Филис Каст - Солнечная воительница [litres]

– Он всегда будет напоминать мне об отце.

Мари внимательно посмотрела на него.

– Тебе больно постоянно о нем вспоминать?

– Нет, – Ник, казалось, был удивлен. – Вовсе нет. Это утешает. А что тебе напоминает о матери?

Мари задумалась, прежде чем ответить.

– Хм, вообще говоря, много чего. Венерин волос – из него она плела волосы для своих любимых идолов. Незабудки – это были ее любимые цветы. Для мытья она использовала настой розмарина и розовой воды, так что эти растения напоминают о ней всякий раз, когда я добавляю розмарин в еду или чувствую запах цветущей розы. И, конечно, луна. – Мари задрала голову к серебристой сфере. – Луна всегда будет напоминать мне о маме. Ты прав. Это утешает. Как будто часть ее до сих пор здесь.

– Часть ее действительно здесь. Ты ее часть, Мари. И пока ты ее помнишь, пока ее будут помнить твои дети и даже дети твоих детей, твоя мать будет здесь.

Два слова – «твои дети» – повисли в ночном воздухе, смешиваясь с лунным светом – таким ярким, что он окрасил лес в аквамариновый цвет и Мари казалось, что они с Ником, Ригелем и Лару прошли через невидимую завесу и теперь идут по волшебной стране, в которой нет никого, кроме них. Твои дети …

Мари исподтишка бросила на Ника взгляд. Как можно небрежнее она спросила:

– Ты хочешь детей?

Он не ответил, и Мари почувствовала, как заливается краской. Как же глупо это, наверное, прозвучало! До встречи с Ником она никогда не интересовалась мужчинами в таком смысле и теперь чувствовала себя наивной дурочкой. Она думала, что он должен чувствовать себя так же – она была уверена , что он чувствует себя так же, – но его молчание говорило о чем-то другом.

– Я… я имею в виду, вообще. Не сейчас. Не в ближайшее время. И не обязательно со мной. Мне просто интересно. – Она поняла, что заговаривается, и сжала губы, чтобы не ляпнуть что-нибудь еще. Ну какая же ты бестолочь! Когда он снова не ответил, она попыталась отнять руку, размышляя о том, что у него, наверное, куда больше опыта в вещах вроде отношений и секса – да у кого угодно опыта больше, чем у нее. Возможно, несмотря на всю заботу, Ник не хотел иметь от нее детей? Ведь они были бы частично Землеступами. Может, Ник не хотел, чтобы в его детях текла кровь Землеступов.

Но Ник крепко держал Мари, не позволяя ей отнять руку. Он поднял ее к губам, нежно поцеловал тыльную сторону ладони и сказал:

– Прости, Мари. Я не хотел оставлять тебя без ответа. Но это сложный вопрос.

– Да, я понимаю. Я не из Племени, а это…

– Эй! – Он остановился и повернулся к ней. – Дело не в этом. Мари, неужели ты не понимаешь, что ты для меня значишь?

– Из-за меня твоя жизнь перевернулась с ног на голову, – честно сказала Мари.

– Ну… и это тоже, но я не про то. Когда я тебя нашел – или, точнее, когда ты нашла меня, – я наконец почувствовал, что кто-то меня понимает. Ты ведь знаешь, что такое быть чужим – видеть, что все вокруг от тебя отличаются. Мари, ты невероятная, сильная, красивая, и я постоянно хочу к тебе прикасаться и не могу думать ни о чем другом. Ты для меня как богиня! Но больше всего я ценю то, что с тобой я могу быть самим собой. Мари, я тебя люблю.

В животе у нее что-то перевернулось Она подняла на него глаза.

– Я тоже тебя люблю, Ник, – услышала она собственный голос.

– Как камень с души, – сказал он, а потом наклонился и поцеловал ее. В его поцелуе был жар и обещание большего, но тут он, не размыкая объятий, отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я хочу детей. Много детей. И много собак. Овчарок, терьеров, неважно. Целую кучу собак. Но если моих детей не выберут собаки или они не станут Жрицами Луны вроде тебя – хотя это, конечно, было бы здорово, – я не огорчусь. Я буду ценить наших детей за то, кто они есть, а не за мнимую принадлежность к Племени. Я ответил не сразу, потому что хочу все это – но только в мире, где наших детей не будут судить за их смешанную кровь.

– Я тоже этого хочу, – сказала Мари. – Но я очень надеюсь, что всех моих… – она замолчала, робко улыбаясь, и поправилась: – наших детей выберут собаки. Жизнь гораздо приятнее, когда у тебя есть спутник.

Ригель пронесся мимо них, пытаясь догнать Лару и отобрать наконец свою палку, и чуть не сбил их с ног.

– Эй! Смотри, куда бежишь, – крикнул ему вслед Ник.

Лару мгновенно остановился, развернулся и потрусил к Нику с палкой в зубах, тяжело дыша, но явно довольный собой. Ригель скакал вокруг отца, поскуливая и выпрашивая у него палку.

– Жалкое зрелище, – сказала Мари щенку. – В лесу полно палок. Просто найди себе другую.

Продолжая поскуливать, молодой пес свернул с тропы, обнюхивая землю. Через несколько секунд он вернулся, волоча за собой бревно размером с ногу Ника. Мари округлила глаза и захихикала.

– Мне нравится, что он не разменивается по мелочам, – сказал Ник, улыбаясь щенку. Лару возмущенно чихнул, и они рассмеялись. Ник взял лицо Мари в ладони. – Ты правда хочешь построить его вместе со мной? Новый мир, в котором наших детей, наш народ, нашу Стаю не будут судить по цвету кожи или глаз, но будут ценить за их сильные стороны, за великодушие и доброту?

Волнение внутри Мари вдруг улеглось, как будто она всю свою жизнь ждала этого вопроса от того, кто действительно способен помочь ей изменить мир.

– Ник, я мечтала об этом с тех пор, как поняла, что отличаюсь от других и что Клан не готов принять меня такой, какая я есть. Да! Миллион раз да!

Она шагнула в его объятия и почувствовала себя так, словно вернулась домой после долгой дороги.

В норе было чисто, тепло и пахло свежеиспеченным хлебом, крольчатиной и горячими углями в очаге. Когда они закрыли тяжелую деревянную дверь, отсекая себя от внешнего мира, последние крупицы напряжения внутри Мари растворились.

– Ты голоден? Я оставила одну из испеченных Зорой булок. Я могу намазать ее медом, – сказала Мари.

Лару и Ригель свернулись вместе у входа и быстро заснули, напоминая скорее близнецов, а не отца и сына.

– Звучит здорово. А пока ты режешь хлеб, я подброшу дров и приготовлю чай, которым тебя хотела напоить Зора. – Ник покопался в корзине с сушеными травами и отыскал мешочек со смесью ромашки и лаванды.

В четыре руки они быстро покончили с приготовлениями и теперь, сидя на полу перед очагом, жевали хлеб с медом и запивали его ароматным чаем.

– Неплохо все прошло, да? Я хочу сказать, никто не умер. Никто даже не пострадал. Псобратья охраняют женщин Клана, а женщины Клана заботятся о Псобратьях. Я бы сказал, что это успех, хотя мне и жаль, что они так легко схватились за палки и камни, когда подумали, что мы убили Зору, – сказал Ник.

Мари хотела с ним согласиться, мысленно возвращаясь к тому гневному выкрику, который едва не привел к бунту, как вдруг в памяти у нее что-то щелкнуло, и она поняла, кому принадлежал этот пронзительный голос.