Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

“Свалились же в ночи на голову, грамотеи, блин…” – думал Ред, метая взгляд то на одного, то на другого.

– Даже так? – услышал он удивленную интонацию. – Ну тогда все сходится, мое почтение, парень, – сказал человек в белом и плюхнулся на диван, у стены с дверью, ведущей на гостиничную кухню.

Достав из-за пазухи небольшую книжку, он немигающим взглядом уставился в нее.

– Что, чего? – только и смог пролепетать Редрик.

– Чего-чего, обсчет налоговиков, притом таких злых как местные – дело правое. Вон даже Странник такое поощряет.

– Странник, – словно утверждая для себя какую-то истину, медленно произнес Ред.

Он взглянул на живой миф, что увлеченно читал, лежа на кушетке в лавке его отца. Странник двинул одним глазом, будто ящерица, уставившись им на парня.

– Пялиться – невежливо, – наставительно сказал он. У Реда вспотели ладони.

– Что читаете? – выпалил он не задумываясь. Глаз Странника снова вернулся к книге.

– Эльфийскую романтическую беллетристику. Раритетную, – подчеркнул он. – Еще периода свободной любви. Не понимаю на кой ляд этому… – он взглянул на обложку. –... Пестику Подберезовику... вот же имена у них, была нужна тогда романтика. Там баб вокруг было доступных – хоть режь, хоть складирую, и все красотки, – говорил он, стуча рукой по страницам.

– Походу, этот твой Подберезовик пестиком не вышел. А? – сказал, прищурившись Симон и показал пальцем на Странника, поднеся руку близко к своему лицу. Странник вернул ему жест.

– А-а-а! – протянули они в один голос с ехидной интонацией.

– Ну не знаю. Как мне известно, у эльфов поголовно такой недуг. Но этот, свои тексты стелит так гладко, словно постель молодым перед брачной ночью. Да и как? – поднял брови Странник. – Из ландышей и легких снов. Складно пишет, красиво. Правда на эльфийском.

– А что с эльфийским, то? – поинтересовался Симон, что уже подошел к прилавку и раскрыл журнал.

– Как что? – негодующе повысил голос Странник, вырвав страницу. – Тут на целом листе диалог двух баб из трех реплик, и то – про ухаживание за мачтовой сосной, – жаловался Странник, комкая и отправляя себе в рот непонравившийся фрагмент. – Интерлюдия про лесное хозяйство, мать его.

– А вдруг это просто долгая аллегория такая, – хмыкнул Симон. – Ты их старые дорожные грамоты не видел. Бабина толщиной с мою руку, – говорил торговец, вписывая пару строк в журнал. – Ладно, Родя, пошли разгружать фургон, а то заговорились мы тут.

– Мне нужна комната, – резко ударил книгой об пол Странник.

Симон посмотрел на Реда, покивал и многозначительно поднял брови. Редрик все поняв, как ему показалось, заговорил:

– У нас в кампусе лучшим номером считается – судейский. Там все обустроено под стать лордам или высоким чиновникам.

Послышался скрип половиц, из заднего помещения вышел Лоуренс. Он посмотрел на Реда почти незрячим, от пьяного кумара, взглядом, затем хрипло просипел:

– Родя, ты вменяемый? Какой лучший номер? Кому? – Странник резко сел на кушетке и ожидающе похлопал себя книгой по бедру.

Глаза Лоуренса резко стали зрячими, он выровнялся, словно струна, и четко, будто его вмиг отпустило все выпитое, стал чеканить слова:

– Не видишь разве, что за гость у нас. Широко известный факт – Странник не выносит чинуш даже на дух. Да и вот, чтиво у уважаемого. Ему световая сторона нужна. Таким гостям стоит предлагать тридцать четвертый, для аристократических пар. Там и диваны больше и подушки мягче, – выпалил на одном выдохе Лоуренс, покраснев и выпучив глаза.

– И атмосфера романтики в интерьере, – дополнил Странник тираду Лоуренса, постучав по обложке книги. – Учись пацан, – помахал он пальцем. – Я такой скорости реакции у рыболюда гарпунщика не наблюдал. Будет с тебя толк, коли в отца пойдешь, – весело сказал Странник и вошел в крыло гостиницы, опять же, через запертую дверь.

Секунд пять в магазине висела тишина. Затем все синхронно выдохнули.

– Кайзеровы жестяные портки, обошлось, – утер пот со лба Лоуренс.

– А ты зачем выходил, пап? – спросил его Ред.

– Водички хлебнуть, – сказал Лоуренс, теряя четкость выговора, будто выпитое снова напоминало о себе.

– Так я тебе у кровати попить оставил.

– Да-а-а? – удивленно протянул Лоуренс, глянув в дверной проем. – Действительно…

– Что, Рен, жажда смертельная? – спросил Симон.

– О это ты, Луковица. Привет. Да, таки почти летальная, – сказал отец уже успокоившись. – Ладно, утром поболтаем, Родя, помоги этому старому насмешнику, а я спать, – говорил Лоуренс, удаляясь к себе в комнату. – Странник, блин. Думал белку поймал, – пробурчал он себе под нос, но уже еле слышно.

– Ладно, все обошлось, пошли к фургону, – сказал Симон, направляясь к выходу. Редрик вышел за ним.

– Вы часто со Странником путешествуете? – спросил он.

– Нет, но сам он достаточно часто перемещается с нашими караванами – не любит порталов, – буднично ответил Симон.

– А кто их любит, – риторически произнес Ред.

Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху, посередине был подвешен кристаллический фонарь.

– Ого, дорогая штука, – указал Редрик на фонарь.

– Это да.

– А чего мшистый не используете?

– Засохнет в пустыне, – ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.

Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.

В гримасе того человека был самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.

– Твою то мать, – глухо буркнул Симон. – Ну куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?

– Нэй-нэй! – донеслось из повозки.

Редрик поднялся на ноги, и перебросив простынь через плечо, заглянул в фургон. Там лежал человек, который был одновременно и длинным, и маленьким. Руки, похожие на колодезные журавли, пытались прикрыть лицо от света.

– Мыа-ныа-ныа? – прохныкал человек.

– Знаю, что ярко, давай лезь обратно, там нормально, – сказал Симон. Человек замахал рукой в сторону Реда.

– Амбага-у-у-гмук-гмук! – пролепетал он.

– Что-что? – переспросил Симон. – Что у мальца? А, точно, – он повернулся к парню. – Слушай, тебе сильно нужна эта простынь?

Редрик тупо помотал головой и, не сводя глаз с человека в фургоне, передал простынь Симону. Тот вытряхнув ткань, стал заворачивать в нее человека, словно паук – муху. Получился сверток в форме эмбриона. Он дрожал и хныкал.

– Все-все, можешь успокоиться, все хорошо, – приговаривал торговец, залезая в фургон.