Анна Алмазная - Максим [СИ]

Зеркало теперь радовало. Вместо толстушки оно настойчиво показывало высохшую каргу. Смотреть туда не хотелось, к холодильнику лезть тоже. Отсутствие там продуктов тоже не беспокоило. Но в тот вечер одиночество почему-то волновало меня особенно.

Злодейка судьба, которая, казалось, утратила меня из виду, завернула новый виток событий, но тогда я этого не знала. Накинув на плечи теперь большое мне пальто, я спустилась вниз и побрела по голому без снега городу. До Рождества осталась лишь неделя. Пройдя мимо костела (как всегда закрыт!), я взглянула на блестящую витрину, прикинула, что таких денег у меня нет и не будет, и побрела дальше. Богатая жизнь манила и злила, на душе было холодно и одиноко. Мимо пробежала, весело смеясь, стайка молодежи и на их фоне я почувствовала себя старой и никому ненужной. В мои-то двадцать три!

— Маргарита Юрьевна! До меня не сразу дошло, что это я. Рита — это я слышала часто.

Ритка — еще чаще, Потапова — так то каждый день, Маргарита — изредка, но Маргарита Юрьевна — это что-то новое! Старею! Оглянувшись, я пожалела, что оглянулась: во рту пересохло, а ноги стали ватными. Это не может быть он…

— Здравствуйте, Маргарита Юрьевна, — не дождался моего приветствия назойливый мужчина. — Вы уж простите, что так внезапно и назойливо.

Знаю, что мы не знакомы… Вернее, не совсем знакомы… Тут я и поняла — конечно, не знакомы. Этот чуть старше меня, а тот, тот был старше намного… Не может быть… Это…?

— Меня зовут Максим Александрович. Ну да, тот же был Александр Алексеевич…

— Максим Александрович Меняев, — добавил он.

— Тоже психолог? — ляпнула я, вспомнив наши первые встречи: телефонную и на кладбище. И как это я сразу не узнала этот голос? Может, потому, что теперь он не напоминал кусок льда? Как тогда, по телефону…

— Нет, — почему-то засмеялся он. Тепло засмеялся, как старой знакомой. Мы пошли по темной полосе асфальта. Ближе друг к другу, чем шапочные знакомые и дальше, чем влюбленная парочка. Я искоса наблюдала за попутчиком. Мимо проехала машина, бросив на Максима столб света. Теперь он уже не казался так похож на отца, и мне стало чуть легче дышать. Одиночество вдруг отступило, оставив вместо себя легкое беспокойство. Мы молчали. Но слова были и не нужны. Я молча спрашивала, что ему нужно, а он молча отказывался отвечать. Или стеснялся. Я же не психолог!

— Вы знаете, что он сам? — сказал, наконец, Максим. — Сам съехал с того моста.

— Нет, — удивилась я. — Почему?

— Мы не знаем, — хмуро ответил мой новый (или уже старый?) знакомый. — Мама думает, что из-за вас. Я, мягко говоря, удивилась.

— Вы тоже? Боюсь, что в моем голосе прозвучало легкое подозрение. Что если сейчас Максим, наподобие своей матери, будет орать на всю улицу, что я убийца? Эта мысль внезапно показалась мне настолько нелепой, что я улыбнулась. Как ни странно, но Максим на мгновение ответил мне теплой улыбкой.

— Я? — усмехнулся Максим. — Я — нет. Я знаю правду. Он из-за меня. Я вздрогнула, вновь насторожившись… вот только еще одного сумасшедшего мне и не хватало…

— В институте просили замять, — продолжал Максим, избегая смотреть мне в глаза. — Мама согласилась. Как тут не согласиться? Такой скандал…

— Почему так думаете? — прервала его я. И внезапно разозлилась. Не получается у нас разговор, ох не получается! Чего он от меня хочет? Шел бы своей дорогой и оставил в покое оставил… Я попала каблуком в ухаб, и Максим подхватил меня, не дав упасть.

