Юлия Дии - Маршал Конфедерации. Академия [SelfPub, 18+]

Недели за две до назначенного срока сдачи проекта Рол уже фигурял в общаге гоголем и успел пару - тройку раз сцепиться с Пионером - Борькой по поводу роли и места еврейского мессианства в мировой истории вообще и трактовки отдельных фрагментов Пятикнижья в частности. Фон Штауфен напрягался, рычал, как перегруженный КамАЗ в горах Дагестана: мол, он там был, мёд - пиво пил, все творившиеся вопиющие безобразия зрел воочию, а посему искажать что - либо, замалчивать подлинно - исторические факты никому, в особенности – друзьям, категорически не позволит! Борёк в ответ, брызгая ядовитой слюной, обзывал боша шмоком, сраным гитлерюгендовским недоноском, наседал с кулаками, клятвенно пообещав засунуть подслеповатые светло - карие немецкие глазёнки поглубже в его же волосатую тевтонскую задницу, мишуген бош! Интересно, однако, что бы Рол там увидел, а? С чем столкнулся? Гм… Знамо дело, с чем! Мда - а - а…

Маленько ошалевшая от душевного позитивчика классики японского авангарда, Жанна Сергеевна в Борькины с Роландом свары не вмешивалась, ходила себе бродила сумеречная по Академии, словно тень злодейски убиенного папы Гамлета, на вопросы отвечала невпопад или вообще не отвечала, категорически отказалась делать противостолбнячную прививку и чуть не покалечила химика - лаборанта из канадского сектора, некоего Огастина Фурнье, показавшегося ей отвратительно похожим на санитара. Экзальтированность девичью будто дождём смыло. Надолго ли? Э - э - э - эх! В общем, всё, как обычно в подобных случаях.

Кроме Юры… У Юрика к тому времени вырисовался полнейший нескладос! И ладно бы парень сачковал там, бухал, как все нормальные студенты, или, скажем, по девкам шарился, ни фига подобного! Две недели просидел, точно гвоздями к стулу пришпиленный. Головы, понимаешь, от стола письменного не поднимал, и всё впустую! Заколдованный какой - то оказался «Понедельник». Простой вроде, понятный текст, психополе порождает устойчивое, вполне рабочее, средней мощности. Реперы довольно легко определились, а вот матрица, ну, никак, сука, не клеилась и трендец – курсовому венец! То есть, по всему выходило, курсовому – трендец! То есть… Бл*дь, вконец запутались… Короче, трендец – венцу, и дело с концом! И это самое дело дурно, знаете ли, подванивало керосином – почитай, неминуемым отчислением гражданина Ширяева из Академии. Это на третьем - то курсе! Беспрецедентный случай!

Но… Не всё ещё, пожалуй, потеряно. Пациент пока скорее жив, нежели мёртв. Хе - хе! Первым на помощь, вполне ожидаемо, примчался Рол. Совсем потерял из виду дружка закадычного, забеспокоился. Ну, разумеется! Свои - то проблемы все порешил, вандаба! – можно и о чужой беде полюбопытствовать. Хорошо, хоть так – когда есть, кому помочь. Двое суток друзья не ели, почти не спали, лишь кофе, кофе и неизменные сигареты. Взгрустнулось даже насквозь «пробурбоненному» хрипачу Тому Уэйтсу , из сочувствия и брутальной мужской солидарности переставшему сардонически ухмыляться с огромного постера на стене. Теперь он плакал. Верно, по тому же поводу, что и «наша Таня». Что ж! Не свезло парню, утонул - таки мячик, холи ш - ш - шит!

Многострадальная, видавшая виды «пыжилка» в первый же день раскалилась докрасна, приходилось её отключать ежечасно, дабы хоть немножечко охладить. Рол приволок откуда - то ещё пару мощных вентиляторов, но и они безнадёжно не справлялись.

Жарища в комнате стояла страшная, ибо из кондиционера ещё прошлой осенью неведомо куда странным образом утёк хладагент. Куда? Зачем? Кто спёр? Озоновый слой, верно, разрушать намылился, хе - хе! Юрик же по безмерному головотяпству своему заявку на мастера - холодильщика коменданту с челобитной подать так до сих пор и не удосужился. Поэтому перегретые мозги снаружи остужали холодным душем, а изнутри – «Боржомом», изредка – пивком, за которыми, с искренним желанием помочь, позабывши разом все обиды, регулярно метался Пионер - Борька.

