Анна Алмазная - Максим [СИ]

— Нет, господин! Люди рассказывали мне, что этот человек человек умеет врачевать раны так же легко, как и наносить их, что он запросто говорит с иностранцами на их родном языке, прекрасно обходится с животными и умеет решать даже самые острые конфликты. Он прирожденный лидер!

— Он опасен! — возразил поэт. — Все, что сказал мой брат — правда, но мой излишне благодушный и легковерный брат забыл рассказать Свету о гордыне этого захра, о его полной неспособности подчиняться приказам!

— Моим приказам он подчинялся неплохо, — криво усмехнулся жрец. — Может, мой брат отдавал не те приказы!

— Братьям не стоит ссориться, — заметила одна из женщин, та самая, что вмешивалась и раньше. — Совет считает, что этот человек слишком хорош для захра. Совет решит его судьбу. Как и твою, жрец. Ты ведь ЗА ЭТИМ сюда пришел? Судьбу захра решаешь не ты, а твой брат. Он привел сюда Дала, ему и говорить. Или ты забыл законы? Все поплыло перед моими глазами. Я так и не узнала, чем кончился словесный поединок в тот день — тот, кто владел мною в этом мире, вновь решил за меня. Он решил, что все остальное, происходящее на арене, не стоит моего внимания, и я не могла сопротивляться. Вместе со всеми слушала я, как Дала и его друзей поместили в некий отряд бранеонов, охраняющий Южный квартал. Опять Южный квартал? Что им там предстоит делать? Играть роль местного ОМОНа? И вот я снова оказалась среди четырех новых друзей, возвращающихся в казармы, и слушала их разговор. Говорили они на языке Белена, к особому удовольствию самого верзилы. Дал говорил на этом языке с легким акцентом, но, в общем-то правильно, Юна молчал, но его внимательно поблескивающие глаза говорили, что и он отлично улавливал нить разговора:

— Не радуйтесь, — разочаровал друзей хмурый Дал. — Это один из самых опасных районов столицы. Там умерли очень многие.

— А драки будут? — с надеждой спросил Белен.

— Драки — не лучшее дело среди таких людей, — ответил Дал. — Это тебе не деревня. Один удар ножом в спину — и никакие мускулы не спасут.

— Переживем! — оптимистично заметил довольный Ланс.

— Переживем, — усмехнулся Дал. — Тем более, что лично у меня появилась еще одна проблема. Ланс нахмурился:

— Жрец? Дал кивнул:

— Его тоже отправили в Южный район.»

Максим пришел вовремя. Обняв меня за плечи, он посмотрел на экран и ласково улыбнулся:

— Опять Дал?

— Максим…, - начала я.

— Не надо, — прошептал он, зарывая лицо в моих распущенных волосах. И когда только успел стянуть заколку? — Не порть мгновения. Вырубай бездушную машину и пойдем гулять…

И мы пошли. Ночь была великолепная, хоть и без снега. Луны я не видела, но и света звезд вполне хватало. Любуясь их призрачным сиянием, я прижималась спиной к груди Максима и дышала в такт с ним… Я была счастлива.

Утро встретило меня хмурым лицом Максима. Старухи, как ни странно, не было, а Максим сидел на кухне и намазывал на не очень свежий батон толстый слой масла. Рядом дымилась кружка кофе.

— Привет! — прошептала я, целуя его в губы.

— Привет! — ответил тот, молча двигая ко мне свою кружку с кофе и наливая себе новую. Увидев, как он потянулся за сахарницей, я покачала головой и поменяла кружки.

— Чай ты пьешь сладкий, — усмехнулся Максим.

— Заметил? — улыбнулась я в ответ.

— Знаешь, я прочитал то, что ты написала, — ответил Максим. Я сразу же стала серьезной. — Расскажи мне, что ты об этом думаешь?

— О чем? — не понимая спросила я, воруя у Максима бутерброд. Тот усмехнулся и принялся намазывать новый.

— Рита, ты знаешь, где Вареон?

— Максим, это всего лишь сны, — начала я.

— Рита, это важно…

— Я думаю, что Вареон — это Ланс, — ответила я после некоторого сомнения. — Держится он как-то странно, и говорил сам, что из Алиссии, хоть это тщательно скрывает, да и сроки совпадают.

— Время вообще — штука странная, — заметил Макс, откусывая кусок от бутерброда и запивая съеденное.

— Я не понимаю одного, — задумалась я над вкусно пахнущем кофе, — что рассорило Вареона с его отцом.

— Ошибка, — спокойно ответил Макс. — И нежелание принять правду.

Понимаешь, Рита, есть ситуации, где злодей и сам оказывается жертвой. Это та самая ситуация. Мне жаль Анлерину… Девочке сейчас приходиться хуже всех.

— Я не видела там девочки, Макс, — возразила я. — Это женщина, и, верь мне, достаточно сильная, чтобы выдержать удар.

— Она всегда казалась сильной, но я знал, что это не так. Я замерла.

— Макс, что это все значит?

— Это значит, что я тоже видел сны, — ответил Максим после некоторой паузы. Нет, ну веселенький у нас выходит разговор — пауза на паузе! Уже и кофе не помогает. — Но не те, что ты, а предысторию всего этого. Я знаю начало, ты видишь конец.

— Почему ты мне не расскажешь? — замерла я, на время забыв о кофе.

— Ты не понимаешь, это сложно. Я рассказал… отцу. Это свело его с ума… И я сны видел не так как ты… Я в них участвовал, жил, чувствовал и даже умер…

— Макс! — выдохнула я. — Макс, но как?

— Я умер тогда, когда был больше всего нужен. Умер бесславно, безнадежно, понимаешь? И я не понимаю только одного — как она, оставшись там, вошла в мою жизнь здесь? Я прожевала еще один кусок бутерброда, раздумывая над услышанным.

Макс не сводил с меня воспаленных красных глаз, и я вдруг сообразила — он не спал всю ночь. Читал, черт побери, и этот компьютер привез сюда, чтобы читать… Портить нам чудесный отпуск… Может, только ради этих снов он меня сюда и привез?

— Макс, — не выдержала я, — я вижу, что тебе тяжело, может, не надо?

— Что не надо! — вскричал он, меняясь так резко, что я обомлела от страха. Такого Максима я еще не видела — глаза расширены, в них бьется безумие, рот перекошен, а выражение лица… Я вдруг испугалась и вздрогнула так сильно, что кофе пролилось на клеенку. На мгновение мне показалось, что он способен меня ударить. И ударил бы, если бы не усмотрел в моем лице нечто, что его смутило… Страх, вот что он увидел…

— Зря я все то начал! — прошептал Макс. — И тебя мучаю и себя.

Зря! Это не то, не надо этого! Как ты можешь понять? Как вообще кто-то может понять? Это безумие, и оно повторяется, я ненавижу себя за это! Как же можно так жить? Зачем? Почему? Господи, неужели опять!

— Макс!

— Да отстань ты от меня! — вскричал он, опять становясь страшным.

— Это ты во всем виновата, ты! Он ушел, оставив меня стоять, как дуру, с этим ненавистным кофе в руке. Наверное, я больше никогда не смогу пить кофе… Я не заметила, как по белоснежной кофте потекло коричневое пятно, как по щекам заструились жгучие слезы. Слезы чего? Обиды? Осознания потери? Или родившейся любви? Если бы я сама знала! Что мне делать?

Я не нашла ничего лучшего, как сесть за компьютер. Макс успокоится, он пояснит, что произошло. Все равно я ничего не могу сделать — не идти же мне домой пешком!