Марина Альте - Геката. Умереть, чтобы жить [СИ]

— Ясно, — только и вымолвила та в ответ, хотя ее язык лениво расплылся по челюсти.

Она вновь смотрела на незнакомца стараясь найти в нем хоть что-то, что бы в нем ей не нравилось, но, к сожалению, ни чего такого на божественном лице не наблюдалось.

Парень вдруг оглянулся и в спешке заговорил:

— Мне пора идти…

— Да, конечно, — проглотив досаду, ответила та.

Незнакомец еще раз улыбнулся, на прощание и, сделав несколько шагов в сторону старого могильника, обернулся:

— Еще увидимся.

Девушка предпочла промолчать, боясь ляпнуть что-нибудь, за что потом будет себя ненавидеть весь остаток жизни.

Ну, или хотя бы полжизни, точно, — усмехнулась она и туго выдохнула.

Оставшись одна, девушка словно бы вновь окунулась в пугающую реальность, и осмотрела старый кладбищенский лес. Силуэт парня исчез, словно приведение.

А Сочинские парни довольно приветливые, — мысленно улыбнулась она, заставляя себя думать о чем угодно, только не о могиле матери, от которой она бежала прочь. Отдышавшись, она еще раз посмотрела в сторону, куда затерялся силуэт незнакомца. Деревья, холмы могил, деревья…

— Привет, — громыхнул отцовский голос за спиной, и девушка подпрыгнула от неожиданности.

— Боже! — вырвалось у нее со всхлипом.

— Рад, что ты вспоминаешь его хоть иногда.

Хмурое выражение лица мужчины заставило девушку съежиться, но, не дождавшись ответа, тот продолжил:

— Кого- то встретила?

Она вдохнула глубже, стряхивая с себя напряжение и, расправив плечи, грубо выговорила:

— Нет, — и обойдя отца, направилась в сторону дороги, где неподалеку стоял темно-синий ржавый пикап.

Обсуждать свою личную жизнь ей совсем не хотелось, тем более с человеком, который десять лет, бесследно пропадал в клинике для зависимых алкоголиков.

Может быть она могла бы его простить. Прошло уже столько времени и все поменялось. Но у нее не было сил, что бы заново выстроить сгнившие от старости мосты, хоть отец и пытался вернуть былую тягу. И она помнила, как любила его в детстве, но это чувство затерялась где-то глубоко внутри нее.

Она смотрела на него и видела, как время измотало его, а боль навсегда отпечаталась на его лице многочисленными морщинами. Видела, как одиночество буквально поселилось в его седой бороде, и ей было бесконечно жаль, что эта любовь к отцу забылась.

Неожиданно ей захотелось убежать, так далеко, где бы ее не нашли даже эти смердящие досадой мысли, но она продолжала гордо вышагивать по пыльной дороге к старому автомобилю, слушая как ворчит отец за ее спиной:

— Кладбищенские знакомства до добра не доводят…

Девушка залезла на пошарканное сиденье старого пикапа и захлопнула дверцу. Ремень безопасности был очень вредным и поддавался через раз, поэтому она провозилась с ним не меньше минуты, пока отец не забрался в салон и не заговорил:

— Надо бы бояться случайных встреч, ведь…

— Пап, — девушка не выдержала, и, развернувшись, вступила с мужчиной в зрительный поединок, в упор, смотря в его серые, старческие глаза, — Я сама смогу за себя постоять!

На мгновение им обоим показалось, что между ними возникло сильное напряжение, способное, давать ток, не в одну тысячу ват. Салон наполнился таким сжатым воздухом, что его можно было черпать ложкой.

Девушка не сдавалась, хоть ее силы были уже на исходе. Этот день изрядно помотал ее, но решительность поставить отца в рамки, за пределы которых она бы не хотела его пускать, была просто несокрушимой. Вскоре отец опечаленно опустил глаза на руль, уже предчувствуя свое фиаско в нравоучениях.

Спустя несколько секунд мотор пикапа громко зарычал, и салон заполнился звуком двигателя и запахом бензина.

— Готова ехать? — спросил отец, даже не смотря в ее сторону.

Девушка легко кивнула, стараясь не смотреть на отца, да и на могилу матери, она так и не посмотрела.

Мужчина включил передачу, и машина медленно поехала по дорожному гравию, который хрустел под колесами. Как только дорога стала более ровной, он прибавил газу, и машина вышла на оживленную трассу. Мимо неслись деревья, а перед его глазами года, которые он потерял.

За все эти годы одиночества, он не смог винить ни кого, кроме самого себя. Он чувствовал груз этих тяжелых лет, но еще острее чувствовал свою вину перед дочерью. И как же он хотел хоть раз приехать в Барнаул, но не мог. Не мог посмотреть дочери в глаза. Боль и скорбь буквально разъедала его, разрывая по частям. Ему потребовалось много лет на реабилитацию, а когда его выписали из клиники, пришлось научиться жить заново. Выживать, работать и стараться забыть о том, что случилось.

А ведь когда-то он был самым счастливым человеком. У него была счастливая семья, жена, что дарила тепло и добро, и маленькая дочка с глазами полными любви.

В какой момент небеса посчитали, что я этого не достоин? — думал мужчина все эти годы, но ответа так и не находил.

Желание добраться до своего дома было угнетающим. Девушка разглядывала проплывающие мимо окон билборды, пыльные и старые, наверняка давно потерявшие надобность, и думала только о своей кровати в самой верхней комнате отцовского дома, которую чаще называли чуланом. И не то что бы под крышей ей слишком нравилось, даже наоборот это убежище вселяло жуткий дискомфорт, но она готова была вытерпеть что угодно, лишь бы как можно меньше встречаться с отцом.

Мужчина заерзал на водительском сиденье, словно вспомнил что-то очень любопытное, но не решался сказать, а через несколько минут хмуро улыбнулся:

— Знаешь, я часто бываю на ее могиле…

Девушка зажмурилась, делая вид, что ей не особо интересно, хотя была довольно озадаченна. Она-то думала, что отец возненавидел свою жену за то, что та оставила его. Возненавидел саму жизнь, но каким-то странным образом все еще находит силы, что бы жить дальше.

Тем временем отец бросил на дочь озорной взгляд, но заметив ее отстраненность, притупил улыбку, но продолжил:

— Иногда мне очень хочется остаться.

Девушка хмыкнула, стараясь показать всем видом, что старик спятил, хотя ее преследовало точно такое же чувство, но она всячески ему противилась.

— Так что ж не остаешься? — разозлившись на себя, заявляет девушка и бросает в отца острые взгляды.

Старик на минуту замолчал, разочаровавшись в своих попытках наладить общение с дочерью, но вскоре проговорил:

— Не надо так со мной, Эмилия…

— Эми! — перебила она его, — Можно просто, Эми?

— Эмилия очень красивое имя, — воспрепятствовал отец, но тут же передумал, ощущая гневный взгляд дочери, — Да, пожалуй ты права, имечко еще то…

Девушка не ответила. Уперла глаза к узкому горному хребту, что вырисовывался вдалеке, пока вновь не началась лесная чаща.