Матрицу перекраивали по - всякому, меняли корректирующие коэффициенты, фильтры, корреляторы, вводили дополнительные столбцы, строки, тут же их удаляли – в общем, обезьянничали, как могли, и даже однажды всю эту фиговину сдуру транспонировали. Получилась такая вещь в себе, вы не представляете! Такая, такая, да не та… Всё вокруг искрило, вибрировало, гудело, противно воняло серой и грозой. Со стола, заваленного грудами бесполезной макулатуры, испещрённой расчётами, графиками, диаграммами, потихоньку переместились на пол. Места больше, простора для бурной деятельности. До кучи софт академический доморощенный каждые пятнадцать минут зависал безжизненно, точно спинакер в полный штиль. Короче, чего только не делали, всё безрезультатно! Выхлоп – ноль!

На исходе третьих суток мучительных страданий, когда двое осунувшихся горе - психостатов, развалившись на полу в состоянии полнейшей прострации, молча дымили, пялясь в потолок невидящими, покрасневшими от бессонницы и сигаретного дыма глазами, дверь внезапно открылась, и - и - и - и… Вошла она, одинокая Звез - з - зда пленительного счастья! Алиенора Сергеевна Аквитанская ! Не вошла, взошла над миром! И это всё о ней: «Днём свет божий затмевает, ночью землю освещает – месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит. А сама - то величава, выступает, будто пава; сладку речь - то говорит, будто реченька журчит» – и немного о погоде:

– Чего ж это вы на полу - то разлеглись, мальчики? Грязно ведь. Места другого не нашлось? …Порнушку небось, как обычно, смотрите, мастурбашки? А девчонки ваши где? …Вдвоём? …Уау! …Парни, совсем, что ли, прицел сбился?! Ха - ха - ха! Ну, вы в натуре даёте! Трам - та - ра - рам! – высокая стройная пышноволосая особа подбоченясь нарисовалась в полутьме коридора.

– Ты вот, Юрий Иваныч, крик души моей, слёзно обещался регулярно плезир, значит, девушке, а сам динамку который уж день крутишь, прячешься от меня, извиняюсь, как поц, да ещё с всякими тут… симпатичными взрослыми мужчинками… валяешься… Ай - яй - яй! – погрозила изящным пальчиком. – Некрасиво получается, ребятки! Дверь хоть бы запирали иногда. Люди - то, люди что подумают? Фу - у - у! А накурили - то! – наигранно помахала перед лицом рукой. – Дайте сигаретку, что ль, отравлюсь за компанию.

Глубокое грудное контральто моментально заполнило комнату волнующе бархатными вибрациями, резонирующими где - то в районе диафрагмы, неминуемо порождая тот самый, долгожданный выброс тестостерона со всеми вытекающими и, соответственно, втекающими физиологическими последствиями. И не будь наши друзья доками по части выдержки и самообладания – лагеря, полигоны, учения, чисто мужской коллектив, знаете ли, и прочее, – неизвестно, чем бы всё это закончилось! На самом деле доподлинно известно – милым таким междусобойчиком «на троих», и с утра по перваку было бы, наверное, неудобно, местами даже немножечко стыдно, но! С каждым последующим… хм… коллективным опытом… О - о - о - о! Так ведь далеко зайти можно! Хватит уже об этом, не срослось, и ладно! Поговорили, и будет! Хотя по большому секрету сообщим, некоторым, точнее – некоторой, временами ну очень того хотелось! Мартовскую кошечку в сенях - то не удержишь, если только за хвост привязать. Да было бы кому! «Мальчишки» сей же момент вскочили, принялись тщательно отряхиваться, на руки плевать – волосы приглаживать. Хе - хе! Засмущались, будто их и впрямь на чём - то неприглядном подловили. случай за широкою Юриной спиной. – Поговаривают, после недавнего «психушного» бон вояжа в задумчивость болезную впали? Смотрите, как бы чего не вышло! Хоккеиста нашего, Огастина - то Фурнье с кафедры химии, очевидцы рассказывали, еле - еле из - под бульдозера выдернуть успели! Дрек мит пфеффер! – озабоченно покачал головой. – Полным ходом, говорят, пёр, нисколечко и не притормаживая! Катерпиллер, его мать! Да вы входите, разлюбезная Жанна Сергеевна, не стесняйтесь, будьте как дома! Чего с порога - то распинаться, понимаешь, нервы соседям бередить!