Шимун Врочек - Фатум. Самые темные века [сборник litres]

На дне змеиного омута ждала Черная Вдова, королева в венце из щупальцев. Приемная мать улыбалась, скаля клыки – темно-красные, влажные на вид. Даже здесь, в глуши смертельно опасного леса она не оставила сына милостью своей.

Заурчал монстр, сожравший Витуна. Вперевалочку, вытянув хвост, ящер приблизился к мальчику. Дрогнули ноздри, расположенные ближе к глазам, чем к кончику ужасного рыла. Монстр рыкнул, обдав Краша вонью мертвечины, и встал у столба, рядом со змеем.

Женщины, сбившись в кучу, попятились.

Они защищают меня, понял Краш, бледный от восторга. От меня пахнет Черной Вдовой! Твари готовы биться за меня насмерть, служить мне телохранителями. Мальчик забыл, что наг, связан, беспомощен. Ликование переполняло его сердце, как если бы Краша возводили на трон. О королева моя! Я – принц, принц тварей! Мне стоит лишь приказать…

– Убейте их! – закричал он.

Ящер дернул передней лапой. Коготь ободрал Крашу предплечье, на землю потекла струйка крови. Веревка, стягивающая запястья, лопнула. Мальчик почувствовал, что руки свободны. Быстро присев, он стал возиться с путами на лодыжках. Когда петля ослабла, Краш упал на четвереньки – так затекли ноги.

– Убейте их! Я приказываю!

Ящер взревел, сотрясая ночь. Костры погасли. Смолкли барабаны. Толкая друг друга, женщины ринулись прочь. Они больше не напоминали хищников, несущихся во мраке. Толпа насмерть испуганных, слабых обитательниц деревни – быстрее, еще быстрее! Краш провожал их не взглядом, потому что лес скрыл беглянок, но слухом. Жадно ловил топот, хрип, надсадные вздохи.

Месть!

Иначе он задохнется от ярости.

– За мной! Следуйте за мной!

Мальчик устремился в погоню. Змей без раздумий последовал за ним. Миг – и к загонщикам присоединился ящер. Лес менялся с каждым шагом, прыжком, скольжением. Сгинули хвощи, расступились болота, исчезли огромные стрекозы. Стало холодно, язык ветра облизал разгоряченное тело Краша. Деревья-исполины уступили место букам и грабам. Втянулась в землю трава, словно когти, втягиваемые кошкой. Ранняя весна, еще ничего не цветет…

– За мной!

Он встал на окраине деревни.

– Эй! Выходите!

Тишина была ему ответом.

– Выходите! Быстро! Все!

Молчание. Лишь брех псов.

– Я приказываю! Иначе я велю моим тварям убивать всех без разбору!

Душа пела яростный гимн. Принц тварей стоял перед селением изменников. Вот они – выходят из домов, бредут к мстителю, понурив головы. Женщины, которые привязывали его к столбу. Мужчины, которые знали и молчали. Сыновья, чье место не своей волей занял Краш. Дочери, которые вырастут и, раздевшись донага, побегут в лес. Старухи вчера были такими же. Старики поседели, дрожа от страха. Вот они – покорные, трясущиеся, каждый у собственного столба, с детства привязан невидимой веревкой. Во власти Краша – казнить и миловать. Не зря он томился во тьме Шаннурана, не зря его вылизывала Черная Вдова, приобщая к роду чудовищ, даря власть в ужасном королевстве…

– Убивайте! – скомандовал принц тварей. – Ну же!

Что-то случилось со временем.

Небо на востоке посветлело. Солнечная пыль густо присолила краюхи холмов. Ночь бежала, унося в кармане безумную луну, топот босых ног, визг несчастного дурачка. Собаки заливались лаем, но даже так было слышно – в лесу поют птицы.

Ящер и змей не тронулись с места.

– Вперед! Рвите их!

Отвернувшись, твари стали удаляться от деревни. Грузно топал ящер. Волной струился змей. Когда первый камень ударил изумленного Краша в плечо, не боль, но ужас совершенной ошибки заставил мальчика вздрогнуть всем телом. Второй камень чиркнул по щеке, прочертив рубец, взмокший кровавой росой. Россыпь мелкого щебня – Краш закрыл голову руками. Булыжник в живот – мальчик согнулся в три погибели. Задыхаясь, упал на колени.

Сейчас…

Вместо приговора, падающего смертоносным дождем, он сперва услышал вопли людей, а затем – шум повального бегства. Собаки за заборами заскулили, как кутята. Завалившись на бок, спиной к деревне, Краш не видел, как его мучители спасают свои жизни, удирая во все лопатки. Зато он хорошо видел другое.

Твари возвращались.

Он шел на север – один, в крови, спотыкаясь. Деревня осталась за спиной. С каждым шагом он забывал, что случилось с ним. Рвал память в клочья, швырял под ноги, за спину, на обочину – словно лишние вещи, обременяющие дорогу без пользы.

Осталось главное.

Если тебя защищают, это не значит, что ты можешь приказывать. Оказанное тебе покровительство не есть власть. Во всяком случае, не твоя власть. А твари и люди – на одно лицо. Чтобы понять это, достаточно заглянуть в зеркало ручья. Еле передвигая ноги, мальчик смеялся. Он знал: во мраке найдется ужас, согласный тебя спасти. На свету сыщется милосердие, желающее привязать тебя к столбу. О, королева подземелий! – ты всегда со мной, наставляя и подсказывая…

Иногда, готовый упасть в любой миг, он думал, что опыт лучше было бы приобрести меньшей ценой. Но ветер шипел над ухом, а за холмами ревел гром. И слабость уходила; в том числе и слабость, нашептывавшая про меньшую цену.

Сын Черной Вдовы продолжал путь.

Первым на вершине холма, внутри круга из вкопанных в землю камней, появился старик. Стоило луне лишь на мгновение выглянуть из-за туч, как из ее мерцающего света соткалась фигура. Высокий и худой человек, одетый в длинный, до пят балахон, с широким капюшоном, из-под которого видна лишь часть седой бороды, осторожно ступил на землю.

Старик что-то пробурчал и принялся обходить камни. Высотой в полтора человеческих роста они стояли здесь с незапамятных времен. Пара камней чуть покосилась, многие покрылись серым мхом, однако же можно было с уверенностью сказать, что так они простоят еще не одну сотню лет.

Старик обходил круг по правую руку от себя, касаясь ладонью каждого камня, который после этого начинал слабо светиться в темноте гнилостно-зеленым светом. Подойдя к замыкавшему круг, самому высокому иссиня-черному камню, он погладил ладонью его невероятно гладкую, словно отполированную и вскрытую лаком поверхность и снова прошептал какие-то слова.

Закончив ритуал, старик сел в середине круга на неведомо откуда взявшуюся черную троллью шкуру и принялся ждать гостей.

Первым внутрь круга вступил мужчина лет пятидесяти. Низкорослый, с брюшком, одетый в добротную одежду, которую обычно носили богатые столичные купцы, он поднялся с северного склона холма.

– Уф-ф, – сказал первый гость, отдуваясь и вытирая со лба пот кружевным платком. – Не по чину мне по таким холмам лазать!

– Ты сам этого хотел, – спокойно ответил старик.

– Но я…

– Замолчи, купец! Садись и жди.