Ричард Швартц - Первый горн

— Лия?

— Святые боги, а кто по-твоему это ещё может быть? — она тихо выругалась, потом в воздухе вспыхнула искра, нашла свечу и зажгла её.

Лия сидела на мне верхом, её ночная рубашка была широко распахнута. С ней что-то случилось, кожа над её правой скулой треснула, а от глаза, который уже начал опухать, текла вниз кровь.

— Что случилось? — спросил я.

Она посмотрела на меня, потом отпустила, нет, скорее оттолкнула, слезла с меня и укуталась в одеяло.

— И ты ещё спрашивает, — прорычала она.

Я снова лёг и тоже заполз под одеяло.

Мы лежали, повернувшись друг к другу лицом.

— Это сделал я? — тихо спросил я, проводя легонько пальцем по её щеке.

— Поскольку здесь больше никого нет, ничего другого не остаётся. Ты кричал и дико размахивал руками. Приснился кошмар?

— Да. Ещё какой. Хотя я не уверен, был ли это кошмар или что-то другое.

— А что же ещё это могло быть?

— Может быть послание, — я лежал на кровати, уставившись в потолок. В этот момент я не хотел закрывать глаза. — Всё было настолько реально, не было этого ощущения сна. Так же реально, как лежим сейчас здесь мы с тобой.

Тогда я рассказал ей, что увидел. Пока она меня слушала, я заметил, как одно её присутствие помогло мне снова собраться.

— Сон не был таким уж ужасным, — наконец сказала она.

Возможно, она была права, но я так и не смог описать ей то, что ощутил, находясь в той комнате, когда Бальтазар обрезал верёвку, или что почувствовал, когда бдящий посмотрел на меня, и я узнал своё собственное лицо под инеем.

— Он был мной. Это было моё лицо! — в заключении сказал я.

Перед глазами снова предстал тот момент, когда он поднял на меня взгляд…

— Нет не ваше, — сказала Лия. — Я хорошо его разглядела. Не было никакого сходства.

— Ты уверена?

— Да.

Она повернулась на бок.

— Не знаю, что принесёт с собой утро, но нужно хорошенько выспаться.

— И ты можешь сейчас так просто закрыть глаза? — ошеломлённо спросил я.

— Да.

Это было последнее, что я от неё услышал. Не знаю, как долго я ещё лежал так, уставившись в потолок. Но в какой-то момент я должно быть заснул.

20. На манер эльфов

Эберхард разбудил нас. Я открыл глаза и услышал перед дверью его приглушённый голос, но не понял ни слова. Только подумал, что это необязательно должно стать привычкой.

Лия всё ещё крепко спала и не проснулась, даже когда я встал. Я опасался, что сегодня утром у неё будет фингал под глазом, но уже почти всё прошло. Одно мгновение я наслаждался её обликом, затем посмотрел в сторону двери, вздохнул и разбудил.

— Доброе утро, — улыбнулась она.

В комнате было прохладно, но не холодно. Чего бы ей не стоило сотворить это заклинание, оно продержалось всю ночь и только теперь начало ослабевать. Другим вариантом могло быть то, что холод отступил, но я в это как-то больше не верил.

— Доброе утро, — ответил я.

Я посмотрел на неё, потом наклонился вперёд и поцеловал. Она потянулась ко мне, и наши губы соединились в страстном поцелуе, пока стук в дверь не просочился постепенно в моё сознание.

— Думаю, что кому-то что-то от нас нужно, — сказала она, когда отстранилась.

Она сняла свою ночную сорочку и одела дублет. Потом взяла Каменное сердце, автоматический жест, заставивший меня вздохнуть и прошла к двери.

В этот раз она пригласила Эберхарда войти.

Хозяин постояло двора выглядел устало, и был в отчаянии.

— Входите и расскажите, что случилось.

Он последовал её приглашению и поставил на стол дымящийся чайник.

— Я подумал, что стоит захватить с собой чай. Горячему напитку в такую холодную погоду, несомненно, рады все. Даже если у меня такое ощущение, что здесь не так холодно.

Он принёс с собой из коридора холод: значит можно попрощаться с надеждой, что погода могла улучшиться. Я налил себе чая, в то время, как Лия продолжила одеваться.

— Мы хорошо топили, — сказал я.

Он посмотрел на камин.

— Может быть дымоход этого камина тянет лучше. Я топил, как сумасшедший, всё же нам пришлось отказаться от всех других этажей в башне, кроме одного.

— Слишком много наружных стен, — сказал я. — Скажите, этой ночью что-то случилось?

— Можно сказать и так. Но с чего начать? — он потёр переносицу. — Я так устал, что уже даже не могу больше волноваться. С торговцами были неприятности, тёмный эльф вырубила одного из охранников.

— Насколько я её узнал, думаю, здесь она ещё проявила тактичность.

Он посмотрел на меня со стороны.

— Возможно. Во всяком случае, это станет вашей проблемой, сэр, потому что она сказала, вы об этом позаботитесь.

— Я?

— А какое он имеет к этому отношение? — спросила Лия и одела на голову кольчугу. При этом она задвигала бёдрами, чтобы тонкие звенья соскользнули вниз, и мы с Эберхардом наблюдали за её движениями. Когда она просунула голову в отверстие воротника, она увидела наши взгляды.

— Что?

Эберхард сглотнул.

— Она сказала, что охранник нарушил мир, который следует соблюдать на постоялом дворе. Она выбрала вас в качестве судьи и сказала, что решать вам, что случиться с мужчиной.

Я закатил глаза.

— Этого мне ещё не хватало.

Я понятия не имел, что делать. Почему она выбрала именно меня?

— Что ещё? Что там с оборотнем?

— Здесь всё ещё намного хуже! Один из охранников барона…

— Какого барона? — спросила Лия.

— Аристократ с двумя дочерями и тремя стражами, — предположил я, и хозяин постоялого двора кивнул.

— Он барон фон Клемфельс. Итак, один из его стражников, этот Штернхайм и ещё один — торговца Ригварда — услышали ночью шум. Они проверили и этот другой охранник — кажется его зовут Варош — сказал, что увидел, как зверь возится на складе. Тогда он забаррикадировал дверь на склад и теперь утверждает, что зверь всё ещё заперт там. Теперь мы не можем пройти ни на склад, ни в конюшню, пока снова нельзя будет открывать дверь, — он выжидательно посмотрел на нас.

— Вы случайно не надеетесь на то, что мы её откроем, верно? — спросила Лия.

Она застегнула ремень на поясе и подвесила к нему свой длинный меч. Потом потянулась к Каменному сердцу, который прыгнул ей в руку и прицепила его к плечевому ремню.

— Вы единственные, кого я считаю способными на это, — объяснил хозяин постоялого двора. — Никто другой не сделает.

Лия посмотрела на меня, прося взглядом о помощи.

— Может быть, — сказал я. — Есть что-то ещё?

По нему было видно, что его волнует что-то ещё.

— Да. Один из моих работников, Мартин, бесследно исчез, — тихо сказал он. — Он всю ночь поддерживал огонь в трактире. Барон сказал, что видел, как Мартин сегодня утром прошёл на кухню. Это случилось примерно один отрезок свечи назад. Оттуда он так больше и не вышел, — он нахмурился. — Из кухни можно попасть во двор, в прачечную, в холодильную камеру и в трактир. Его нигде нет, а барон клянётся всеми богами, что Мартин не смог бы выйти оттуда незамеченным. Кажется, у барона болела поясница, и он не мог спать.