Ричард Швартц - Первый горн

— Но здесь она не в своих проклятых пещерах! Как ты мог ей поддаться?

— Хм… это всего лишь знак, что на данный момент я принадлежу ей, и я сам так захотел.

— Ты сам так захотел? — недоверчиво спросил Хольгар.

— Да, — ответил Ригвард голосом, который звучал теперь более уверенно. — Если ты успокоишься, то я, возможно, объясню тебе. Скажу только вот что: ты бы поступил точно также.

Он повернулся к двум стражникам, стоящим передо мной.

— Палус, Ян. Оставьте этот вздор. Когда будет нужно отрабатывать свою зарплату, я вам обязательно скажу. В любом случае, этот момент неподходящий.

Хольгар стоял, качая головой.

— Просто объясни, почему ты позволяешь делать это с собой, — сказал он теперь намного тише.

Ригвард рассмеялся.

— Это просто. Мне два десятка и девять. На протяжение всей моей чёртовой жизни я ещё не разу так не развлекался в постели! Я провёл с ней всю ночь, и ещё никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо!

По толпе пронёсся ропот, и я увидел, как многие гости бросили на Зокору оценивающие взгляды.

— Это ещё не всё, — воспользовался я возможностью. — Я слышал, что ночью произошёл инцидент. Кто-то нарушил мир, который следует соблюдать на постоялом дворе.

— А какое вам до этого дело, Хавальд? — насмешливо выкрикнул Хольгер. — Вас что, чуть я отвернулся, выбрали здесь старшим?

— Нет, — ответил я, уставившись на него. — Но мир на постоялом дворе священен. И я не потерплю таких инцидентов, — он хотел сказать что-то ещё, но передумал.

— Ульгор, — сказал я, и стражник испуганно посмотрел на меня. — Что случилось этой ночью?

— Простите, господин, я знаю, это была ошибка, но…

— Просто расскажи, что случилось, — перебил я.

— Я сопровождал хозяина наверх, в его комнату. Остался за дверью, потом услышал, как он закричал. И ворвался в комнату…

— Он закричал? — снова вмешался Хольгар. — Что она с ним сделала?

— Ничего такого, что мне хотелось бы здесь обсудить, — резко ответил Ригвард. Он посмотрел на Ульгора. — Он неправильно понял ситуацию.

— Хорошо. Но что случилось потом? — спросил я.

— Я увидел, что тёмный эльф стоя на коленях, возвышается над ним, вытащил меч… — Ульгор уставился в пол, не хватало ещё только, чтобы он начал шаркать ногами. Во всяком случае, он покраснел.

— Давайте уже рассказывайте, — с негодованием потребовал я. Я хотел спокойно позавтракать и не имел желание вытаскивать признания клещами. — Что случилось?

— Я отобрала у него меч и вышвырнула прочь, — сказала Зокора.

Все с недоверием уставились на неё. Ульгор был по меньшей мере выше неё на четыре дюйма и наверняка весил в два раза больше изящного тёмного эльфа.

— Чтобы он не забыл, я сломала ему нос и мизинец, — она посмотрела на меня своими тёмными глазами. — Я сообщила ему, что Хавальд будет его судить, но думаю, что в этом больше нет необходимости, — теперь она перевела свой тёмный взгляд на охранника. — Ты усвоил урок, Ульгор, стражник Ригварда?

Тот энергично закивал.

— Тогда всё в порядке. Это мне не так важно, как другое, — она оглядела зал, и на ком бы не останавливался её взгляд, все смущённо смотрели в пол. — Потому что теперь я хочу позавтракать, — объявила Зокора и прошла к своему столу мимо меня и между двух стражников, которые только и могли, что ошеломлённо на неё смотреть.

Ригвард послушно следовал за ней на поводке.

Я отчётливо услышал, как Ульгор с облегчением выдохнул. Я кивнул ему, сказать было больше нечего. Я сомневался, что ему когда-либо вновь придёт в голову мысль встать на пути тёмного эльфа.

— Народ, занимайтесь своими делами, — крикнул я толпе. — Сядьте, позавтракайте… а если у вас появятся какие-то мысли, то сохраняйте их при себе.

Сказав это, я снова сел и взял в руки кусок хлеба.

Я посмотрел на Лию. Она закрыла лицо обоими руками, её плечи тряслись.

— Лия? — обеспокоенно спросил я.

Она убрала руки.

— Я просто не могу в это поверить, — сказала она дрожащим от смеха голосом, — на поводке…, - она прыснула со смеху, а потом громко расхохоталась.

— Не так уже это и смешно. Ситуация была серьёзной! Это могло бы плохо кончиться.

— Но не кончилось же, — сказала она, явно пытаясь успокоиться, хотя не смогла сдержать ухмылки. — Я просто снова чему-то научилась.

— Чему? — спросил я, хотя не был уверен в том, что хочу услышать ответ.

— Двум вещам. То, что тёмные эльфы не так страшны, как я думала и что мужчина, стоит ему испытать достаточно плотской похоти, добровольно разрешает одеть на себя повадок! — она посмотрела на меня и снова прыснула со смеху. — Твоё выражение лица! Мне просто интересно, относится ли это ко всем мужчинам.

Я откинулся на спинку стула и любезно улыбнулся.

— Лиандра.

— Да? — ответила она, всё ещё хихикая.

— Я хочу тебе кое-что сказать. Это относиться не только к мужчинам.

— Возможно, мы ещё сможем это выяснить, — тихо и заговорщически сказала она, а её глаза сверкали.

21. Поиск Мартина

Не успел я вытереть тарелку последней корочкой хлеба, как Эберхард уже подошёл к нам.

— Вы закончили? Я имею ввиду, я не хочу…

Я вздохнул.

— Да, хозяин, мы закончили. Если вы будите настолько великодушны и позволите мне выпить ещё последний глоток чая…

— Я не хотел торопить вас, только дело в том…

— Что вы всё-таки хотели нас поторопить, — ответила Лиандра. — Всё в порядке Эберхард. Мы уже закончили, — она взяла в руки Каменное сердце. — Другой ваш работник что-нибудь заметил? — спросила она, пока я допивал чай и вставал.

Разбойники, как обычно, ещё не проснулись, только другие гости наблюдали за нами, строя предположения. Я огляделся: некоторые отвели взгляд, у некоторых любопытство было так отчётливо написано на лице, что я почти ожидал, что они встанут и подойдут к нам, чтобы лучше слышать, о чём мы говорим.

Мы последовали за хозяином постоялого двора на кухню, которая была на удивление большой и просторной. В комнате доминировал ряд печей, стоящих посередине. Конструкция, какую я ещё никогда не видел.

Печей было четыре, выстроенные одна рядом с другой. У каждой из них имелась центральная труба, направленная к вытяжке, которая была похожа на дымоход в кузнице, а в качестве поверхности железная пластина, с четырьмя вырезанными отверстиями. Жар был во всех четырёх печах, но только на двух из них готовили еду. Готовила Мария. Она бросила на нас смущённый взгляд, пока орудовала кастрюлями и сковородками.

Пол был выложен теми же каменными плитами, как и весь постоялый двор, и здесь было четыре окна, все плотно закрыты, а щели утеплены пропитанном в жиру пеньком, а также ещё две двери.

Комнату освещали четыре большие масляные лампы. Всё пространство возле стен занимали шкафы и полки, в углу стоял большой брусок для забоя скота. Даже со всем инвентарём, которому было место на кухне, комната всё ещё выглядела огромной.