Кирилл Шарапов - Мечебоец

Минуло еще два дня. Горы выросли настолько, что впереди кроме них уже ничего не было видно.

– Завтра мы пройдем сквозь проход, – сказал Слав, когда вечером в его шатре собрались все, кто управлял движением огромного обоза. Дальше нас поведет Радко, только он знает дорогу в Славиград.

Сын ведуна встал и поклонился.

– Там за хребтом, – продолжил седой воевода, – земли нежити, их вотчина. Днем все спокойно, но ночью может случиться всякое. С нами идут больше трех десятков ведунов, ночью они будут окружать лагерь печатью Сварога, за которую путь нежити заказан для всех, кроме вовкулаков, они ее не видят. Любой человек, перешагнувший через эту границу, сотрет печать. С этого дня строжайше запрещаю покидать кольцо повозок. Всем ратникам приказываю ночевать только на телегах и убивать любого, кто попробует перешагнуть через печать. Это понятно? Если печати исчезнут ночью, очень не многие доживут до утра. Не забывайте о волчьих пастырях, они, скорее всего, смогут стирать печати, так как являются обычными людьми. Передайте это всем в лагере.

Собравшиеся дружно кивнули, мол, все ясно, от магии зависит безопасность, а значит, магия должна жить. Вскоре все вопросы были решены, и шатер опустел. А ночью произошел первый серьезный бой.

– Воевода! – влетев в шатер, заорал Яромир. – Нежить идет. Много, около двух тысяч – вовкулаки, ведьмаки и упыри. Прут прямо на нас.

– Крестьян и всех, кто не сражается, в центр лагеря. Воинам укрыться за бортами телег, стрел не жалеть, потом соберем, – облачаясь в кольчугу и опоясываясь мечом, приказал Слав.

– Уже, – отчеканил Яромир, – все готово, ратники ждут. Но одну печать кто-то стер, именно в этом месте собираются ведьмаки и упыри, одного из пастырей мы все-таки проморгали.

– Проклятье! – разозлился Слав. – Кто это сделал?

Яромир откинул полог и втащил внутрь пьяного в дрыг дружинника. Молодой парень лет двадцати едва держался на ногах.

– Пастырь? – спросил Слав у сотника.

– Неа, – отозвался Яромир, – эта пьянь залила глаза и пошла не в ту сторону, перешагнув печать. Его поймали и скрутили, но было поздно.

– Свяжи его покрепче, – приказал Слав. – Если выживем, устроим суд, а нет, значит, такова наша судьба.

– Стража, – крикнул Яромир и, дождавшись появления двух ратников в доспехах, приказал, – этого связать, дадите сбежать, займете его место. Все ясно?

Ратники кивнули и выволокли парня из шатра Слава.

– К месту, где разорвана печать, стяни побольше умелых дружинников, там будет самое жаркое место.

– Будет сделано, – отрапортовал Яромир.

– Ну, пойдем, глянем на наших орлов, – сказал седой воевода и в сопровождении сотника вышел из шатра.

В этот момент нежить пошла на приступ. Ратники стояли двойным кольцом: первыми – копьеносцы и меченосцы, не дающие пробиться нежити к лучникам, бьющим из-за спин. Борта телег завалены трупами нежити, вокруг раздается вой, брань, предсмертные хрипы. Но дружинники встали насмерть. Вскоре нежить отхлынула, прекратив штурм по всему периметру, и стала прощупывать оборону в конкретных местах.

– Упыри! – заорал кто-то.

Сразу несколько сотен стрел ударили по падающим на лагерь летучим кровососам. Через час нежить перебили. Крестьяне стаскивали трупы в одну кучу, женщины вырезали стрелы. Все это проходило под бдительным присмотром дружинников.

– Мы потеряли около сотни ратников убитыми и вдвое больше ранеными, – доложил Темир, принявший командование над всеми воинами. – Крестьян пострадало немного. Все, кто был укушен, обнаружены. Таких всего с два десятка.

– Как поступил? – спросил Слав, зная ответ.

