Андрей Земляной - Двойной горизонт [litres]

Германия сразу же рассорилась с Австрией и Швейцарией. Италия, которая всегда недобро посматривала на Адриатическую часть Австрии, стала активно собирать флот. Франция, потерявшая в Крымской войне лучшую часть флота, теперь называла эту войну не иначе как «Тавридская авантюра», а король Наполеон Третий приказал учинить расследование действий высшего армейского и флотского начальства, надеясь восстановить своё влияние на военные дела империи.

По всей Европе прокатилась волна внезапных смертей и несчастных случаев, а иногда даже странных эпидемий, выкашивавших целые замки до последнего человека. Теперь уже никто не желал идти войной на Россию, а поскольку без грабежа и насилия европейская цивилизация существовать не могла, то все сцепились со всеми и ринулись по морям в поисках ещё не занятых земель.

Преуспели в этом деле, естественно, британцы, так как у них был действительно прекрасный флот, и французы, подтянувшие свои корабли до уровня британских.

Паровые фрегаты и броненосцы сходили со стапелей один за другим, раздувая и без того большие флоты, но вопрос кто – кого в споре французской и британской короны ещё не был решён.

А в России тем временем отгремели балы, приёмы и парады, посвящённые великой победе. Горыню осыпали ворохом наград, вручив даже флотоводческий орден «Ярого» в золоте с парусами, ещё одного «Перуна», а также «Честь и Польза» первой степени за все сделанные изобретения и, чего Горыня никак не ожидал, медаль «За отвагу», что вручалась за личное мужество в бою. Кроме того, по представлению Ломоносова, Академия наук приняла его в действительные члены.

Баронет Фэрфакс занял почётное место в стеклянной витрине Собрания охотников за нежитью, шпага и слегка обгоревший штандарт Веллингтона в Знамённом зале, а среди всего этого блеска пиров и фейерверков словно королевы блистали жёны Горыни, получившие за отражение атаки вражеских колдунов «Перуна» в серебре и знак за Тавридскую кампанию.

Может, благодаря войне, а может, ещё чему, семейная жизнь Горыни наладилась, и вечера он с удовольствием проводил в компании жён, устраивая домашние концерты, на которые приходили и царь с близкими, и друзья самого Горыни.

Кропоткин, сам не имевший ни слуха, ни голоса, очень любил, когда пели другие, и именно он сделал Горыне поистине царский подарок. Из электронных ламп, которые уже делали полукустарным способом в лабораториях князя, он изготовил усилитель звука и пусть и не очень качественный, но вполне рабочий динамик, который ухитрился засунуть в небольшой резной короб из красного дерева. Теперь, запустив генератор в подвале, можно было озвучить большой зал, в который они переместились, когда гости перестали помещаться в большой гостиной.

Но кроме тихих семейных вечеров, приходилось ходить по приёмам и балам, которые Горыня очень не любил. Но жёны, зная об этом, старались его не дёргать, вывозя лишь на действительно важные светские мероприятия, и не задерживали надолго, отпуская домой после окончания официальной программы.

Денис Давыдов и другие генералы не забыли о своём обещании, и осенью, после больших манёвров, проехали по заводам и лабораториям князя Кропоткина, устраивая настоящие митинги, где рассказывали о новом оружии и насколько оно важно.

В результате атмосфера в цехах и исследовательских центрах стала сильно лучше, и на Горыню уже не косились как на безумного изобретателя, а обращались с настоящим уважением, которое княжич очень ценил.

Тем временем войска под командованием главного неведника Суворова ударом от проливов и от Кавказа смяли армию султана и выдавили на сопредельные территории, совершенно очистив от турков приморские территории.

Горыня вместе с воздухолётным отрядом дважды вылетал на фронт, но пока к длительным боевым действиям авиация была не готова. Ресурс двигателей был очень маленьким, и после десятка вылетов приходилось полностью перебирать моторы. Зачарование на прочность, которое делали волхвы, держалось на металле в зависимости от нагрузки от недели до полугода, а сплавы, на которые очень рассчитывали Горыня и Кропоткин, пока не получались достаточно прочными.

Но даже в таком виде авиация являлась тем джокером, который бил любую армию.

После каждого такого «выхода в поле» у мастерских появлялась масса работы по восстановлению двигателей, редукторов и прочего механического хозяйства, а сам княжич носился по цехам, следя, чтобы все работы были выполнены в срок.

Именно в цеху его и отловил князь Васильчиков, который пришёл в сопровождении пары молодых волхвов военной управы в серых форменных кафтанах. Княжич смотрел, как кран-балкой вытягивают главный двигатель из гондолы дирижабля. Массивный двенадцатицилиндровый мотор был сердцем всего воздухолёта и самой дорогой его частью, так что внимание к этой операции не было излишним.

– Княжич. – Васильчиков подошёл ближе и, окликнув Горыню, пожал руку. – Вот хочу представить вам двух дубинушек стоеросовых – братьев Игнатовых. Очень им для шкод понадобилась верёвка тонкая да крепкая. – Князь сунул руку в карман и вытащил собранную в моток леску, сплетённую из трёх конских волосков. – Так-то она держит ну пару гривен, не более. А вот после этих вот, – глава управы кивнул на парней, которые с открытыми ртами смотрели на висящий на талях дирижабль, – десять выдерживает точно. Я знаю, что у вас проблема с прочностью деталей, и вот отдаю этих охламонов. Благо что у вас ведунов некомплект, а у нас эти как-то не прижились.

– Спасибо, Дмитрий Николаевич. – Горыня кивнул и посмотрел на мальчишек. – А ну. – Княжич помахал рукой перед лицом парней, и те словно отмерли. – Линейку видите? – Княжич показал молодым ведунам простую деревянную линейку. – Ну-ка зачаруйте её, да по-серьёзному.

Дерево, как материал мягкий, зачарование практически не держало, и отдельные детали из дерева или пропитывали лаком, или усиливали металлом, делая многослойные конструкции.

Тот, кто был постарше, пожал плечами, подошёл, провёл рукой над деревяшкой, потом ещё раз и поднял глаза на Горыню.

– Готово.

– А ну-ка. – Княжич зажал один конец струбциной, а на другой подвесил чугунный груз в пять килограммов. Линейка чуть прогнулась, но и не думала ломаться.

– Если до утра провисит, возьму на должность старшего мастера.

– А если неделю простоит? – влез тот, что был моложе и меньше ростом.

– Всё равно возьму, только оклад будет повыше.

– А коли месяц? – задорно спросил старший, сразу получив локтем в бок от брата.

– А коли месяц, то быть вам, братцы, ведунами в Управе воздушных сил и числиться по двенадцатому разряду, с присвоением звания сержант для начала. А там посмотрим. Мне ведь не только талантливые да умные нужны. – Горыня, внутренне улыбаясь, смотрел на мальчишек. – Здесь не школа и не родная деревня. Здесь шкодам и выходкам места нет. – Он поднял со стола снятое с цилиндра уплотнительное кольцо. – Вот эта вот деталь была бы дешевле, если бы её отливали из серебра. И так тут всё. – Княжич повёл рукой вокруг себя. – Или дорого, или сложно в изготовлении, или и то и другое сразу. Мастера у нас заслуженные, по тридцать лет с металлом работают, а кто и поболе. И в обиду их я не дам. Даже таким перспективным парням, как вы.