Виктор Кораблев - Королевства изгоев [СИ]

Снова разгорелась война группировок. Но у Бибы было столько средств, что он не сдал своих позиций. Помощь пришла от Каднификара. Кто не рассердиться если ему подадут гнилое мясо? Взамен он потребовал защиту диаспоры гремлинов, а сам сжег весь флот Бибы. Бибу искали и менты, и воры, он выбрал первых – сдался, но сразу откупился, и все вернулось на круги своя. Он и не заметил потери денег. Лоуренс не выдержал и ушел вместе с женой.

– Похоже, парень в шоке, босс, да я и сам бы всплакнул, если бы было чем. Такой человек погиб. Кем же был этот Симон? – спросил Харя.

– Вы знаете? – спросил пришедший в себя Редрик.

– Мы все про всех знаем, кроме него, – Север указал на герольда. – Да еще и этого эльфа. Мутный хер. А Симона ждали три километра цветов на бетоне. Его действия не дали путчу пройти бесследно, мир изменился. Немного, но изменился.

– Вы и за отцом следили?

– Только, чтоб убедиться, что он в порядке. Профессия загоняет в разные ситуации, Медный. Я много в жизни перенес и никому не советую. Я уважаю его и его выбор, поэтому дал спокойно уйти.

Север раскурил новую сигарету и отложил колоду карт, сосредоточив внимание на Редрике.

– Эти двое: Симон и Канцеляр, научили меня двум вещам, что дополняют друг друга. Первый – тому, что, если перед тобой тот, кто не достоин ни единого твоего слова – его нет вовсе. Одно слово человека, что поступает правильно – ценнее жизни ничтожества. Второй – тому, что главное языком владеть – словом, а не оружием. Оружие, что им владеть? Дурак на курок нажмет и все. А вот именно избежать такого кровавого конфликта – это другое. Словом, можно спасти, а оружием – только убить. Я живу воровским – для меня это людское, правильное. Если будешь жить достойно, то за твоим словом будет стоять железный закон. Как я решаю – так и происходит, я могу найти правого и виноватого, и рассудить. И как я скажу – так и будет, – сиплый голос немолодого мужчины колотил по голове. Сила слов. Свинцовые капли.

– Тогда почему Биба и Палтус еще живы? – спросил Ред.

– Бибе скоро настанет биба, – хохотнул Харя.

– Не понял.

– Понимаешь, мир он таков, что, если совершается локальная несправедливость – решай ее сам, но, если она глобальная, как в его случае, о ней и узнает весь мир. И всегда найдется сила, которая приведет всех к общему знаменателю. Сверху небо, снизу ты, посередине надгробие. Все, кто тогда принимал решение о мразотном применении труда твоего отца – умирают. По одному за год. Остался один Биба. Скоро и его черед.

– Вот значит, как…

– А Палтус под защитой того, кто никого и за людей не считает. Для него никакие слова не имеют силы. Это видно по его поведению, – ответил Север. – Он даже постепенно упразднил силовиков, будто насмехаясь…

– Силовиков? – переспросил Ред.

– Ну, парень, смотри вот есть провант – всякая эмоциональная пежня, а силовик он сло...

– Ой, да заткнитесь...

Речь Хари оборвалась на полуслове. Он застыл словно статуя. На свободном месте за столом полуросликов, из сгустка теней появился неприметный человек. Профессор Урмахер.

– Ваша, до рези в мозгу, нескладная манера речи, что прослеживалась даже в письменных изложениях, что вы мне подсовывали, оскорбляет слух. Не удивлен, что вам оторвали рот, молодой человек. Лучше сбегайте мне за теплой сангрией.

Редрик через волевое усилие смог взглянуть в лицо профессора. Радужки глаз неприметного человека светились янтарным. Харя, подергиваясь, скрылся, прыгнув через перила.

– Ей богу, Якоб, вы еще тот артист, я уже думал, что вы таки не придете? – залопотал Айзек. Его брат и мистер Мур явно занервничали. Север не повел и бровью.

– Я в отличие от теперешних фигляров – маг, а настоящий маг всегда приходит, когда его ждут.

– Похоже, ты уже тут давно, Профессор. Неужели тебя так вывел мой подчиненный? – спросил Север, делая затяжку.

– Просто, бред и домыслы, которые себе вывел этот мальчишка – попытка свалить вину за некомпетентность. Я не имел права дать их ему даже начать озвучивать. Приказ по упразднению предмета силовой словесности поступил лишь задним числом. Люди измельчали, как и маги. Из ныне живущих – единицы имеют способность к владению силой слов, не говоря уже про магию жизни и смерти.

– Есть мнение, что он нарочно ослабляет магов, как бы странно это не звучало, – заметил Север.

– К каждому приходит и лично отсасывает магию. Я вам скажу так, молодой человек, мои исследования показали, что повышение качества жизни и истребление чудовищ, то есть лишение человека природного врага и бытовой смертности, привело к ослаблению оного как вида.

– Обоснуйте.

– Дайте закурить, – радужки Урмахера засветились.

В руке Севера появилась сигарета, но также и исчезла. Тот зло прищурился.

– Теперь вы, юноша.

Редрик не успел опомниться, как кинул в Урмахера пачкой, что крутил в руке. Та остановилась перед его лицом, оттуда вылетела сигарета, зажглась и подкурилась сама. Урмахер взял ее, а пачка плавно вернулась к Реду.

– Вот. Вы же сами говорите, что за вашим словом – закон. Громадный самообман – ваш образ, которому вы следуете. Вы создали его проецируя на себя образы великих и достойных людей ушедшего времени. Это дает вам возможность причислять себя к людям старой формации, создавая абсолютное чувство правоты и неимоверную гордыню. Вот вы и можете противиться и провантам и силовикам, они для вас – не авторитет, а остальные вообще на такое не способны. – Урмахер сделал затяжку. – Помню раньше форсированное дознание походило на схватку разумов, теперь скорее на грабеж. А вы хотите, чтоб кто-то еще владел этой магией.

– Ходишь по тонкому льду, маг. Значит раньше было иначе? – хмыкнул Север.

– Когда еще в лагерях сидели не вы, а ваша матушка. Я проводил археологические изыскания в древних поселениях на территории Фронтира. Останки и найденные записи ввели меня в полное расстройство. Еще во времена Войны Объединения, человек комплекции и роста… – Урмахер ткнул пальцем в парня и пару раз щелкнул. – Мак-Мак…тьфу, Редрика считался вполне посредственным представителем эпохи. Сейчас, посредственный – это я, а этот паренек рядом со мной – великан.

– Выше значит были? – спросил Ред.

– Больше, больше – во всех смыслах, молодой человек. И скорее всего, на заре мира люди были как Симон. Если Странник – первый человек, то Симон был последним кого можно назвать человеком, – покачал головой Урмахер.

– Что, хочешь сказать, со всем этим беспределом, что творит Ауринк – жить проще? – спросил Север.

Харя приковылял на прямых ногах и отдал напиток Урмахеру, затем опомнившись скрылся, спустившись по лестнице.

– Беспредел? Да раньше города вообще стирали с лица земли за сутки. Драконов были сотни, а сейчас – один, и тот пиратов гоняет.