Елена Асеева - Сеча за Бел Свет [СИ]

Глухая боль засевша от рюменья матушки у душе Борила, абие схлынула, стоило ему токмо узреть могучего Бога. Вон лёживал на том самом камне на котором они шамали. Несмотря на сыплющий, с укутанного у серые плотные тучи неба, ситничёк и стелющуюся белую, разорванную и местами опускающийся к оземи мгу, ему не было сыро иль холодно, лежняк будто живо существо, обогревал его своей теплотой. Мгновенно поднявшись с валуна малец уселси и посотрел на Волха стоящего обок приплясывающего светозарными всплесками костра да улыбающегося.

Боренька расправил затёкши от сна плечи, пошевелил руками, а Асур промаж того произнёс:

— Подымайся Борил! Покуда ты почивал, прилетала Магур и велела ступать к тому месту где вы лечили своих хворых. Она добавила, что завтра к вечёру полканы прибудут к нам, и тогды нам надобно отправляться к друдам, да призвать их в свою рать.

— Чавой-то вони шибко скоро прибудуть, — усё доколь потягиваясь прогутарил мальчик, и поправил накинутую на голову куклю.

— Нет, это не они скоро идут, — пояснил Волх и мотнул головой, приветствуя подошедшего к нему Валу, коей хаживал до своих мамаев. — То ты на Магур просто далече летал. Ведь Боголесье вельми не близко лежит от Таранца. Выслухав Волха и широко просиявши Валу Боренька поднялси с тёплого камня, хотя ему, ежеле правду молвить, ей-же-ей, желалось ищё подремать. Прямо пред взором мальчугана ноне находились мамаи и небесны волки, и коль повечёру вони разместились раздельно, то тяперича, можеть сдружившись, вже перьмешались. И созерцал до зела радостный мальчонка сидевших на покрытой мхами землице мамаев и возлежащих подле них с прикрытыми глазами, аль зевающих небесных волков. Весьма подвижные остроконечные уши воинов Волха меже тем беспокойно дрожали, по-видимому, они прислушивались к витающим у энтих землях звукам, но не чуя никакой вопасности и сами были спокойны. Валу и Волх также сотрели друг на друга по-доброму, понимаючи чё днесь вони единожды и токмо у ентом сплочении залог их обьчей победы. Наспех пожущерив останками жаренного тура и оправившись, Волх нежданно для мальчика снял с пояса свой золотой рог и подступив упритык к костру, протянул его широкий конец к пламени, почитай чё коснувшись огня той округлой гранью. И не мешкаючи пламя изогнулось тончайшим лепестком и ринулось унутрь рога. Прошло не больче морга аки увесь огнь вошёл у зачурованный рог, не оставивши опосля собе на землице и мхе ано опалённого места.

— Ого! — восхищённо изрёк мальчишечка, глядючи на творёно чудо. А Огненный Волх ужотко оседлал свово небесного волка, взобравшись тому на взгривок, и взявши у руки серебряный снурок, словно вышедший из его густоватой шёрсти молвил:

— Мы полетим. А ты Борюша с нами али поведёшь Валу и мамаев? Да и ведаешь ли куды ступать? Мальчик торопливо огляделси, но у ентовом крае ничавось не зрелось знамым, хотя горищи раскинувшиеся недалече были теми, оные вон вроде как видывал, одначе у то можеть просто ему чудилось таковым.

Помотавши головой, он прынялси сымать котомку, отвечаючи на у те поспрашания Асура:

— Я повяду Валу и мамаев. Евонти края мене не знамы, а можеть и знамы. Я же туто-ва бывал единый раз, не примечал как йтить. Но днесь я достану Ёжа и попрошу его привесть у надобное место. И вон мигом нас туды проводить, оно аки Ёж весьма умный зверёк.

— Добре, — отметил Волх и тронул снурок на шее волка. — Пущай своего Ёжа да ступайте, а мы взлетим и будем держаться недалече. Борюша, — миг спустя, заботливым взглядом осматривая мальчугана, нанова вопросил Асур, — а может всё ж верхом? На одном из моих воинов? Так тебе будет много легше. Боренька возрилси на такового здоровущего волка, стоявшего посторонь него и, васнь егойный пёс Поспешок, помахивающего долгим хвостом, да шевелящего приоткрытыми крыльями ожидаючи веления свово повелителя, и отрицательно покачав головой, произнёс:

— Не-а… я луче ногами, оно мене сице свычней.

