Мария Сакрытина - Никаких принцесс [СИ]

Карета трогается с места.

— А Ви говорила, что вы не любите театр, — невинно замечает Туан, глядя на короля Сиерны.

— Ненавижу, — кивает Ромион. — И мачеху тоже, которая в этом театре обосновалась. Но, видишь ли, любезный мальчик, я хочу побыть в твоём приятном обществе ещё какое-то время. Считай, ты и меня очаровал, — и улыбается во все тридцать два зуба.

Туан подаётся назад — наверное, от неожиданности.

— Вы…

— Предпочитаю ни в чём себе не отказывать, — улыбается Ромион. — Дорогая Виола, ты поделишься своим спутником, если я попрошу?

— Да ты что?! — вполне искренно восклицаю я.

— А если я очень попрошу? — настаивает король.

— Да не…

— А если взамен расскажу и покажу тайную лабораторию моего брата?

Я не успеваю ответить — Туан быстро, даже кажется, пристав, отзывается:

— Да! Принцесса, я сделаю для вас всё, что угодно, развлечь вашего друга будет для меня честью!

Воцаряется тяжёлая тишина.

Туан садится и с плохо скрываемой жадностью смотрит на Ромиона. Тайная лаборатория Дамиана… Значит, всё-таки не всё он о нас знает, как похвалялся…

— Выходит, тебе нужен Дамиан, — уже нормальным, не сладким голосом спокойно говорит Ромион. — Прокололся, мальчик. И зачем же тебе мой брат с его лабораторией?

Туан бросает на меня быстрый взгляд, и я тут же начинаю:

— Ромион немедленно…

Ромион в ответ щёлкает пальцами, и мой рот сам собой закрывается. Очень мило. Хоть бы кто-нибудь спросил у меня разрешения для разнообразия, а?!

— Итак, мой очаровательный охотник на демонологов. Зачем тебе мой брат?

— Я… Ваше Величество, — Туан забивается ещё дальше в тень, а я про себя ликую. Ага, а Ромион-то умнее тебя!

— Да ты не стесняйся, не стесняйся. Я же понимаю, ты наверняка заколдовал Виолу так, чтобы я не мог тронуть тебя, не навредив ей. Значит, тебя я не трону. Есть же и другие способы, верно?

— Ваше Величество, но я правда не понимаю! Сначала вы делаете странные намёки, потом обвиняете меня невесть в чём! Что я сделал?! Госпожа! Ах… Отпустите госпожу!

Карета останавливается, и Ромион, улыбаясь, похлопывает меня по плечу. Давление на губы, язык и нижнюю челюсть исчезает.

— Ну хорошо, хорошо. Хватит пока. После продолжим, о, мой скользкий друг.

— Ви! Ты в порядке?! — тут же кидается ко мне Туан.

Ромион, фыркнув, открывает дверцу, не дожидаясь, когда это сделает слуга, и выходит.

— Отвяжись! — шиплю я Туану. Тот, не слушая, на руках выносит меня наружу.

— Улыбайся, дура!

— Да чтоб ты провалился, мерзавец! — улыбаясь, шепчу я. — И, пожалуйста, прямо сейчас!

Ромион тоже улыбается — сама доброжелательность и приветливость. Он оставляет стражников мокнуть под дождём и, обласкав улыбкой обалдевшего сторожа, открывшего нам ворота, подмигивает слугам-мальчишкам (один из них прошлый раз провожал нас с Дамианом к Изабелле). И идёт к закрытой двери здания за сценой. С такой уверенностью идёт, что кажется, будто растёт с каждым шагом, и дверь перед ним распахивается сама собой. Ромион и её одаривает благосклонной улыбкой и, горделиво вскинув голову — как будто на голове у него сияет корона, а сам он шагает по красной дорожке, осыпаемый лепестками роз на своей коронации — вступает в тёмный холл.

— Вот это король, — тихо говорит Туан, толкая меня следом.

