Юлия Дии - Маршал Конфедерации. Академия [SelfPub, 18+]

– Это, как и везде, смотря по ситуации. Хе - хе! Ты, вона, иногда тоже… того… балуешь! …Эпоха? Мнэ - э - э - э… – призадумался Роланд. – Где - то… Ближе к концу вашего двадцатого века, наверное. Джинсы - трубочки – куцый вариант до щиколоток, носки белые, ботики на «манной каше». Хм! Дефицит, не достать… Фигня! – кеды китайские вполне сойдут, Гленн Миллер, одномоментно прославивший на веки вечные мухосранскую Чаттанугу, Билл Хейли со своими Кометами, Элвис и всё такое прочее. Одним словом – стиляги! Хе! Штатники. Дрек мит пфеффер! Не волнуйся, Сергеевна, собрали вещмешок уже, лежит там, в шкафу, валяется, что твой ужик высоко в горах.

– Не мой, а Пешкова Алексея Максимовича, если уж на то пошло! Чужого, пусть и великого, не шейте мне тут, понимаешь! Ладно, нет меня. Надеюсь, к моему возвращению покончите, наконец, со всей этой постылой шнягой?! Надоело, чесс слово, блин горелый!

Не успели, однако. Два оставшихся сектора опять всем кагалом пришлось выправлять. И всё - таки оно случилось! Ура, товарищи! Слойка склеилась! Ну… Практически… Жанин по понятным причинам пребывала в лёгкой эйфории: ходила - бродила пританцовывая, о чём - то щебетала беспрестанно, взъерошивала «малышам» волосы и улыбалась, улыбалась с удовольствием от хорошо проделанной работы, предвкушая сладкое.

М - м - м - м! Оно и понятно, без пяти минут выигранное пари обещало ведь интригующий плезир со строптивым саксонцем! Не забыли, поди, ещё? В свою очередь, к некоторому удивлению фон Штауфена, обнаружилось, что и без «боевой раскраски ирокеза» девушка вполне себе ничего смотрелась: иногда свет божий днём затмевала и даже ночью довольно сносно освещала местами матушку сыру землю. Где только раньше гляделки тевтонские были? Гм… Вопрос! Оставалось лишь дождаться окончательной стабилизации результирующей матрицы, рассчитать длительность плутониады, после чего запулить Ширяева на недельку до второго, куда Макар, соответственно, телят не гонял, и - и - и - и… Не тут - то было! Как говорят у них там, в Саксонии: «Руфе нищт «Хазе» бист ду ин им саке хаст» . Причём, дорогие мои любители препротивного японского бухла, в слове «саке», просим обратить внимание, ударение ставится на первый слог.

– Эй! Эй! Эй! Идите - ка скорее сюда! – в голосе Максика слышались неподдельно тревожные нотки. – Что - то случилось! Самсинг… это… типа, хэппинед, бл*дь!

– Ну, что там у тебя опять стряслось, а?! Мазафака! – как - то уж очень недовольно, раздражённо отреагировала госпожа Назарова.

Устала, наверное… Обычно, при ближайшем рассмотрении, недовольство, раздражение, иные формы гневливости оказываются сплошь делом напускным. Всего - навсего ширмой, скрывающей болезненность, испуг, обиду, безволие, душевную слабость либо полнейшее бессилие. Сильный человек никогда ведь не поддастся гневу, согласитесь, не изрыгнёт на окружающих, тем более – близких ему людей омерзительную гневливость свою, не опустится до банального вздорного тявканья. Он попросту проходит мимо мелких дрязг, прощает незлобивые ошибки, дурашливое ребячество, прочие, в общем - то несущественные, вполне безобидные штучки и, в отличие от подавляющего большинства склочных сограждан, при необходимости действует жёстко, но без лишних слов. Или бездействует молча, что, кстати, весьма относительно и зачастую равнозначно. Хороши ли, плохи ли, правильны, неправильны поступки его – решать не нам, хоть мы и очень любим судить, осуждать, обрекая порой сильных людей на бесчеловечные муки и унижения. Особенно когда не удаётся сломить их непокорную волю. Гиены всегда с особым остервенением набрасываются на израненного льва, заживо грызя его, долго и жестоко. Лев, справедливости ради отметим, почти всегда убивает подлую гиену довольно быстро, практически одним ударом. На то он, собственно, и благородный лев, недаром царём зверей наречён! Что ж! Всё это словоблудие, конечно же, никакого отношения к делу не имеет, и у милой Жанин, разумеется, с гиенами ничегошеньки общего, только вот занервничала девица реально, ой, реально! Хе - хе! Прям львица!

– Сами смотрите! – Хрюкотаньчик тоже не косуля, ему лишнее на себя брать без надобности. – А то сделаю что - нибудь не так, с говном меня потом сожрёте! И с тапками.

В самом деле, происходило нечто странное. На только что сплошь зелёной холмистой равнине то тут, то там вспыхивали теперь ярко - красные огоньки - ягодки, будто раскинулись бескрайние битловские земляничные поляны форева, а индикатор уровня стабилизации результирующей матрицы замер, сука, на отметке восемьдесят с хвостиком процентов и ни с места! От же ситуёвина, растудыть её! Закачаешься!

