Николай Айдарин - Танг

Как я уже успел убедиться, мертвяки были хоть и сильны, но неимоверно тупы. Несколько обманных движений, и вместо драки одновременно с тремя мертвецами я получаю тех же троих, но выстроившихся в неровную линию и мешающих друг другу. Мертвяки эти были совсем свежими, в том смысле, что хоть тела давно уже начали гнить и разлагаться, они пока не начали преображаться в того монстра, которого я увидал в Сосновке. Никаких длинных рук и видоизменённой рожи, обычные трупы людей, только ходячие. Ну и глаза тоже светятся. Ну и Холодом от них веет так, что я мёрзнуть начинаю. Несколько сильных взмахов туда-сюда длинным кинжалом, и от шеи ближайшего вурдалака остаётся один только позвоночник. Ещё одно точное попадание, и его голова отделяется от тела и падает на пол, а сам вурдалак, уже окончательно мёртвый, начинает заваливаться на своего товарища, который вместо того, чтобы отойти, продолжает тупо идти на меня.

Со вторым я управился тоже достаточно легко, но множество сильных взмахов кинжалом, то и дело норовящим застрять в теле врага, быстро вымотали меня. Приступив к третьей твари, я заметил, что Бали начала сдавать позиции — её окружили со всех сторон плотным кольцом несколько десятков монстров, и оттуда она сбежать уже не могла. Вот она ныряет под ещё один удар одного из мертвяков, но она уже устала, поэтому пропускает следующий. Её толкают в спину, и она попадает в смертельные объятия тварей Холода, клацает множество зубов, и от её плоти отрывают целые куски. Она визжит от боли, кровь хлещет рекой, монстры наседают, и Бали скрывается из виду совсем.

Мой третий мертвяк пользуется тем, что я на секунду отвлёкся, прёт на меня. Я, забывая, кто передо мной, всаживаю ему кинжал между рёбер, но обратно вытащить уже не успеваю. Сильный удар справа отбрасывает меня на спину. Ещё несколько вурдалаков приближаются ко мне, криков Бали уже не слышно, и толпа монстров начинает постепенно отходить от того места.

— Рас! Лови!

Ган появляется весьма вовремя. Проклятье, пускай он валариец, но я очень рад его появлению! Он кидает мне какую-то ржавую саблю, а сам остаётся с классическим простым двуручником, довольно помятым и поцарапанным во множестве битв, но чистым, без единого следа ржавчины или грязи. Я ловлю саблю и, надеясь, что она не разлетится в оранжевую пыль прямо у меня в руках, делаю широкий взмах перед наседающим на меня вурдалаком. Сабля оказалась добротной, башку монстру я срубил с двух ударов. Но это всё же не топор, хотя признаю, что топором я бы так резво и долго не махал.

Ган, давая мне время отдышаться и встать, отвлекает подступающих мертвяков на себя. Кажется, что он машет этим двуручником с трудом, но это вовсе не так, он, видать, просто разогревается. У этих вурдалаков старое мясо сильно разложилось, оно жиденькое, больше похожее на кашицу, которая довольно легко разрубается даже хлебным ножом, проблему составляют только кости, но массивный двуручник в его руках оказался словно создан для того, чтобы их ломать. Взмах меча — и там не то что шея, там весь вурдалак располовинивается. Хоть его это и не убивает, но останавливает достаточно, чтобы о нём можно было забыть.

За то время, пока я вставал, Ган успел прикончить и обезвредить ещё четверых мертвяков, но остаётся ещё штук тридцать, благо, что новых больше не появляется. Странная женщина и вовсе не обращает внимания ни на нас, ни на вурдалаков, а те — на неё, она всецело поглощена тем, что копошится во внутренностях мёртвой Бали.

— Уходим! — я подбежал к Гану и, схватив его за шкирку, потащил к парадному выходу, пока что свободному ото всяких тварей.

Ган слабо запротестовал, что-то промямлив про то, что тварей нужно прикончить, иначе они сожрут весь город, но я подзатыльником убедил его в том, что нам здесь оставаться бесполезно.

— А ну стоять! — в дверном проёме показался запыхавшийся Кардод. — Вы оба никуда не пойдёте!

— Молдурова блевотина… — закатил глаза я, не сбавляя темпа.

Маг выглядел сильно уставшим, он весь вспотел, его одежда была вся в грязи и подпалинах, разрезах, под правым глазом назревал синяк, обе брови разбиты, нос смотрит в сторону, а пальцы на левой руке изломаны. Но, судя по всему, его бой прошёл удачно, соназгов нигде не было видать.

— Я тебе прика…

Он ткнул было в меня пальцем правой руки, но я схватил его в воздухе и с удовольствием сломал. После чего двинул рукоятью сабли в солнечное сплетение, а затем ребром ладони в горло. Маг упал мне под ноги, хватая ртом воздух, словно рыба на берегу.

— Что ты творишь?! — возмутился Ган.

— Возвращаю долги, — я от души размахнулся и пнул мага в живот.

Оглянулся — мертвяки подступали уже вплотную.

— Валим отсюда! — приказал я и силком потащил запротестовавшего Гана.

Прежде чем я покинул двор этого проклятого дома, я успел увидеть, как Кардод пришёл в себя и начал с остервенением обильно поливать мертвяков рукотворным ярко-жёлтым огнём, и надо сказать, справлялся он с ними достаточно успешно. А ещё я увидел, как странная полумёртвая женщина, невесть как отрастившая часть мышц и даже длинные редкие белые волосы на башке, торопливо убегает прочь. Слава богам — не в ту же сторону, что и мы.

— Какая же я дура!

Всё действительно получилось очень глупо, до неимоверности глупо. Фенора, как ни в чём не бывало, пришла в дом к этому крагеру по имени Натор, чтобы купить необходимый артефакт, так нужный ей. Но Натор оказался жадной сволочью, он не удержался, едва она показала свой кулон, который она купила ещё в Зовьене. Зачем ему столько артефактов? Ведь у него их вон сколько было, даже в одном только сундуке, а уж их-то у него, поди, пара десятков точно. Конечно, что это за торговец, который не держит запасов товара? Но Феноре всё равно кажется, что с Натором определённо что-то не так, есть что-то, что кроется под его добродушной личиной, и это что-то всего лишь на несколько секунд вылезло наружу, когда она показала кулон, название которого она даже не помнит.

А кулончик-то оказался не простой. Она вообще не знала, сколько должны стоить магические вещи, поэтому ей ещё при покупке показалось, что она отдала слишком много денег тому торговцу в Зовьене. Десять золотых! Это почти всё, что у неё было, хотя с тех самых пор прошло довольно много времени, и девушка успела добыть различными способами (в том числе и незаконными) практически столько же. Но тогда ситуация была безвыходная, эти ночные кошмары и видения настолько измучили её, что она не раздумывая отдала бы всё, что у неё имелось, даже душу, лишь бы мучения прекратились. Десять золотых, столько на севере зарабатывают лет за пятьдесят, ничего не кушая и всё до последней мелкой алюминиевой монетки складывая в копилку. Пришлось по дешёвке продать дом со всеми вещами и фамильными драгоценностями, хоть их оказалось не так много, как ей того хотелось. Купленный кулон, как и предупреждал торговец, начал работать не сразу, а только лишь через неделю хоть как-то проявил себя. Всё это время Фенора думала, что отдала столько денег за обычный кусок стекла на ниточке, подделку. Но тот заработал, видения стали угасать, кошмары превратились в обычные сны, и разум стал потихоньку возвращаться. А с ним и воспоминания.