– Убили.

Слав кивнул, именно такой приказ он отдал три дня назад, никто не возражал, все понимали, что может произойти, если этого не сделать.

Часам к десяти трупы были сожжены, стрелы собраны, раненые уложены в повозки. Все члены вольной дружины собрались вокруг невысокого холма, на котором стоял шатер предводителя. Слав вышел и остановился у входа, где стоял палач в красном колпаке, опираясь на огромный топор.

– Сегодня ночью, – громко сказал седой парень, – был нарушен мой приказ – один из ратников пьяным вышел за телеги и стер одну из печатей сварога. Из-за него мы потеряли много храбрых дружинников. Их смерть на его совести. И посему я выношу свой приговор. – Слав сделал паузу и осмотрел стоящих в молчании людей. – Смерть! – на одном дыхании выкрикнул он. – Если есть те, кто хотят выступить в его защиту, пусть выйдут вперед.

Люди, собравшиеся у холма, продолжали стоять на месте, сохраняя тишину.

Слав махнул рукой, и двое ратников вытащили связанного парня. Тот уже протрезвел и вполне осознавал, что с ним сейчас произойдет, поэтому пытался вырваться, осыпая отборной бранью стражей, сотников, Слава и всех присутствующих.

– Тебе есть, что сказать? – спросил Слав.

Парень выдал очередной поток ругательств.

– Где ты взял вино? – продолжил допрос Слав.

– Мне дал его один из крестьян, – отозвался парень, – сказал, чтобы я выпил за его здоровье. Я только хотел хлебнуть всего один глоток, но никак не мог остановиться. А потом я услышал приказ десятника идти в сторону печатей.

К уху Слава склонился стоящий рядом с ним Радко.

– Его опоили вином с хмель-травой. Пока не выпьешь его до дна, жажда не пройдет.

Слав кивнул.

– Ты можешь опознать того крестьянина?

– Нет, воевода, – успокаиваясь, сказал парень, – было темно, а он скрыл свое лицо под капюшоном.

Слав стал усиленно думать, что делать дальше. Вспомнилась крепость Вал, где его обвинили в смерти сына оружейника, и как толпа за его спиной молчала.

– Я отменяю свой приговор, – наконец, сказал он. – Получишь десяток плетей за свой поступок. Но если встретишь того человека, приведи его ко мне. Ты понял?

– Спасибо, воевода, – падая на колени, произнес парень.

Следуя приказу Слава его тут же отволокли на импровизированную плаху, и палач, сменив топор на плеть, исполнил приговор.

– Этого он никогда не забудет, – сказал Радко, догнав Слава, когда обоз тронулся к гряде.

– Плевать, забудет или нет. Я сохранил ему жизнь по другой причине, он теперь из кожи вон вылезет, но найдет того крестьянина, а скорее всего, волчьего пастыря.

Радко кивнул.

– Наверное, ты прав, – сказал он и, пришпорив коня, поскакал к передней телеге

Спустя четыре часа первого вересня (сентября) головная телега вошла в проход между горами.

Слав тайком приложился к малахитовой чарке, вот уже двое суток он не давал себе спать. Он прекрасно помнил, как они с Рысью и Радко шли по долине несколько недель назад, постоянные атаки нежити не давали сомкнуть глаз. А сейчас? Обоз прошел через болото, не встретив там ни одного топляка. Болотная хозяйка, словно почуяв, какая сила прет, убрала своих слуг подальше от дороги, по которой, вытянувшись в нитку, тащился длинный обоз. Как только дозорная сотня приблизилась к болоту, Слав приказал, чтобы с каждой телегой шло по два ратника, отбиваться от топляков, и вот теперь ничего. Хлопот, правда, хватало и без нападений. Колеса телег вязли в болотной жижи, волы и тяжеловозы ревели, но ничего не могли поделать. Люди тащили телеги на руках. Выбравшись из болота почти все, кроме головной и тыловой сотни, что шли налегке верхами, повалились в траву и просто не могли сдвинуться с места.