– Кто - нибудь разъяснит мне, что это ещё за фигнюшки - помигушки? – лицо Жанны Сергеевны как - то сразу осунулось и глаза сделались пустые - пустые, точно стеклянные. – Я вас спрашиваю или кого?! Хоть кто - нибудь!

– Чертовщина какая - то! – Максик ошарашенно пялился в экран. – Впервые в жизни подобное вижу! Гм! Что - то сегодня долго не клеится… Негоже так, кирдык, похоже, слойке!

– Типун тебе на язык, Хрюкотан! М - м - м - м… – Роланд, видимо, решился отработать немного громоотводом. – Я, возможно, попытаюсь объяснить, однако не уверен…

Но Жанна уже ничего и никого не слышала. Девушка сидела, спрятав лицо в ладошки, из - под которых ручьями текли слёзы горшие. При каждом всхлипывании плечи её вздрагивали, и Ролику вдруг отчётливо вспомнились похороны матери, где вот так же плакала навзрыд его младшая сестрёнка, и он, совсем ещё тогда мальчишка, утешал сестру, обняв за худенькие трясущиеся плечи, и тоже украдкой нет - нет, а промакивал платком глаза…

С тех самых давних пор не переносил суровый бош женских слёз. Никаких! Напрочь! Да, да! Тот самый «железный» капрал, что, несмотря на шквальный огонь испанской артиллерии, лично повёл в атаку деморализованную, изорванную в клочья, понёсшую ужасающие потери гасконскую пехоту! Но то средневековая пехота, понимаешь, – богатыри, не вы! – а то они – хрупкие женщины. Пусть хоть и бабы - яги по жизни! Понимать надо!

– Жанночка, успокойся, милая! Что - нибудь обязательно придумаем, не переживай! – фон Штауфен приобнял Назарову, погладил по растрёпанным волосам, и далёкие воспоминания нахлынули с новой силой. – Да хорош реветь уже! Доннерветтер! Вот откуда, спрашивается, в самый неподходящий момент обязательно какое - нибудь шайссе всплывёт, а?! – в сердцах пробормотал он в никуда. – Почему, бл*дь, столь вопиющая несправедливость творится?! Айн фаулес ай фердирбт ден ганцн брай !

пенис, но тоже ведь рядышком, руку всего лишь протянуть , и - и - и - и: «…кажется достиг всего ты, пора оставить все заботы, жить в удовольствие начать и прибалдеть, и приторчать… Ан нет, готовит снова рок суровый жесткий свой урок!» И столь долгожданный кайф, вопреки радужным ожиданиям, внезапно обламывается. Хрясь! – разбиваются хрустальные мечты, рассыпаются замки песчаные, теряются ориентиры, сбиваются прицелы, последними же, как и положено, тихо почивают в бозе несбывшиеся надежды. Гм! Будто так и надо, мазафака! Тут же, спустя буквально чудное мгновенье, пропадает всякий вкус к жизни, притупляется мироощущение, а образовавшаяся в теперь уже заведомо тщетном ожидании головокружительных успехов невиданная доселе лёгкость мигом улетучивается вон из тела. Без - воз - врат - но! То есть – на х*й! Вместо того сваливаются на человека, зачастую окончательно и бесповоротно погребая под тяжестью своею, напасти, сомненья, невзгоды всевозможные, нередко трансформируя накопленную за годы мартышкиных трудов и бесконечных изматывающих сражений с ветряными мельницами усталость в бездонную трясину чёрной депрессии, и хочется волком выть, биться в истерике, плакать, рыдать навзрыд в подушку или же, отбросив прочь всякие условности, обречённо жевать на камеру галстук. А всё из - за чего? Вы не поверите! Как правило, из - за какой - то малипусенькой, ничего, казалось бы, не значащей фигнюшки - помигушки, которую и в расчёт - то никто никогда не брал! Какого - нибудь, к слову, неприметного показателя уровня интеллектуальности некоей малопонятной среды. «Не было гвоздя – подкова пропала, не было подковы – лошадь захромала, лошадь захромала – командир убит, конница разбита, армия бежит! Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя!» Мелочь, казалось бы, да? Гвоздик сраный! Существует, кстати, весьма авторитетное поверье, согласно коему именно из - за горстки обыкновенных, ничем не выдающихся гвоздей, в силу роковой беспечности попросту не оказавшихся в решающий момент у захвативших английскую артиллерию храбрых французских кавалеристов, армия Наполеона проиграла битву при Ватерлоо. Такая вот… хм… темпоральная притча «О забавных мелочах». А в это время, о - о - о - о… Меж тем фон Штауфен, обильно орошённый назаровскими слезами, размяк окончательно, бесповоротно и совершенно искренне желал теперь лишь одного: скорей утешить несчастную расстроенную девушку любыми позволительными и иными способами и даже допустил – о ужас! – страшнейшее святотатство: тайно вожделел возлюбленную друга своего, Гульбария, – тьфу на ёжика вашего пластилинового! – Ширяева Юрия Ивановича, конечно же имелось в виду. Здесь притормозим, бо Роланд Йозефович, саксонский наш фон - барон, наконец набрался смелости, собрался с силами, зажмурил глаза и выпалил: