Анна Алмазная - Его выбор [СИ]

— Нет…

— Арман несправедлив? Жаден? Жесток?

— Нет…

— Так почему… Почему ты вчера сказала, что худшего архана у вас не было?

— Это даже забавно, — сказал кто-то за спиной и тотчас добавил, обращаясь к служанке: — Иди, девочка.

Нар повернулся и низко опустил голову. Мага-дознавателя, худого и неказистого, слуги боялись даже больше, чем Армана. И не зря. Этого надо бояться. Нар это шкурой чувствовал.

— Забавно, шавка защищает матерого волка, — цепкие пальцы ухватили подбородок, заставив развернуть лицо к свету. — Смелая шавка-то, безрассудная. Арман — глава рода. Так что бояться ему нечего, а вот тебе…

Он некоторое время молчал, а Нар не спешил отвечать. Знал, что с такими лучше без спросу не отзываться. Получишь. А уж как маги могут помучить, обычным арханам и не снилось. Так что лучше уж промолчать, пока можно.

— А ведь знаешь, если Арман отвезет тебя к жрецам — ты умрешь.

— Знаю, — ответил Нар, правильно уловив, что от него ждут ответа.

— Так почему даже не думаешь бежать?

Потому что некуда бежать. И незачем.

— Не хочешь облегчить Арману ношу?

Нар вздрогнул, невольно вырвал подбородок из чужих пальцев и тихо переспросил:

— Облегчить?

— Какой славный щеночек, — усмехнулся маг. — Верный. Будет бегать за хозяином до тех пор, пока не убьют. А ведь Арман не хочет, чтобы тебя убивали. По глазам его вижу, что не хочет. И с удовольствием тебя отослал бы подальше, да не может. Это только вы, рожане, думаете, что арханы свободны. Арман беспрекословно подчиняется опекуну, а опекун приказал отвести тебя в храм. Бедный хозяин… собственноручно отдать любимого щеночка на растерзание. Как забавно. Было бы жаль пропустить такое зрелище.

Нар хотел было ответить, но неожиданно появившийся за его спиной Арман успел первым:

— К сожалению, не могу доставить вам подобного удовольствия, — Нар вздрогнул: таких ледяных ноток в голосе Армана он еще не слышал. Оказывается, раньше его архан не был всерьез холоден, холоден он был сейчас. — Дождь все сильнее, дорога не будет легкой. Боюсь, повелитель не простит, если я угроблю его мага-дознавателя.

— Ваше здоровье не менее важно, — начал было маг, но Арман его одернул:

— Я не маг, я воин. Это только маги хрупки здоровьем…

— Потому что наша сила в другом, мой мальчик, и советовал бы это помнить.

— Я помню, — вежливо поклонился Арман. — А теперь позвольте мне и моему слуге откланяться. Дорога в храм не близкая, я хотел бы воротиться засветло.

Нару почему-то показалось, что услышанное магу не понравилось. Глаза дознавателя стали суровыми, между бровей появилась морщинка:

— Позвольте поинтересоваться. Люк и его дозорные еще не вернулись?

— Не вернулись.

Нар опустил голову — смотреть в глаза мага, вспыхнувшие на миг синим светом, было невыносимо. Вот оно что такое сила... что-то, от чего дышать тяжело и воздух кажется густым, как уже почти ставшая льдом вода. И становится то холодно, то жарко, и даже Арман бледнеет больше, чем обычно.

— Вы глупее, чем я думал, Арман, — начал маг. — Выезжать теперь из поместья без должного сопровождения да еще и в одежде простого рожанина! Это более чем безрассудство, простите, но это глупость!

— Вы забываетесь, мой друг, — спокойно ответил Арман. — Я не могу наряжаться в одежды архана. Своего хариба у меня нет, самому это сделать не так и просто, все время одалживать харибов у дозорных не совсем мудро, потому я привык одеваться так, как одеваюсь. И выезжать из поместья тогда, когда мне охота выехать. Это не двор и не столица, к которым вы привыкли, здесь наряжаться незачем. Здесь меня все и так знают. Это мои леса. Мои люди. Мои земли, — кинул Арман, разворачиваясь. — Мне бояться нечего.

А ведь маг прав, подумалось Нару, в чем-то очень даже прав.

— Береги его, — сказал Грейс.

Нар и собирался беречь, только не знал — как. Ведь Арман быстрее, умнее, лучше. Как можно уберечь кого-то, кто сам сильнее? Понимая, что маг прав, Нар хотел попросить Армана быть осторожнее, но увидел упрямое лицо архана и понял, что что-то доказывать и говорить бессмысленно. Арман уже решил, а Нару, увы, ничего не изменить.

Во дворе ждали две оседланные лошади. Арман вскочил на вороного жеребца. Молодой конь юлой крутился под всадником, всхрапывал, бил копытом, будто чувствовал тщательно скрываемое раздражение хозяина. Низкое небо хмурилось и плакало крупными холодными каплями, а Арман, словно не замечая дождя, даже не думал натягивать на голову капюшон.

— Быстрее, архан не любит ждать, — толкнул Нара к лошади конюх.

Нару достался гнедой, столь же горячий, как и у Армана. Удила коня покрывала тонкая пена, он дергал головой, косился злым глазом и как бы говорил: «Сядь, сядь на меня, сразу в грязи окажешься».

— Прости, но другому за Вьюнком не угнаться, — начал оправдываться конюх, уловив замешательство Нара. — Да и этому угнаться с трудом…

— … а архан не любит ждать, — выдохнул Нар, шагая к коню.

— Да и шею для тебя свернуть сейчас лучше… — сочувственно прошептал конюх, — … чем у жрецов-то.

Нар не слушал. Сливовый взгляд гнедого завораживал, весь мир исчез, казалось, остались лишь Нар и грациозный сильный конь, что тянулся чуть подрагивающими ноздрями к ладоням, касался их губами, осторожно да боязливо, и отдергивался, стоило Нару пошевелиться. Не доверял. Пока еще…

— Да у тебя дар… — В голосе конюха послышалась нотка восхищения.

— Это не мой дар, — выдохнул Нар, посмотрев на Армана.

И все же это был не сон. Или сон?

Нар вскочил в седло, неожиданно быстро приобретя равновесие. Пальцы сами сплелись с поводом, привычно нашли едва ощутимый тонкий контакт. Нар вдруг расслабился, слился с лошадью, почувствовал ее силу, ее желания, ее нетерпение. Ее готовность повиноваться. Сразу же ушли куда-то неуверенность и страх. Будто не в первый раз он сидел верхом… А ведь в первый.

А потом дождь умывал поля, серой грязью покрывал дороги, мокрыми ветками хлестал бедра. Арман не стремился разговаривать. Ехал впереди с непокрытой головой и ни разу не обернулся, чтобы проверить, следует ли за ним Нар.

А следовать было не так и сложно. Мышцы будто налились силой, конь, вначале казавшийся таким неприступным, повиновался каждому движению поводьев, тучи постепенно истощались, дождь становился все более мелким, редким, пока и вовсе не перестал, а сквозь серую пелену уже полупрозрачных туч выглянуло солнце.

Слева блеснула меж кустов ивняка тонкая линия речки, пахнуло тиной и мокрым гниющим деревом. Дорога побежала резко вверх, режа покрытые молодой порослью поля. Кони разбили копытами неподвижную гладь лужи, гнедой недовольно захрипел и встал как вкопанный за Вьюнком Армана.