Анна Алмазная - Максим [СИ]

Почему-то происшествия во снах стали казаться важнее всего, даже Димки. И вдруг у меня перед глазами все поплыло:

— Рита, Рита, услышь меня! — я задохнулась, закрыв уши ладонями, только бы не слышать голос Александра. Но он сочился через пальцы и раз за разом проникал в мой мохг:

— Рита, Рита! Ты последняя моя…

— Рита! — встревожено кричал где-то Максим. — Рита, ты что, родная!

— Максимка, мне страшно, — заплакала я, выпуская наружу дневное напряжение. — Максим, что же это!

— Рита, верни, верни его… — затихала где-то вдалеке мольба Александра. — Верни… Я чувствовала, как тот мир начинал вертеться вокруг меня, засасывая меня в воронку. Не так, как раньше, а гораздо страшнее. Потому что это был не сон. Потому что только руки Максима удерживали меня на грани. Потому что я понимала, что-то происходит, и не могла этого остановить.

— Рита, хватит от меня бегать! — услышала я голос сзади, и поняла — все же попалась. Не избежать мне сегодня скандала. А уж воображала, что пронесло, что, если вышла уж на морозный воздух, встретилась лицом к лицу с наконец наступившей зимой, то и разговор с Димкой отложился хотя бы до завтра. Счас! Мой друг детства все же перекрестил сегодня наши дорожки…

— Дима, ты понимаешь, что делаешь глупость? — медленно спросила я, с тоской поглядывая на запорошенный снегом парк. Нет, ну сволочь же этот Димка, испортить такой красивый день бессмысленным спором! Я посмотрела на его лицо, на решительно сжатые губы, и слова застыли на моих губах: что толку говорить, если он и не намерен слушать, лишь требовать! Но говорить что надо — Димка ждет. Идет рядом, то и дело бросая на меня вопросительно-настороженные взгляды, и ждет…

— Понимаешь, что смешон? — спросила я, чувствуя, как поднимается по позвоночнику горячая волна раздражения. С одной стороны мне не хотелось обижать Димку, друг все же, с другой…

— Не понимаю, — упрямо нахмурился Димка. — Понимаю другое.

Человек, который много для меня значит, делает глупость, и ставит себя в глупую ситуацию, а я единственный, кто хотя бы пытается это исправить. И меня же после этого называют смешным! Пусть так, но я скажу все, что думаю о тебе и твоем… парне! Этот Максим тебя недостоин, и ты это прекрасно знаешь, почему тогда за него держишься?

— Любовь зла… — пыталась я обернуть разговор в шутку. Не помогло…

— Где же она, твоя любовь? — усмехнулся Димка. — Где была его любовь, когда он тебя оскорблял перед друзьями! Знаешь же, что будь я на его месте…

— Не вмешивайся, — вспылила я, но мой пыл заметно остудила спрятанная под снегом замершая лужа. Едва не упав, я все же удержала равновесие и жестом отклонила предложение Димы помочь. — Это мое с ним дело.

— И мое тоже.

— Да где ты раньше был? — не выдержала я, ожидая, пока зажжется зеленый свет на перекрестке. — Почему так взбесился лишь с появлением Максима?

— Я думал, ты поймешь… — смутился Дима.

— Что я пойму? — взорвалась я, уже себя не контролируя. — Что ты ждал меня, а между делом развлекался сначала с Олей, потом с Наташей, потом с Ингой и Леной. И это только те, кого я знаю! Почему ты не говорил мне раньше о том, что чувствуешь? Теперь поздно, Дима, и мы оба это знаем! Так зачем травишь душу и себе, и мне! Зажегся зеленый свет, идущая рядом бабушка посмотрела на нас с видимым любопытством, а мы быстро перенеслись на другую сторону, прямо к базару.

— Мне все равно, что ты думаешь, Рита, — упрямился Димка. Баран несчастный! — Я докажу тебе, что он не достоин такой девушки, как ты. Я всего лишь ждал, пока ты созреешь. Не для постели, а для женитьбы. Подумай об этом, Рита. Подумай, что может дать тебе Максим, а что я. Я уверен, что Максим станет лишь временным явлением. Как мои романы для меня. Я подожду. Я умею ждать, ты знаешь. И я не буду за тобой бегать, не надейся, я просто подожду, пока ты сама все решишь, сама придешь. Я уверен, что, в конце концов, выбор будет в мою пользу, а не в его. И ты придешь ко мне.

Только знай, после этого я не отпущу тебя никогда.

— Почему ты думаешь, что Максим меня отпустит?

— Ты сама не выдержишь, Рита, — усмехнулся Димка. — Ты ненавидишь слабых мужчин, а Максим слаб. Я еще не совсем понимаю, в чем, но он слаб.

— Дима, я повторяю, это не твои проблемы.

— Неужели ты не видишь, что он сумасшедший? — утратил вдруг Дима свою обычную невозмутимость. — Это испокон веку было — сын у башмачника без сапог. Так и у психологов-психиатров дети — без ума. Потому что другим отдают, а про своих забывают.

Я стояла с Димкой напротив костела, смотрела на запорошенный снегом серебристый купол с крестом и кусала губы. Прав, Димка, прав, но что я могу поделать?

— Я люблю его, — наконец выдавила я, тихо так выдавила, беспомощно, но почему-то моя беспомощность передалась и Димке. Мой бравый дружок как-то в один момент сник и посмотрел на меня грустными, собачьими глазами. — Не понимаешь? Поэтому могу снести от него что угодно. Что мне прикажешь с этим делать?

— А я тебя люблю, — кисло ответил Димка. — Что прикажешь делать мне? Смотреть, как он тебе жизнь коверкает? Как ты худеешь на глазах, бледнеешь? Рита, почему? Почему ты так наивна? Так…

— Дима, перестань, ты терзаешь зря и себя и меня. Понимаешь?

— Да все я понимаю! — отмахнулся Димка. — Но если обидит — ты знаешь, к кому идти.

— Знаю, Димочка, все знаю, — мягко ответила я, совершенно приходя в себя. Роли поменялись — теперь Димка выступал, как проситель, а не как нападающий, и мне стало жаль этого красивого, гордого мальчишку, попавшего в глупую ситуацию. Отчасти по моей вине… — Да только разные это вещи — чувства и разум. Понимаешь? И всем ты для меня хорош — и умен, и красив, но сердце я отдала Максиму. Здесь ничего не поделаешь… Почему ты не слышишь?

— Ты поймешь, поймешь, Рита, — упрямо продолжал гнуть Дима. Но вот он ушел, и я, с облегчением вздохнув, направилась домой. Но разговор не выходил у меня из головы. Удалось-таки Димке смутить мою душу: как сильно не любила бы я Максима, но и Дима был в чем-то прав. Иногда с Максимом сложно. Однако, это единственный человек, который меня понимает до конца, чего не дано даже Димке. И осунулась я не из-за Максима, а из-за своих снов. Максим меня спас… Придя домой, я, не включая света, долго стояла у окна, любуясь на ночной город. Сегодня мне, как часто в последнее время, не хотелось думать, только довериться судьбе и слепо идти вперед. Опять мой разум кричал караул, а интуиция мирно почивала в покое. Кто из них прав? Сердце или разум? Разум или сердце? Еще и этот последний сон, сон, который многое закончил… Что, если я больше не нужна буду Максиму? Что, если наш реальный роман закончился так же, как закончилась повесть о Вареоне в нереальном мире? Может, не писать?