Анатолий Бочаров - Король северного ветра

Было в Гайвене нечто еще – нечто пугающее и непонятное. Когда Кэран видела те странные сны, молодой Ретвальд иногда являлся ей в них, еще прежде, чем сегодня она увидела его наяву – и в этих снах у него было два лица и две тени. Второе лицо никак не получалось рассмотреть. Вторая тень была чернее самой чернейшей тьмы.

Тот путь, каким пришла к магии сама Кэран, не оказался простым. Мать научила ее не только колдовству – но также гордыне, высокомерию, ненависти к ненаделенным чародейским даром обычным смертным. В юности наследница Кэйвенов считала, что ее долг – подчинить своей воле Срединные Земли, воспользовавшись для этого оставшимися от Древних реликвиями, что хранились в Таэрвернском замке. Молодая колдунья сначала сделала своим союзником одного из эринландских принцев, Гилмора Фэринтайна, а потом и вовсе принесла его в жертву в ритуале магии крови, надеясь обрести так искомую Силу, что могла высвободиться в час смерти наследника великого дома фэйри. Однако все оказалось тщетно, и Сила не отозвалась. Даже ее познаний не хватило, чтоб овладеть оставшимся от предков могуществом. Отчаявшись, Кэран готова была прибегнуть к любой черной магии, и все равно потерпела поражение. Брат убитого ею Гилмора, Эдвард Фэринтайн, оказался достаточно великодушен – и вместо плахи привел юную волшебницу под венец. Он сказал, последним на свете чародеям лучше объединиться и вместе работать над общим делом, нежели заниматься бессмысленной враждой. Фэринтайны и Кэйвены были одними из немногих потомков основателей прежнего Конклава чародеев, что пережили Войну Пламени.

Кэран навсегда запомнила тот день. Утоптанный снег под ногами, выставленные в руках меч и кинжал. Стойкость последнего из эринландского королей, что выступил против нее на бой и победил. Протянутую ей руку – вместо смертельного удара.

«Я была глупа и бездумна, и едва не наделала великих бед. А что можно сказать о Гайвене Ретвальде? Он потерял отца, не доверяет собственным соратникам. Неудивительно, что он замкнут и зол. Кто знает, какие дурные всходы взойдут из подобных посевов?»

– Ты совсем не в себе, – пробормотал Эдвард.

– Есть с чего.

Кэран подошла к окну, выглядывая на двор. Суета людей, ржание коней, чьи-то крики и чья-то ругань. Башни и стены поднимались вокруг, а за нами виднелись красные черепичные крыши. Небо было ясным, солнце стояло в нем высоко. Не одна неделя оставалась еще до того, как подует первыми сквозняками осени, но чародейке почему-то вдруг сделалось зябко. Будто почувствовав это, Эдвард Фэринтайн подошел к ней со спины и обнял.

На минуту Кэран позволила себе расслабиться, закрыть глаза, опереться затылком о плечо мужа. Порой Эдвард был единственным, ради кого она жила на свете. Так повелось с того самого дня, когда он мог убить ее, но не стал этого делать, а взамен предложил ей занять место на троне подле себя. Вместе они изучали рассыпающиеся от ветхости писания Древних, пытаясь разобраться в едва понятных тайнах отпущенного им сверхчеловеческого дара. Иногда Кэран казалось, что они оказались одни против огромного и пустынного мира, для которого все их магические изыскания – не более чем сказка и вздор.

– Будет тебе бояться, малышка, – пальцы Эдварда коснулись волос. – Мы и не с такими бедами справлялись. Мы никакой беде не по зубам. Сама знаешь.

– Знаю. И солнце на небе такое яркое, и город вокруг так хорош. Люди смеются и ждут коронации государя. Или проклинают его, замышляя стащить с трона. Плетут интриги и жарят мясо на вертеле. Пьют вино или травяные настойки. Любят друг друга или ненавидят, выкрикивают признания ненависти или страсти, – Кэран говорила словно в забытьи. – Когда я смотрю на мир вокруг нас, мне кажется, что мои опасения ничтожны. Что может случиться такого непоправимого с этим огромным живым миром? Ведь нелепо и глупо бояться ночных страхов, правда? Вот только сегодня утром, когда мы ночевали в Эленгире, мне приснилось, что с севера пришел ветер. Этот ветер заморозил все. Людей и животных, деревья и дома, убил саму жизнь. Просто холодный северный ветер, без дождя, без снега, без всего. Даже без туч на небе. Но когда он прошел сквозь город, и камень, и живая плоть – они все стали прозрачным льдом, и один только король в прозрачной короне остался в этом городе жив, ибо он повелевал и ветром и смертью.

Пальцы Эдварда дрогнули на мгновение. Снам государь Эринланда верил, и отмахиваться от них не привык. Он слишком хорошо знал, что у волшебников редко бывают обычные, никчемные и ничего не значащие сны, и еще реже они бывают, когда осеннее равноденствие уже так близко. Тем не менее, Эдвард Фэринтайн обнял Кэран Кэйвен еще крепче, чем обнимал до этого. Нашел ее губы своими.

– Успокойся, малышка, – сказал он тихо. – Когда северный ветер придет – мы станем против него щитом.

Граф Рейсворт сказал в тот вечер еще много всего – и почти ничего по сути. Собеседнице он явно не доверял. Дядя ронял общие фразы, рассуждал о владеющем дворянами недовольстве, перечислял убытки, уже понесенные вследствие принятых молодым Ретвальдом законов. Намекнул на то, что мог бы заручиться помощью иностранных держав, хотя бы некоторых из них, в своих притязаниях на власть. Метил он самое меньшее в первые министры совета – а возможно, и в регенты. О фигуре нового короля, которого хотел бы посадить на престол, почти не упоминал, разве что недомолвками. Было видно, что эта тема мало занимает сэра Роальда – и возможного претендента, что мог бы занять место Гайвена, он видит лишь инструментом своей политики. Зато Айну он назвал будущей королевой не раз, отмечая, что давно пора Драконьим Владыкам занять подобающее им место на Серебряном Троне.

– Зачем тогда вовсе король? – полюбопытствовала наконец Айна, дурея от собственной наглости. Выпитое вино уже бросилось ей в голову, отдавая там легким шумом. Девушка попыталась слегка раззадорить родственника, захваченного своими далеко идущими планами. Тут уж выбор был невелик – или наглеть самой, или обхватить голову руками, забиться в угол от страха и не думать, в какую бешеную передрягу приходится лезть. – Зачем нам король, дядя, если есть королева? – подалась Айна вперед, улыбаясь чуть пьяно. – Ты рассуждал здесь, как желаешь отдать трон Драконьим Владыкам – отдавай его мне. Я буду правящей королевой, как Маргарета Кардан триста лет тому назад, когда король Тристейн погиб, а она заняла его место. Виктор Гальс, или кого ты прочишь мне в мужья, вполне сгодится для роли консорта и отца наследного принца.

– Такие дела не решаются за бокалом вина, в разговоре у камина, – Рейсворт оставался хмур.