Проверив целостность сапог, я огляделась. Сами того не заметив, мы оказались в темном переулке, куда не проникали лучи фонарей. Рука Максима отпустила мою руку. На мгновение стало страшно. Все же я так мало знаю этого человека, зато слишком много — его родителей.

Хорошо, если Максим выдался в папу, а если — в мамочку?

— Он не верил мне, — вновь начал говорить Максим. Почему его голос показался мне таким знакомым? Будто слышала я его не только по телефону и на кладбище…

— Думал, что я сумасшедший. А потом пришли вы… — на мгновение я сжалась, вспомнив, где я еше слышала этот голос — Господи, это же Максим ехал со мной тогда в трамвае! — С продолжением моих снов!

Когда я увидел, не мог поверить. Думал, что схожу с ума, а теперь, поверив, не могу жить дальше без ваших рассказов! Что, что было дальше, скажите мне! И тут до меня дошло… Что говорил Александр: «Сперва Макс, потом вы…» Макс, или Максим, его сын…

— Да отстань ты! — сама того не ожидая, взорвалась я. — Забудь!

— Не могу! — тихо ответил он.

— А я — могу! — разозлилась я, физически чувствуя, как меня засасывает в новую ловушку. — Хватит с меня! И сна твоего хватит, и отца твоего хватит! Слышишь, знать ничего не хочу!

— Девушка, тебе помочь? — спросил пьяный голос из открытого окна.

— Нет! — резко ответила я.

— Тогда, парень, — не угоманивался голос, — тебе помочь? Внезапный порыв ветра всколыхнул подол моего пальто и ударил мягкой тканью по ногам Максима. Внезапно сообразив, как близко он стоит от меня, я на миг задохнулась. Обычно я держу дистанцию, а теперь стою в полушаге от него и чувствую себя… нормально чувствую, естественно, будто рядом стоит кто-то очень близкий…

— Рита, пожалуйста, — взмолился Максим, — я тебе денег дам!

— Парень, уймись, тут у меня девок много, любую дам, — посочувствовал тот же голос. — Бросай эту ломаку, и денег не надо.

— Отстань! — бросила я. Только вот кому? Пьянице над головой или Максиму? Или обоим?

— Рита, я не могу, не могу больше их видеть, — продолжал молить Максим, провоцируя во мне волну паники. — Ты — можешь. Рита, Риточка, Ритуша, милая, я прошу! Хочешь, на коленях?

— Дурак ты, парень! — заявил пьяный голос, и окно с треском запахнулось, я вздрогнула от неожиданного звука, а Максим плюхнулся дорогими брюками прямо в лужу и обнял мои колени. Сказать, что было неприятно, значит солгать. Приятно. И тошно. И страшно, потому что Максим явно еще более сумасшедший, чем его отец.

— Почему? — спросила вдруг я, уже не совсем соображая, что происходит.

— Не знаю, Риточка, действительно не знаю. Больно мне.

— И мне… — внезапно призналась я, начав таять. Почувствовав, как на глазах выступили слезы, я вдруг поняла — ведь это было первым настоящим чувством после смерти Александра! Мне стало страшно, и и опять черным туманом заклубилось внутри жуткое предчувствие. Как и тогда… В ту проклятую воскресную ночь, когда Александр… Голос Максима так напоминал его, нотки отчаяния такие же, как тогда… А если еще раз? Не пущу, не дам! Не отдам и его, ни за что! И вдруг я заплакала, безнадежно, бесшумно. Потому что больно, или потому что не знала, что делать, может, потому что он был рядом, не знаю. Максим замер. Внезапно он рывком поднялся с колен и обнял меня, прижал к себе крепко-крепко, так что дышать было сложно. А я и не хотела дышать. Продолжая плакать, я прижалась у нему, ответила объятиями на объятие и пила его запах… такой чужой и такой знакомый, забыв обо всем на свете. Он был настоящим! Не как тот Дал, а живым, настоящим! К нему можно было прижаться, сказать что-то! Он слышал, он отвечал мне, он меня чувствовал, он был рядом…