Анна Алмазная - Его выбор [СИ]

— Отвали! — выдохнул Лис, надеясь, что смерть его будет быстрой и безболезненной.

Впрочем, болезненной тоже неплохо — у грани зачтется. Глядишь, парочку убитых ему и спишут.

— Ай, какой немилый, — вдруг улыбнулся парнишка, тряхнув кудрями, — а я тебе жизнь спас… поблагодарил бы, для приличия.

— Спас? — усмехнулся Лис, вновь набираясь смелости. — А от этого ты меня спасешь?

И показал на призрака.

Дозорный, что целился в Лиса, даже не дрогнул, как и не отпускал взглядом один из магов. Другие дружно посмотрели в указанную сторону и, явно не увидев ничего, лишь пожали плечами.

Лис сник. На что он надеялся? Что эти будут лучше, чем предыдущие? Никто не видит. Никто и не увидит. А архан дал бы умереть, к чему издевается?

— Надо же, — с интересом сказал маг, и Лис встрепенулся, ушам своим не поверив. — Никогда и ничего подобного не видел, это даже интересно.

— Мой архан, нам надо ехать, — пытался вмешаться один из дозорных, но синеглазый паренек лишь отмахнулся и направил лошадь прямиком к висящей в воздухе женщине.

Лис нервно сглотнул. Этот мальчишка видит? На самом деле видит? Не считает Лиса безумным, не высмеивает, смотрит изучающе на призрака и… видит?

— Хороша, — без былой теплоты в голосе съязвил архан. — Ты ее?

— Я, — признал Лис. — Теперь жалеешь, что спас?

Архан пожал плечами. Глянул холодно на разорванное платье бабы-призрака, на ее безжизненное, будто вылепленное из воска лицо, потом перевел взгляд на Лиса, заглянув глубоко в душу.

Лис сжал кулаки, привычно открываясь навстречу безмолвному зову, чувствуя, как жрет запястья огонь татуировок. Что терять? Что прятать? Вечный страх? Вечное чувство вины? Отчаяние? Жизнь? Боги! Зачем нужна эта жизнь!

— Думаю, с вас обоих достаточно, — сказал архан. — Используй то, что я тебе дал, с умом.

Он шевельнул рукой, и Лис глазам своим не поверил: призрак исчез. И вдруг мир стал прекрасным, в одно мгновение. Рассыпало вокруг золото солнце. Засверкала зелень изумрудом, зашелестел над головой желудями дуб, принес ветер запах свежескошенных трав. Хорошо-то как!

— Едем! — приказал архан, и Лис вдруг почувствовал, как ускользает из пальцев только-только мелькнувшее счастье. Тяжело дыша, он вскочил, поскользнулся на мокрой после дождя траве, вновь встал и бросился наперерез коню:

— Прошу!

Свистнул кнут, полоснул по спине, опрокидывая в крапиву. Встал на дыбы конь и тотчас успокоился под твердой рукой всадника. Резким жестом остановил мальчишка бегущих к нему дозорных и ледяным голосом поинтересовался:

— Если ты до сих пор не успокоился и все еще хочешь умереть, то будь таким милым, не под копытами моего коня. Я за тебя отвечать перед богами не желаю. Хочешь, прикажу дать веревку, твоя, смотрю, более к повешению непригодна.

— Архан, пощади! — выдохнул Лис.

В синих глазах мага мелькнуло удивление вперемешку с брезгливостью. Пусть! Пусть презирает! Только не уходит! Только не сейчас!

— Я тебя пощадил, призрак больше не вернется, чего еще ты хочешь? Чтобы я вспомнил, что ты убийца, и отдал тебя дозорным?

— Этот не вернется, другие… на закате…

— Скольких еще ты убил? — без былой улыбки спросил архан.

