Татьяна Серганова - Хищник цвета ночи

— Твое право. Заставлять не буду. Только не беги, Виктория. Не беги, потому что все равно найду.

Слова звучали как обещание и угроза в одном флаконе бешеных страстей.

Судорожно кивнув, я так же, бочком, не сводя с него тяжелого взгляда, выскользнула из гостиной. Самое сложное было не сорваться на бег, а идти спокойно, прижимая руки к груди. И еще нельзя было оглядываться.

Пройти путь, войти в хромированную ванную, закрыть дверь на замок и только тогда дать волю чувствам.

С тихим стоном я опустилась на бортик ванны, закрыв лицо руками и дрожа, как никогда в жизни. Меня буквально колотило.

Что же делать? Как быть?

Но это состояние длилось от силы пару секунд, не больше, и исчезло так же быстро, как появилось. Оказывается, отсутствие хищника рядом очень благотворно на меня влияет, начинают проясняться мозги, и я даже пытаюсь найти выход из этой, казалось бы, безвыходной ситуации.

Если Ник прав, а я не сомневалась, что прав (сегодня мужчина был как никогда честен со мной, пусть и жесток, но честен), то мы попали.

«Думай, Вика, думай! Анализируй, соображай!»

Раз за разом я мысленно прогоняла наш разговор, вспоминала каждое слово, фразу и даже взгляд. Пыталась зацепиться за любую возможность все исправить. И не находила.

Предложение Ника уже не казалось катастрофой вселенского масштаба. Конечно, неприятно ложиться в постель к мужчине лишь для того, чтобы избежать будущей беременности, но не критично.

Да и кого я обманывала. Я хотела его. Вполне возможно, это влияние метки, но я его хотела. А люди спят друг с другом и по меньшим причинам.

Поднявшись, подошла к раковине и умылась ледяной водой, от которой тут же перехватило дыхание, стерла слезы, а с ними и боль.

Прятаться вечно не получится, и проблемы это не решит.

— Пора взглянуть в глаза своим страхам, Виктория, — сообщила я своему отражению. — Страхам и желаниям.

После чего вытерла лицо, вышла, решительно хлопнув дверью, и направилась к Нику.

Ника я нашла в спальне. Мужчина не крушил мебель, не швырял стаканы в стену, даже не пил, пытаясь справиться с проблемами, обрушившимися на наши головы. Просто стоял у дверей балкона, распахнув их настежь. Ледяной ветер и снежинки вовсю гуляли в спальне, занавески взвивались парусами, скрывая фигуру, застывшую в ночи.

— С ума сошел!

Я, с ног до головы покрывшись мурашками и обхватив плечи руками, бросилась к балкону, оттолкнула хищника в сторону, закрыла раму.

— Ты что творишь? Заболеть решил?

— Измайлова, я не болею. У нас другой тип теплокровности.

— Меня простудить решил?

Спросила, а сама отошла чуть в сторону, невольно увеличивая расстояние между нами.

— Я думал, ты не придешь. — Ник развернулся и сел в кресло, закинув ногу на ногу.

Даже в домашних брюках и обычной майке мужчина выглядел как самый настоящий мегабосс, который ждал от нерадивой секретарши отчета о проделанной работе. И как у него так получается?

Но это не офис, а мы жених и невеста, пусть и фиктивные. Так что пусть засунет свой фирменный взгляд куда подальше.

— Ты же сам сказал — не сбегать, — спокойно ответила ему.

Наверное, тоже надо было сесть. Но, кроме кровати, оказалось некуда. А это как-то провокационно. На пол? У его ног? Не дождется! Но и просто стоять не выход.

Пришлось остановить выбор на постели.

Мягкая перина прогнулась, заволакивая меня в свой омут. Я осторожно провела рукой по покрывалу, не решаясь взглянуть в глаза Нику.

— Здесь много других комнат. Не думал, что ты придешь сюда.

— Ты же все равно меня найдешь.

Мой ответ ему не понравился. Я поняла это по тишине, которая окружила нас, но страха не почувствовала.

— Если ты думаешь, что я буду принуждать тебя к сексу…

— Какое принуждение, Н’Ери, — горько усмехнулась в ответ. — Не будет никакого принуждения, — подняв руку, нащупала следы от укусов. — Этого достаточно, чтобы я все сделала сама.

— Злишься.

Я отрицательно мотнула головой, хотя Ник меня ни о чем не спрашивал.

— Ты ведь мне так и не сказал, что это за корень такой и какой принцип его действия.

— Борийский корень, — медленно повторил Ник. — Это наркотик, Вика. Персональный и очень редкий наркотик для зверя. То, что призвано притупить его голод и жажду. Опасная вещь, используется крайне редко и в небольших дозах. Последствия очень сложно контролировать.

— Но ты решился на это.

— Часто использовать не могу, уж прости. — Он развел руками и опять ухмыльнулся.

В комнате стало гораздо теплее, по крайней мере, меня больше не трясло.

— Остальные хищники могут почувствовать… природу наших отношений?

— То, что ты шаери? — понимающе кивнул Ник. — Нет. И мы никому не скажем.

— Это опасно?

Я не могла не задать этого вопроса, уж очень жестким был тон хищника, когда он произносил последнюю фразу.

— Нет. Но если они узнают, то, скорее всего, заставят нас… сойтись. Даже не спросив нашего мнения. Это ведь такой… дар.

— То есть взаимного притяжения они могут не заметить? — не поверила я. — Между нами ведь даже воздух искрит. Это тоже ускользнет от их внимания?

Верилось с трудом. Не могут же они быть такими дураками, особенно З’Ерн.

— Это просто секс. Мой животный магнетизм, а ты бедная, невинная жертва моего обаяния. Будь на моем месте кто-то другой, они бы, скорее всего, сразу все поняли. Но я изгой, Вика. Я не могу найти шаери. Это слишком большая честь для такого, как я.

И снова тишина.

Невыносимая. Горькая.

Не выдержав, вскочила на ноги и повернулась к хищнику. Пора сделать то, на что решилась. Нет больше смысла тянуть.

— Ты уверен, что, если мы переспим, влечение уменьшится? — скрестив руки на груди, спросила я, всеми силами стараясь выглядеть невозмутимой и спокойной.

— Сложно сказать, — настороженно отозвался Ник, который явно не ожидал такого резкого перехода. — Стопроцентной гарантии дать не могу.

— А какую можешь?

Внутри все дрожало. От неуверенности, от страха, от недоверия к самой себе. Господи, неужели я действительно решусь на это?

— Процентов семьдесят-восемьдесят.

— Хорошо, — резко кивнула, схватилась за края майки и рывком потянула ее вверх, снимая и отшвыривая в сторону. — Давай!

И замерла. Вытянула руки по швам, с вызовом посмотрела в его глаза, задыхаясь от неловкости.

Вот только Ник не спешил вставать. Так и остался сидеть в кресле, даже позу не поменял. И глаза зеленые-зеленые, как у кошки. Хотя почему как, он и есть кошка. Большая, черная, опасная и непредсказуемая. Я многое отдала бы, чтобы узнать, что у него творится в голове.

— Не так? — спросила у него, когда молчать стало невозможно. Почему он ничего не делает? Зачем издевается? — Надо раздеться полностью? Упасть на кровать, — широкий жест в сторону огромного ложа, на котором остались следы моего пребывания. — Раздвинуть ножки и молчать? Или надо по-другому? Как вы, мужчины, говорите? Использовать ротик по прямому назначению?