Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

Третья песня. Протей спрыгнул на сцену, ее тряхнуло. Он был в той же шляпе пчеловода, но теперь на нем был огромный белый фрак, бугрящийся на спине. Зеленый шарф, расшитый зеленый жилет и безразмерные туфли. На руках не было перчаток – на каждой по шесть когтистых пальцев, да и похожи те на руки гориллы.

Песня снова была на наречии. Ее начала Аврора, но продолжил Протей. Если Аврора пела просто невероятно, то Протей еще и умел петь. Будто у нее были данные, а у него талант. Его голос был даже выше и мелодичнее чем у нее. А когда он запел в соло, она закружилась вокруг него в танце.

Он пел и играл на гитаре, а она порхала. Она была танцем, ее руки, ноги, волосы, крылья и потоки воздуха по которым она скользила. В ее лице была радость и гордость. Этот дуэт, Рэд понял, что лучше этого в мире нет ничего.

Они закончили выступление. Девочки, как всегда, верещали в восторге. Аврора глянула на Протея. Он снова сгорбился, но какой же молодец ее младший братишка. Он поборол боязнь сцены.

Сцену тряхнуло. На нее запрыгнула массивная фигура в черном плаще. На голове человека была грива рыжеватых и растрепанных волос. Левый глаз налит кровью, а лицо иссечено ранами. Сцена подпрыгивала от его гремящих шагов. Аврора не успела испугаться, а человек взял ее за руки. Она в перчатках – обошлось.

– Ваш отец – величайший глупец из всех, кого я знаю. Может вы стали его разочарованием, но вы – спасение этого мира. Вы показали мне истинную красоту, что перевесила всю мерзость, что я видел в своей жизни.

Знает о них. Красиво, но ей много приходилось слышать. Это была хорошая похвала, но не лучшая. Человек внезапно взял за руку и Протея. Он… он спокойно ее трясет.

– Спасибо вам, за то, что вы есть. Спасибо что украшаете мир своими талантами, – он отпустил Аврору и обнял Протея, оторвав того от земли. – Не прячь свои таланты от мира, брат. Он того не стоит, но будь к нему добр, и тогда мир станет добрее ко всем нам. Он примет тебя, будь уверен.

В стальных глазах стояли слезы. Человек был лишен зависти, похоти, вожделения и желания обладать ими. Он просто был рад за них. По-человечески, честно рад.

Незнакомец знал правильные слова. Аврора никогда такого не испытывала. Она просто глядела, как человек в плаще спрыгнул со сцены и ушел в зону для важных персон. Большой человек. Кто же он?

– Протей, ты такой молодец, что не поранил его и не испугался, – Аврора приобняла брата, положив голову тому на плечо.

– Теперь я боюсь людей еще больше. Сестра, я не смог бы его поранить. Может я могу руками гнуть латунь, но его руки крепче моих, он стиснул меня как щенка и поднял. Ты понимаешь? Меня… Он сильнее меня, а его еще и недавно побили, – как всегда сипло ответил гигант.

Ребята стояли перед дверью в кабаре. Дело шло к полудню. Рядом виднелся кэб, на котором те приехали. Извозчиком был зверолюд, походу, из подопечных мистера Мура. Видимо, поэтому он без страха сюда заехал.

– Ну что, какие у кого планы? – спросил Ред.

– Завтра экзамен – нужно занести документы, – ответила Клио.

– Ты что еще не сделала это!? – воскликнула Сильвия. Ее подруга сделала смущенный вид и двинула плечами.

– Не переживай, девочка, я тоже в твоем положении. Мы в одной лодке, – похлопал Ред Смоки по седельной сумке.

– Может сходим занесем, а потом сядем где-то пообщаемся. Как вы на это смотрите? – спроси Рэнсом.

– Ну это ближние планы, а дальше? Чем вы хотите заниматься? Вообще? Эй, солнце мое, я тебя спрашиваю, тебе определяться надо, а то все – я начну сниться.

– Я даже не хочу думать над значением твоих мистических пикировок, оболтус. Ты лучше для начала сам определись.

– О, солнце мое, я уже во всем разобрался. Я буду искать правду. Правду о том почему мир таков, каков есть.

– Вот, это было просто. Мелкие у тебя цели, – Сильвия протянула Реду газету, которая лежала на сидении кэба. “Правда Кайзера”. Смешно.

– Этим зад подтирают, а ты мне тут правду искать предлагаешь.

– Какой же ты мерзкий. Иди тогда прохожих поспрашивай. Любой бродяга скажет, что, по его мнению, в мире не так.

– Вот, солнце мое. Мнение. У всех свое мнение, а правда… Правда – она одна.

Конец книги