— Ты же, кажется, хочешь отобрать у него королевство, — небрежно бросаю я.

— Это дело принципа, Виола. И оно не отменяет того, что король он хороший. Но да, его королевство будет принадлежать его брату, а через него — мне.

— Так править хочешь?

— Нет, отомстить.

— Ты сумасшедший.

— Как скажешь, — равнодушно отвечает Туан и рывком вталкивает меня в тёмный холл.

Тут так же тихо, как и прошлый раз — Ромион, замерев посреди холла, слушает тишину, потом поворачивается ко мне и говорит:

— Вот и во дворце раньше так же было.

И тут же, громко:

— Матушка! Я приехал!

Я усмехаюсь, Туан удивлённо смотрит на нас, а холл потихоньку начинает заполняться слугами — они, как тени, жмутся к стенам и тихо кланяются, стараясь не шуметь.

— Матушка-а-а-а! — кричит довольный Ромион. — Что же ты не выйдешь ко мне?

— Госпожа в репетиционном зале, — шепчет кто-то из слуг, не разгибаясь. — Ваше Величество, позвольте я провожу…

— Вот ещё, сама спустится, — бросает Ромион. — Матушка!

— А может, мы в кабинете пока подождём? — осторожно предлагаю я. — Он на третьем этаже, я помню. Ромион?

— Виола, не мешай. Матушка! Любимая! Где ты?!

— Здесь, — отзывается холодный голос с лестницы, скрывающейся в сумерках где-то в глубине холла. — Ну здравствуй, пасынок.

Лицо на мгновение предаёт Ромиона: на нём отражается ненависть и страх, которые никто не видит, кроме меня и Туана — к слугам и мачехе король стоит спиной. Но уже через мгновение Ромион, радостно улыбаясь, оборачивается и бросается к лестнице.

— Матушка! Я так скучал!

— Какое убожество, — ледяным голосом отзывается королева. — Даже эти идиоты-актёры, — она кивает куда-то себе за спину, в темноту, — играют лучше.

— Так я ведь от души, матушка, — яростно улыбается Ромион и, взбежав по ступенькам, пытается поймать ручку Изабеллы. Бывшая королева убирает её сначала за спину, потом поднимает, а после, размахнувшись, бьёт Ромиона по щеке.

— Уймись!

Ромион, держась за щёку, поднимает на неё взгляд… И я побыстрее встреваю:

— Ваше Величество, мы можем поговорить наедине? Я тут…

— Я уже давно не королева, по твоей милости, девочка, — бросает Изабелла. — И я надеюсь, ты оторвала меня от работы по стоящему поводу, а не из праздного желания посмеяться над изгнанницей.

Ромион громко фыркает, а я подхожу к лестнице, и Туан следом. Ничего говорить больше не нужно — взгляд Изабеллы падает на Туана, бывшая королева бледнеет и разом теряет всю свою пафосную холодность.

— Пройдёмте в мой кабинет.

— Я же говорила — сразу надо было, — ворчу я, поравнявшись с Ромион. — Ты в порядке?

Тот бросает на меня косой взгляд и улыбается мачехе.

— Тяжёлая у вас рука. Актёров тоже бьёте?

— А что, кто-то жалуется? — величественно интересуется Изабелла, старательно больше не замечая ни меня, ни Туана.

Королевская стать и то особое величие, которое есть в Ромионе, никуда и в Изабелле не делись. Красота, конечно, страшная сила, но, как говорила Роз, куда важнее то, как себя подать. Изабелла одним взглядом может заставить упасть перед ней на колени и от души целовать её изящную ручку в чёрной шёлковой перчатке. И испытывать при этом благоговение. Даже мне в присутствии бывшей королевы до сих пор не по себе. А каково Ромиону — он три с лишним года её боялся. И как Туан умудрился её подчинить?

Боже мой, он справился с Изабеллой, а я ещё надеюсь его победить? Я и вполовину не такая сильная, могущественная и опытная, как бывшая королева Сиерны. На что я рассчитываю?..