Ричард Швартц - Первый горн

Янош закричал и побежал прямо к Бальтазару. Но тот небрежно махнул рукой, и Яноша поразил гигантский удар; я увидел, как расплющилась его грудь, когда его отбросило к потолку, там он замер на одно мгновение, а затем полетел вниз. Он упал и больше не двигался.

Бальтазар быстро повернулся ко мне, сделал жест рукой, как будто что-то толкнул, и разноцветные нити отделились от пьедестала и обмотались вокруг, связывав меня. Каждое движение было словно лёд и огонь одновременно.

Там, где эти нити прикасались ко мне, они проходили сквозь дублёнку, доспехи, одежду и плоть, пока не достигли костей и там совершали своё ужасное дело, ломая мой скелет на мелкие кусочки. Я пытался всеми силами противиться, но всё было бесполезно. У меня получилось ненадолго взять в руки Искоренителя душ, но он не смог мне помочь, и когда сломались кости моих пальцев, он упал на землю.

Единственное, что можно сказать по этому поводу это то, что агония длилась недолго. Со сломанными ногами, пальцами и костями рук я упал на землю, тогда разноцветные нити отпустили меня.

Я лежал между двумя пьедесталами так, что мог видеть, как Лиандра и Зокора вместе вошли в комнату. Видимость была не особо хорошей, потому что один мой глаз разорвался, когда раздробилась скула, а другой был весь в крови. Я ещё никогда не испытывал такой боли; почему я не потерял сознания, было для меня загадкой. Может это сержант, а не я, который несмотря ни на что, не хотел бросать своего дозора.

Белое и чёрное, Лиандра и Зокора, идеальный контраст, но с одинаковым выражением лица.

Зокора повернула направо, в неё ударил огненный луч и отскочил от ладони, Лиандра выбрала левую сторону, и её окутала гроза из молний.

Я ожидал, что обе погибнут так же быстро, как Симон и Янош, но оказалось, что я недооценил их, потому что они умирали долго, молнии и пламя вокруг них; в середине, на пьедестале, улыбающийся Бальтазар. Видимо он вошёл во вкус этого состязания!

Лиандра рухнула первая, её восхитительные волосы сгорели дотла, гордое лицо наполовину обуглилось. Она стояла на коленях, однако, когда подняла голову, то, что ещё осталось от её лица, казалось холодным и спокойным.

— Ваш приговор, — сказала она, тяжело дыша, — смерть.

Я, не веря своим глазам, смотрел, как она выпрямилась и подняла Каменное сердце. От клинка исходило бледное сияние, и на одно мгновение мне показалось, что она сможет выстоять против Бальтазара, но одним своим жестом он вырвал клинок из её руки, и она рухнула на землю там, где стояла на коленях.

Теперь Бальтазар обратил своё внимание на Зокору. Прошло бесконечно много времени или же всего один удар сердца, потом я увидел, как и Зокора вспыхнула в огненном шаре и тоже упала. Я не смог увидеть, насколько сильно она пострадала.

Она согнулась пополам, была ещё жива, но воняло сожжённой плотью. Мой оставшийся глаз не хотел больше видеть страдание моих товарищей, страдание моей любимой. Мой разум больше ничего не хотел знать об этом чудовище на пьедестале. Смерть была близко, а жизнь безрадостна, без Лиандры, без моих новых спутников, которые лежали в коридоре мёртвые или умирали… Какой ещё смысл в жизни? Смерть была долгожданным спасением. Так почему бы всё не отпустить…

42. Могущество волка

— Цепочка.

Сержант стоял рядом со мной. Его латы были помятые и грязные, как будто он пришёл прямо с поля битвы. Он стоял рядом, настолько надёжный и крепкий, что казался более настоящим, чем реальность, в которой кричала, кричала и кричала Лиандра, потому что Бальтазар теперь играл с женщинами.

Цепочка? Какую цепочку он имеет ввиду?

— Цепочка с подвеской волка.

Но это ведь цепочка Бальтазара.

— Нет, он её украл и исказил в применении.

Что это изменит?

— Одень — цепочку!

Каким-то образом мне удалось засунуть израненную руку в карман. Это не причинило боли больше, потому что было просто невозможно, чтобы боль стала ещё сильнее. Раздражало лишь то, что цепочка постоянно выпадала. В конечном итоге мне удалось поддеть проступившей через кожу костью пальца звено цепочки, и накинуть её на голову.

Всё это время Лиандра кричала и та, от кого я этого никак не ожидал: я также слышал, как в муке вопит Зокора. Что это чудовище делает с ними, что даже Зокора забыла о своей гордости…

— А теперь вставай, — сказал сержант.

Как? Каждая кость была сломана, я не мог двигаться.

— В самом деле? — сержант злобно ухмыльнулся. — Я слышал, что оборотни исцеляются чертовски быстро, — сержант стоял, скрестив руки на нагруднике и мрачно улыбался. — Хочешь, чтобы твои друзья страдали ещё дольше?

Я встал, всё выглядело как-то странно серо, и что-то было не так с моими руками: они были слишком большими, массивными, слишком… волосатыми.

— Внимание, — крикнул сержант. — Слушай меня.

Воздух пах как-то интересно, я принюхался, запах жаренного мяса был аппетитным.

Сержант подошёл ко мне и залепил пощёчину.

Хотя я не почувствовал руки, мою голову отбросило в сторону, как будто её ударили молотком.

Он поднял вверх указательный палец в стальной рукавице.

— Я знаю, что сейчас ты такой же глупый, как палено, но ты справишься!

Чего от меня хочет этот двуногий? Я голоден!

— Видишь вот эту чашу на рубине? Она повёрнута так, чтобы магическая энергия не текла к пьедесталу, а к другому камню. Поверни чашу, чтобы направить луч к пьедесталу!

Повернуть? Что же он имеет ввиду… и что ему нужно от меня… я хочу жрать.

— Тогда открой чашу полностью, ты проклятый богами, безмозглый зверюга! — крикнул сержант. — Выполняй!

Я точно не знал, что он имеет ввиду, но это было как-то связано с той штукой передо мной. Я ударил по ней своей лапой, верхняя часть чаши отлетела в сторону, и ослепительный, красный луч выстрелил из рубина в середину комнаты, смешавшись с серебренным и золотым лучами в рубине пьедестала, на котором стоял ещё один двуногий.

Он удивлённо посмотрел на меня, затем на красный луч, который теперь тоже шёл от рубина к пьедесталу, встречаясь там с двумя другими. Его рот открылся в безмолвном крике. У меня ещё было время подумать, что эти маленькие зубы не годятся для того, чтобы прокусить приличную шкуру, и вот он уже вспыхнул… сгорел… и исчез. Волчий фокус выпал из его руки, и ещё когда падал, упал также и я.

— Отлично, — услышал я довольный голос сержанта.

Когда я проснулся, я оказался единственным не пострадавшим выжившим. За исключением привкуса крови во рту, я чувствовал себя в полном порядке.

Я снова осторожно накрыл крышкой рубин, снял цепочку и прошёл к центру, где рядом с пьедесталом лежала статуэтка волка. Я подобрал её и шагнул к моим товарищам.

43. Оттепель

Три дня спустя буря стихла. Лиандра и я сидели за нашим столом, Янош и Зиглинада присоединились к нам. Рядом со мной удобно устроилась Зокора, в то время как Варош стоял перед ней на коленях и полировал её новые сапоги. У всех трёх женщин были чрезвычайно короткие волосы, у Лиандры и Зокоры не больше одного миллиметра, у Зиглинды на пару миллиметров длиннее. Она сама их себе обрезала.