— Ну, гляди сам, — скузал Асур и повёл управо рукой, да без задержу егойны сильнейшие воины зараз взмахнули крылами подавшись у небушко. — Ежели утомишься, — громко гикнул Волх наполняючи приволье того края своим зычным голосом, — то свистни. Я немедля пришлю к тебе волка.

— Аття! — откликнулси мальчик не сводя взору с парящего у поднебесье Волха. Посем ж опустил досель задранну голову и раснуровав котомку высвободил из киндяка зверька да пустил его на оземь. Свернувшийся клубком Ёж приземлившись на подухи мха, недовольно порскнул на отрока, можеть утак выражаючи обиду из-за долгого заточения у котомке, а засим усё ж направил свойный бег у просимое Борюшей место. И вслед за торопливо поспешающим зверьком двинулись Борила, Валу и мамаи, своими босыми мочными стопами плюхая по сырым инде напитанными водыкой мхам. Нонешний день был ужо до зела промозглым. С серого неба токмо Боренька и воины тронулись у путь посыпал дождь, паче крупней ситничка таковой будто отломышек, аль крупица. Позвизд ащё малёхо потрепавший волосья Валу и шебуршащий охабнем мальца к средине денька вроде стих, он може пожалел ступающих, обаче вымокший Борилка у то и неприметил. Занеже вельми он продрог, а истосковавшаяся по родным далям и сродникам душа, так перетревоженная рюменьем матушки, и вовсе давала тряску усему телу. Валу идущий осторонь него, широко улыбалси, и светилси точь-у-точь як его отец Ра, кыего днесь не пускали зекнуть на земли Бел Света курчавые, плывущие плотной стенищей тучи. Летящие у поднебесье воины Змея Огненного Волха усяк раз спускаясь понижее, верно приглядываючи за отроком, сымали своей заботой и могутностью схожей с белесовато-голубым облаком, грусть со его души. Медленно, ежели быть точней уразвалочку, двигающиеся следом за мальчуганом мамаи иноредь перьходили на бег и отрываясь уперёдь, перьжидали Борюшу и Валу сидючи на влажных мхах, утираючи текущу мжицу с удлинённых голов и лиц. Кадыкась к вечёру добрались до преждней стоянки беросов, иде Гушу поцилувала Ворогуха, Борилка ужотко сувсем без сил вуселси, як и мамаи, на сыру подуху зелёно-бурого мха. Волх без задержу спустилси на землицу-матушку с небушка, и мамаи чавой-то прогутарив, на малопонятном напоминающем рык зверья, языке со небесными волками отправили овых из них на охоту. Троё волков абие сызнова подались ввысь, абы выглядеть стадо животин, а мамаи побегли следом. И эвонто у них вышло так забавно и единожды прытко, чё повертавший у направлении их мальчик довольно просиял. Казалось чё перьставляючи свои дюжие ножищи по оземи они зараз преодолевали не меньче чем косову сажень. Волх слезши со свово волка внимательно обозрел утомлённого мальца и наклонившись, приподнял куклю да всмотрелси у его лицо, засим раздосадовано покачав головой. И тады ж торопливо снял с пояса золотой рог, приставил загнутый, узкий конец к губам и дохнул у него. И у то ж мгновеньице из его вяще расширенного иного конца на землю вытек длинный язык рыже-рдяного пламени. Огнь оторвалси от краю рога и впал на мхи, да чичас же вспыхнув, возгорелси ярым костерком, раздаривая окрестъ собе тепло. Огненный Волх промаж того малеша отступил от костра и повертавшись улево ащё раз дохнул у рог. У ентов раз вкупе с огнём из рога выпал махунечкий уполпальца камушек. Энтот голыш, огороженный со усех сторон огнём, впал на мхи и мигом, вроде як сугреваемый тем чудным пламенем, вспух. Увеличившись спервоначалу в ладонь, посем у локоть… пять локтей, опосля ж, утопаючи у вспышке света, обернувшись огромным валуном, залащенным да плоским, словно столешница. Полымя на морг вскинулось выспрь лепестками света, а засим вошло у ентов валун.