Татьяна Серганова - Хищник цвета ночи

— Я. Я хочу тебя.

И сама направила его, вздрагивая всем телом в ответ на первый толчок бедер.

Почти сразу потеряла им счет, как и времени.

Огонь желания, еще не успевший затихнуть после предыдущего взрыва, легко вспыхнул вновь. Я двигалась навстречу мужчине, прижимаясь всем телом, выгибаясь, царапая ягодицы и спину, глубоко вздыхая и вскрикивая.

Все страхи и сомнения остались в прошлом. И будущее перестало иметь значение, когда я сорвалась в пропасть с его именем на губах, где-то на краешке сознания ощущая уже знакомый укус на шее и легкое покалывание. Но и это сейчас показалось правильным.

— Ты опять меня укусил, — заметила я, как только дыхание восстановилось, и отголоски сладкой дрожи затерялись на кончиках пальцев.

— Злишься?

Ник лежал рядом, но, услышав мои слова, тут же повернулся на бок, оперся на руку и навис надо мной. Глаза из желтых сделались зелеными, но почему-то легче от это не стало.

— Нет, — пожала плечами и быстро осмотрелась в поисках чего-нибудь, чем можно было бы прикрыться.

И пусть в спальне царил полумрак, зрение у хищников отличное, и я не сомневалась, что Ник видит меня всю. Несмотря на то что между нами было, я чувствовала некое смущение.

Простыня сбилась и сползла на край кровати.

Изогнувшись, я потянула ее на себя, быстро пряча тело и прикрывая грудь. После чего поправила подушку и села поудобнее. Все-таки нависающий хищник меня нервировал.

— Ты сожалеешь о том, что произошло? — молча понаблюдав за моими манипуляциями, поинтересовался Н’Ери.

— Я что, похожа на дурочку, которая сейчас разразится истерикой? — ответила вопросом на вопрос, прижимая простыню к груди и отказываясь смотреть на хищника.

— Знаешь, было бы лучше, если бы ты истерила.

— Почему?

Взглянуть на Ника все-таки пришлось. Уж очень неожиданным было его замечание.

— Потому что твоя холодность раздражает еще больше… а еще возбуждает.

— Ч-что?

— Понимаешь, в чем дело, Виктория, — продолжил Н’Ери. — Вот лежишь ты на кровати, прикрываешься этой тряпочкой, — «тряпочка» была легко содрана с меня, прохладный воздух прошелся по разгоряченному телу, вызвав волну мурашек на коже, — ресницами длинными хлопаешь и выглядишь такой неприступной, что хочется…

И замолчал, провокационно сверкая глазами.

— Что? — не выдержав, поинтересовалась я и дрогнула, когда Ник погладил живот, неторопливо накрыл грудь, лаская большим пальцем набухшую вершинку.

— Что очень хочется доказать тебе обратное, Тор-р-р-ри. Напомнить, что всего пять минут назад ты была совсем другой… Манящей, раскрасневшейся, жадной.

Рука перестала терзать грудь и вновь опустилась на живот, выводя круги вокруг вздрагивающего пупка.

— А твои стоны еще эхом звучат в моей голове.

Ладонь накрыла лоно, и большой палец медленно прошелся снизу вверх и обратно, вызвав тихий вздох.

— Кто знал, что за твоей невозмутимостью скрывается такой огонь.

Господи, я даже дышать перестала, чувствуя его палец… пальцы внутри себя.

— Вика, два года, — прохрипел Ник, гипнотизируя меня своим взглядом. — Два года рядом… Я дурак. Да, Вик?

Пальцы двигались медленно, слишком медленно.

— Надо было давно, в первую же неделю, посадить тебя на стол, раздвинуть длинные ножки и…

Его лицо наклонилось ближе, и последние слова хищник уже шептал мне на ушко:

— И сделать своей, как хотел с самого первого дня… Знаешь, какие мысли были у меня в голове, когда мы впервые встретились?

Огонь уже плясал в крови, сводил с ума, бедра раскрывались навстречу, требуя большего. Я его слышала и не слышала одновременно. Шум в ушах нарастал.

— Дурак… решил, что это просто желание, наваждение… мое наваждение, с которым так легко справиться. А зверь уже тогда чувствовал. Тор-р-ри…

— Да-а-а.

— Я тебе рассказывал, что мы, хищники, очень выносливы?

Я едва не застонала от разочарования, когда мужчина прекратил сладкую пытку и отпустил меня — горящую, возбужденную и неудовлетворенную.

— Ник.

— Больше не будешь играть в холодную стерву? — выдохнул он, хватая меня за подбородок и заставляя смотреть ему прямо в глаза. — Я не против, но мы тогда вообще не вылезем из постели, потому что я раз за разом буду убеждать тебя в обратном… Ты не холодная, Вика, и не стерва. Мы… моя… Че-о-орт, — выдохнул он, опаляя золотом вспыхнувшего огнем взгляда. — Тор-р-ри…

Рассвет я встретила на кухне, стоя у огромного окна и потягивая вторую кружку кофе. Стояла и смотрела, как медленно окрашивает оранжевым цветом сонные дома, занесенные снегом улицы, спешащих на работу людей.

Двадцать девятое декабря. До Нового года осталось совсем немного.

Кофе горчил на губах, а я все не могла напиться, насытиться его вкусом, утолить жажду, которая терзала меня.

Этой ночью мы почти не спали, вновь и вновь набрасывались друг на друга, познавали тело любовника и свое. Никогда не думала, что могу быть такой. Безумной, яркой, страстной и несдержанной. Никогда не думала, что могу творить такое с ним, с собой.

Кровать, а потом и ванная, где я могла оценить все прелести зеркального потолка, отражения которого возбуждали почище любого афродизиака.

Пальцы коснулись припухшего укуса. Ник кусал меня. Снова и снова. И, черт, в конце я сама просила его об этом. Срываясь в пропасть, вскрикивая на пике удовольствия, я сама умоляла пометить себя.

Как животное. Как похотливая самка…

Самка… а ведь я и есть самка. Просто самка для рождения потомства. Идеального потомства.

Кружка с грохотом опустилась на стол, но не разбилась, а я запустила пальцы в волосы, крепко зажмурила глаза. Почему у нас не может быть все как у людей — встретились, поболтали, переспали. Почему все так?

«Что со мной? Что? Метка или я сама? Где правда, а где ложь?»

Ответа не было. Но о чем точно знала — я не жалела об этой ночи. Не знаю, что нас ждет дальше, но сейчас, с ним, я была другой. Какой всегда хотела быть, но боялась.

— Вика?

Ник стоял в дверях в одних серых штанах, опираясь плечом о дверной косяк и спрятав руки в карманы. С обнаженным торсом, на котором блестели крохотные капельки влаги, и мокрыми волосами, торчащими в разные стороны. Зеленые глаза в упор смотрели на меня.

Я тяжело сглотнула, вспомнив, что стою почти голая, в его рубашке, застегнутой всего на три пуговицы, под которой ничего нет, кроме меня.

— Кофе? — бледно улыбнулась ему, убирая волосы с лица.

Как это, оказывается, сложно — встречаться утром, смотреть ему в глаза и не вспоминать прошедшую ночь: губы, руки, прикосновения и шепот, который рассказывал о том, какая я для него.

— Ты что-то хочешь сказать мне?

Помотала головой.

— Нет, не хочу.

— А что тогда?

Запнулась, вздохнула, провела пальчиками по столешнице за спиной.