Лис опустил взгляд, поняв, что пропал. Многих убил. Слишком многих. И каждый из них больше не отпустит…

— Никто их не видит, только ты и я, — едва слышно прошептал Лис, не отрывая взгляда от травы под его ладонями. — Прошу… пощади… не могу больше. Не могу выдержать… не могу так. Понимаешь?

— Понимаю, — уже мягче сказал архан. — Не видят, потому как маг, что тебя проклял, хитрым был. Он не звал ради тебя духов из-за грани, он всего лишь позвал твою совесть. Все эти духи только в твоей голове, это голос твоей вины. Когда ты сам себя простишь, они тебя тоже…

— Я пытался… — отчаянно перебил его Лис, чувствуя, как бегут по щекам слезы. — Проклятие, думаешь, я не пытался?

— Покажи запястья! — приказал маг.

Лис подчинился. Неуклюже, чуть было не разбив нос о корягу, подошел к вороной архана и протянул руку. Маг до запястья даже не дотронулся, лишь прошептал заклинание, и магические знаки на миг ошпарили болью. На короткий, слишком короткий миг. У Лиса так никогда не получалось. Его дар был сильным, но когда он пробуждал чужие татуировки, люди губы кусали от боли. А этот…

— Ты тоже был магом, — тихо сказал архан.

— Был… — ответил Лис, поникнув.

— И убивал.

Почему так хочется добавить «тоже»? Невозможно, арханы, тем более — маги не убивают! Они лишь лишают воли и отдают марионеткам-судьям. А потом палачам. А те, презираемые и всеми ненавидимые, да, убивают… проклятый мир! Проклятые боги! Проклятая жизнь!

— Да, мой архан, — прохрипел Лис и вдруг добавил: — Пощади!

— Глупый рожанин, — смягчился вдруг маг. — Называешь меня на ты, бросаешься под копыта коня… Но я не могу прогнать тень в твоем разуме раньше, чем она появится. И, возможно, ты пожалеешь, что меня встретил, уже к вечеру. Взять его.

Архан развернул коня и, более не говоря ни слова, пустил его по лесной тропинке. Лис лишь широко улыбнулся, глядя вслед вороному. Никогда прежде Лис не был таким счастливым. И даже не пикнул, когда один из дозорных отвесил ему подзатыльник:

— Пошевеливайся, отродье тени! — сквозь зубы выругался мужчина. — Возиться с тобой никто не будет!

А разве Лис просил возиться?

Главное, чтобы с собой прихватили.

Когда Арман очнулся, вечерело. Медленно догорал костер, щелкая бурыми угольками. Удлинились тени, румянился солнечный свет, тянуло из леса прохладой. Огненный конь никуда не делся: переминался с копыта на копыто и тыкал Армана мордой в плечо, обжигая ссыпающимися с гривы искрами. И этой самой нечисти нигде не было. И к чему было пробовать?

— Перестань! — оттолкнул его Арман, садясь на траве.

Арман злился на предателя Искру. Весь вечер потерял и на что? Он потер пальцами щеку и сам себе не поверил: целая. Значит, привиделось? Слишком сильная боль была для «привиделось». И волосы слиплись от крови неспроста. И в обморок Арман никогда не падал, что он, барышня кисейная? Хотя с этими заклинаниями, магией и прочим кто его знает? Потому-то меч все же лучше: его видно, слышно, чувствуется, и если уж им ударишь, то наверняка.

А заклинания они такие, никогда не знаешь, как откликнется. И последний свой вечер Арман потерял на ерунду. Впрочем, бывает. Сам виноват. Надеялся невесть на что, вот и поплатился драгоценными мгновениями.

Почувствовав укол в щеку, Арман задумчиво прихлопнул комара, вытер выпачканные кровью пальцы о траву и замер… паутину рядом покрывала какая-то сероватая пыль, которой раньше тут было. Точно ведь не было. Армана с детства учили подмечать мелочи, белоснежный налет на траве он точно бы увидел. Будто муку кто-то рассыпал, да от души, до комочков на листьях брусники и белоснежной лужицы под папоротниками.