Мария Сакрытина - Никаких принцесс [СИ]

— Господин? — подала голос суккуба. Она снова приняла облик феи, наверное, надеялась, что так демонолог будет держать себя в руках: если умильно смотреть да глазами хлопать, как его возлюбленная, он трижды подумает, прежде чем заклинаниями швыряться. — Вам больно, господин…

Дамиан на кровати не ответил — если вообще слышал.

Суккуба осторожно подползла ближе.

— Господин? — и ещё ближе. Демонолог не отозвался, даже когда она осторожно положила ручки ему на грудь. Только отвернулся к стене.

— Господин, вам здесь больно, — руки феи несильно надавили. Там билось, ровно, мерно, то, чего ни у одного духа или демона никогда не было и быть не могло. То, что рождало магию и свет — странный свет, каким демонолог не должен светиться. То, что заставляло хозяина страдать.

— Зачем оно вам, господин? — шепнула суккуба, кладя голову на локоть и глядя на демонолога снизу вверх. — Вам же из-за него плохо. Почему вы не избавитесь от него? Если вам плохо.

— Уйди, Алия, — прошептал Дамиан, не поворачиваясь.

— Не понимаю, — шепнула суккуба, отодвигаясь, выпрямляясь и чинно кладя руки на колени ладонями вверх — поза подчинения у демонов. — Я не понимаю. Если вам плохо — почему вы просто не прекратите это?

Хозяин не ответил.

Посидев так, суккуба вернулась в свой угол: пентаграмма всё-таки немного грела.

Люди странные. Насколько проще духам или демонам: голод решает всё. И ничего не бьётся, не стучит в груди, не толкает на глупости, из-за которых потом больно… Оно вкусное, конечно, это сердце, и хорошо, что есть у людей. Но люди — добыча, а демонолог — совсем нет, сердце ему только мешает. Ведь насколько сильнее он станет, если перестанет быть человеком! А что слаще силы, и как можно от неё отказываться?..

Нет, люди действительно странные.

Она не видела, как Дамиан положил руку туда, где только что лежали ручки феи-суккубы. И еле слышно прошептал: «Я хочу быть с тобой».

Ветер, застонав, швырнул с прикроватного столика засохшую фиалку — с венка феи. Дамиан снял её, спрятал, а Виола даже не заметила. И в этот раз, когда приходила, не заметила тоже — Дамиан боялся, что она увидит и поймёт — делать потом вид, что она ему безразлична, не будет никакого смысла. Но Виола не обратила внимания, хоть и рассматривала комнату: удивлялась. Но что там какой-то засохший цветок — Дамиан проследил взглядом, как ветер швыряет его по комнате и, наконец, уносит в окно.

«Не хочу так жить», — мелькнула поначалу безумная, а потом показавшаяся нормальной — единственно нормальной среди всего хаоса, который творился в душе Дамиана — мысль. «Не хочу жить без тебя». Кажется, это была строчка из песни Роми — это он обожает петь такое девушкам, а потом срывает их поцелуи, как перезревшие фрукты. А Дамиан боялся сорвать цветок с венка Виолы…

Как же он жалок…

Виола права — зачем ей связывать жить с ним? Он никто. Не сумел сохранить даже ту, что полюбил больше жизни.

«Пусть всё это закончится», — кажется, он прошептал это вслух. И волшебный свет, тот чистый свет, что помог ему выжить в пустыне Астрала, засиял ярче. Дамиан воспринял это как должное.

— Пожалуйста, пусть всё это закончится, — да, точно вслух. И кого он упрашивает? Лучше не будет. Никогда не будет. Он просто слишком слаб, чтобы бороться — да и зачем? Виоле всё равно. Слишком слаб и слишком горд, чтобы быть одним из многих.

— Хватит. Я не хочу так больше. — Это его голос? Такой спокойный? Дамиану впору было кричать. — Пусть это закончится.

Свет стал ещё ярче, в груди закололо, сердце зашлось — Дамиан улыбнулся и закрыл глаза. Может, на этот раз он останется в Астрале навсегда…

Выползшая из-под кровати Винки и поднявшая голову суккуба, — обе смотрели, как между пальцев спящего демонолога мерцает всё реже и реже маленькая звёздочка. Длилось это недолго — мигнув последний раз звезда поднялась в воздух, точно уносимая ветром… И исчезла.

А хозяин вздохнул — и задышал свободнее.

Винки и суккуба переглянулись.

Что-то странное только произошло… Что-то…

Винки не могла этого понять — строго говоря, у неё не было ушей. А вот суккуба спустя некоторое время осознала, почему комната кажется ей такой непривычно тихой, хоть и ветер стонет, и звук дыхания, мерный и спокойный, слышится как и раньше.

Сердце хозяина больше не билось.

…Мечущаяся в кошмарах Виола вскрикнула во сне и ударила правой рукой по одеялу. На безымянном пальце сверкнуло золотое кольцо с прихотливо огранённым рубином. Внутри камня пульсировал свет — словно в такт ударам сердца.

У закрытого окна, на подоконнике, вздохнул, глядя на всё это, высший демон.

И почему люди такие глупые?..

В которой появляется Тёмный Властелин.

— Доброе утро, Виола, — судя по голосу, оно не то что не доброе, а очень даже злое. Настолько, что лучше даже не вставать.

Я открываю глаза, сонно таращусь на сидящего в кресле безукоризненно опрятного, свежего Туана… И понимаю что да, действительно лучше не вставать.

— Это опять ты!..

Туан не шевелится — так и сидит, скрестив руки на груди, — а одеяло с меня слетает в мгновение ока.

— Чтоб ты провалился, проклятый, — зеваю я, кое-как садясь на кровати и прислоняясь спиной к подушкам. — Ну чего тебе?

— Ваше Высочество, — приторно улыбается Туан, — вам пора в школу.

Я смотрю на него. На всякий случай наклоняя голову и так, и эдак. Увы, Туан не превращается в Габриэля даже при некотором умственном усилии с моей стороны.

— Это не твоя реплика.

— Прости?

— На черта мне школа? — я тоже скрещиваю руки на груди. Фиг вам, никуда я не пойду. Чтобы дать лишний повод этому кукловоду-любителю дёргать меня за ниточки?.. Не-а!

Безымянному пальцу на правой руке что-то мешает, я удивлённо опускаю взгляд… Ха. Это ещё что такое? Нет, красивое, конечно… м-м-м… колечко… Но что-то мне не нравится этот пульсирующий камешек. А ну как Туан запихнул туда детонатор?

Кольцо не снимается. Я тяну его, трясу рукой, тяну снова. Всё равно не снимается.

— Виола, что это? — говорит вдруг Туан и тянется ко мне — Позволь…

— А то ты не знаешь! — пыхтя, отзываюсь я. — Оно не снимается! Что это… за… дрянь?! Туан, пожалуйста, скажи, что это не бомба!

Туан ловит мою руку, минуту внимательно разглядывает кольцо и вдруг ярко, радостно улыбается.

— Ну наконец-то!

— Что «наконец-то»?

— Позволь, — и не думая отвечать, говорит Туан. И тоже принимается дёргать кольцо на моём несчастном пальце. Забавно — оно по-прежнему не снимается. Минут пять спустя Туан сдаётся (за это время мой палец, да и вся рука, успевает померцать всеми цветами радуги), отпускает и улыбается. — Что ж, пусть так. Тебе это всё равно не поможет.