Стивен Эриксон - Буря Жнеца. Том 1 [litres]

– Можешь меня не спрашивать.

Лейтенант уставился на дикаря, потом словно обмяк, и Йан Товис с удивлением увидела, как Таралак Вид бросился вперед, чтобы подхватить Варата. Ага, вот, значит, что они пережили. Вот что. Вот .

Грал посмотрел на нее:

– Он еле жив от истощения!

– Да.

– Я помогу ему – куда поведете нас, атри-преда?

– В более гостеприимное место. Что вы делаете здесь, Вид?

– Внезапный страх, – сказал он, поддерживая бесчувственного Варата.

Атри-преда пришла на помощь:

– Какой страх?

– Что его остановят.

– Кого?

– Икария. Что вы его остановите – особенно сейчас, раз этот человек пришел в себя. Он расскажет – расскажет вам все…

– Таралак Вид, – жестко сказала она, – лейтенант и я покинем этот город через два дня. Поскачем на север. И до тех пор заботиться о Варате Тоне буду только я. И больше никто.

– То есть никто, кроме меня.

– Если настаиваете.

– Вы уже знаете, да? Он уже рассказал…

– Да.

– И вы не собираетесь ничего говорить, никому. Никаких предупреждений…

– Именно.

– Кто еще может заподозрить? Есть исторические записи по Первой империи. Ученые…

– Не знаю. Есть один, и, если получится, я возьму его с нами.

Проклятый монах. Должно получиться. Кабалийского священника неправильно поняли. С нами отправили посланника, а не поборника. Нет смысла его убивать – бедный дурачок не умеет сражаться. И представьте, как взбесится Рулад, что зря потерял время… Да, должно получиться.

– А ученые…

Атри-преда скривилась:

– Мертвы или в тюрьме. – Она посмотрела на грала. – Вы с нами?

– Вы знаете, что я не могу – я должен разделить судьбу Икария. Нет, атри-преда, я не покину город.

– Какое у вас было задание, Таралак Вид? Доставить Икария?

Он не смотрел ей в глаза.

– Кто послал вас? – сурово спросила она.

– Какая разница? Мы здесь. Слушайте, Сумрак, вашего императора жестоко используют. Идет война между богами, а мы для них – никто: и вы, и я, и Рулад Сэнгар. Так что действительно уезжайте, и как можно дальше. И заберите с собой этого храброго воина. Сделайте так, и я умру без печали…

– А как насчет сожалений?

Он плюнул на пол. Единственный ответ, но она прекрасно его поняла.

Запертый массивной стеной из обработанного известняка, в конце давно заброшенного коридора в позабытом проходе Старого дворца древний Храм Странника давно изгладился из коллективной памяти граждан Летераса. Центральный зал с высоким куполом оставался неосвещенным, воздух неподвижен – вот уже более четырех веков, и расходящиеся проходы к комнатам поменьше отзывались эхом на шаги в последний раз, должно быть, почти сотню лет назад.

В конце концов Странник вышел в мир. Холодный, мертвый алтарь, наверное, разрушен. Последние жрецы и жрицы – их звания держались в секрете, чтобы спасти от погромов, – унесли мистические традиции в могилу.

Господин Обителей вышел в мир. Теперь он среди нас. Теперь не может быть поклонения – нет жрецов, нет храмов. И отныне Странник может вкусить только одну кровь – свою. Он предал нас.

Предал нас всех.

Только шепот не пропал и звучал призрачным ветром в разуме бога. Каждый раз, как произносилось его имя – в молитве ли, в проклятие ли, – он ощущал дрожание силы, высмеивающей все, что он когда-то держал в руках, высмеивающей яростное пламя кровавых жертв, горячей, вселяющей страх веры. Бывало, он знавал и сожаления. И так охотно сдался.

Господин плиток, Скиталец среди Обителей. Обители увяли, их сила погребена под многими прошедшими веками. Я тоже увял, застряв в этом фрагменте мира, в этой жалкой империи на задворках континента. Я вышел в мир, но… мир постарел.

Он стоял перед каменной стеной в конце коридора. Еще полдюжины ударов сердца подождал в нерешительности, затем шагнул сквозь стену.

И оказался в темноте. Сухой застойный воздух царапнул горло. Когда-то давным-давно ему требовались плитки, чтобы проходить сквозь прочную каменную стену. Когда-то его сила очаровывала новизной и обилием возможностей; когда-то ему казалось, что он способен кроить и перекраивать мир. Какая заносчивость! Она бросала вызов всем угрозам реальности – на время.

И все же он упорствовал в своем тщеславии, развлекался: тут подтолкнуть, там дернуть, а потом отойти в сторонку и наблюдать, как распутывается моток судеб, дрожа каждой ниточкой. Однако это становилось все сложнее. Мир противостоял ему. Потому что я последний, я сам – последняя ниточка, тянущаяся назад к Обителям . И если эта ниточка оборвется, напряжение внезапно щелкнет, отбросив его прочь, выпихнув на дневной свет… и что тогда?

Странник взмахнул рукой, и в полукруглых нишах купола снова вспыхнуло пламя, бросая колеблющиеся тени на мозаичный пол.

По алтарю на постаменте прошлись кувалдой. Разбитые камни словно кровоточили, обвиняя Странника. Так кто кому служит? Я вышел к вам, чтобы сделать доброе дело, чтобы поделиться с вами мудростью, той, которой обладаю сам. Я думал… я думал, вы будете благодарны .

Но вы предпочли проливать кровь во имя меня. Мое слово только мешало вам, а мои мольбы проявить милосердие к своим согражданам… о, как же они вас бесили.

Поток мыслей прервался. Волоски на загривке встали дыбом. Что это? Я не один .

Услышав тихий смех в одном из коридоров, он медленно обернулся.

Там скорчился не человек – скорее огр: широкие плечи густо поросли жестким черным мехом, круглая голова на короткой шее выдавалась вперед. Массивная нижняя часть лица была укрыта под длинными, вьющимися усами и бородой; большие желтоватые клыки нижней челюсти торчали из губ и толстых курчавых волос. Крепкие длинные руки свисали, доставая побитыми кулаками до пола.

От видения исходила крепкая звериная вонь.

Странник прищурился, стараясь проникнуть взглядом во мглу под тяжелыми бровями, где поблескивали маленькие, близко посаженные глазки цвета неограненного граната.

– Это мой храм, – сказал Странник. – Не помню, чтобы я рассылал приглашения… гостям.

Снова негромкий смех, но веселья в нем не было слышно. Только горечь, густая и резкая, как запах, жалящий ноздри бога.

– Я помню тебя, – раздался низкий рокочущий голос существа. – И знаю это место. Знаю, что тут было. Тут было… безопасно. Ну, да кто теперь вспоминает Обители? Кто знает достаточно, чтобы заподозрить? И пусть они охотятся за мной сколько им угодно – да, в итоге они меня найдут, я знаю. Возможно, уже скоро. А теперь еще скорее, раз ты меня обнаружил, Господин плиток… Он ведь мог вернуть меня, вместе с остальными… дарами. Однако не сумел. Обычная судьба смертных.

Он говорил не ртом. Густой грубый голос звучал в голове Странника; и хорошо – с такими клыками слов было бы не разобрать.