Джанго Векслер - Тысяча Имен

– Вовсе нет, что вы, – пробормотал Джаффа. Похоже, его вовсе не собираются с ходу заковать в кандалы.

Д’Ивуар понизил голос:

– Я сказал полковнику, что на вас можно положиться. Что вы исполняли свой долг и во время правления принца, и при искупителях. Можем ли мы рассчитывать на то, что вы и впредь будете выполнять свои обязанности?

– Да, конечно, – сказал Джаффа. – Я служу гражданам Эш-Катариона.

– Отлично.

Капитан расправил плечи и, казалось, уже готов был сообщить Джаффе, что он может идти, но тут неожиданно вмешался полковник. Он говорил по-хандарайски не только бегло, но и с безупречным произношением.

– Не могли бы вы, главный блюститель, сообщить мне, каково состояние священного холма?

Джаффа моргнул, опешив:

– Холма, господин мой? Что именно вы хотите знать?

– Насколько серьезный ущерб нанесли ему искупители? Остались ли священнослужительницы в своих храмах?

– Я… – На краткий ужасный миг Джаффе показалось, что этот расхем знает о существовании Матери, что ему известно все. Да нет, конечно же, это невозможно. Джаффа быстро овладел собой. – Остались, господин мой, но не все. Были грабежи, были варварские разрушения, однако искупители считают… считали, что возвращаются к древней вере, а не отвергают ее целиком. Иные священники бежали, а те, кто отказался принять новый канон, были наказаны. И все же повального разгрома и разорения не случилось.

– Превосходно! – Полковник одарил Джаффу ослепительной улыбкой. – Я много читал о величии храмов Эш-Катариона. Было бы жаль, если б они оказались уничтожены до того, как я получил возможность осмотреть их лично.

Выражение, промелькнувшее при этих словах во взгляде полковника Вальниха, очень не понравилось Джаффе, но сейчас он с этим ничего поделать не мог. И только склонил голову:

– Я уверен, господин мой, что священнослужительницы сочтут честь принять такого гостя.

Когда Первый колониальный полк водворился в Эш-Катарионе, Янус попросил Маркуса явиться к нему с командой из двадцати человек, которые, по его мнению, способны хранить тайну.

Маркуса подмывало ответить, что двадцать человек способны сохранить тайну, только если девятнадцать из них утопить в реке, да и то придется неусыпно присматривать за оставшимся. Кроме того, он испытывал сильнейший соблазн предложить Янусу лететь что есть мочи в Большой Десол. Адрехт по-прежнему валялся без сознания, охваченный жаром, в лазаретной палатке, а изрядно потрепанные ветераны Первого колониального едва закончили приводить себя в порядок и подсчитывать потери. Полковникам, однако, ничего подобного говорить не принято, а потому Маркус взял Фица, сержанта Арго и взвод солдат, которые, по его предположениям, не склонны были задавать лишних вопросов, и вместе с ними последовал за Янусом на Памятный холм.

Название было, естественно, ворданайское. Центр Эш-Катариона представлял собой возвышенность о двух вершинах, склон которой почти отвесно опускался к гавани. Одну из вершин занимал дворец, а другая, обнесенная второй стеной, пониже, с незапамятных времен принадлежала духовенству. Территорию площадью примерно с квадратную милю занимали старинные здания из выщербленного временем песчаника, внутренние дворики со множеством статуй и редкие сады. Над всем этим, осеняя длиннейшими мрачными тенями и стену, и лежавший за ней город, высились гигантские черные обелиски, которые Маркус втайне именовал «лесом божественных торчков».

Подойдя к изукрашенным резьбой священным вратам, Маркус с изумлением обнаружил, что храмовые постройки выглядят более- менее сохранившимися. Он ожидал увидеть сплошные развалины, представлял себе, как вывороченные с корнем «торчки», рухнув, погребли под своей тяжестью осененные ими храмы, как все, что могло гореть, поглотил огонь. Очевидно, предводители Искупления не настолько были уверены в поддержке местного населения, чтобы так открыто выступить против древней веры. Время близилось к полудню, и тени гигантских обелисков все так же ложились скрещенным узором на улицы раскинувшегося под холмом города. По ту сторону ворот внутренние дворы, некогда кишевшие людьми, были пусты и безмолвны. Массивный светильник перед храмом Вечного Пламени погас, и Маркус разглядел, что раскрашенные известняковые стены ближайших зданий во многих местах изуродованы огромными трещинами и покрыты неуместными надписями – по большей части вездесущим клиновидным символом Искупления.

Янус задержался в воротах. Не в силах стоять на месте, он неуемно расхаживал из стороны в сторону, и так же неуемно метался взгляд его серых глаз. Наконец он, явно придя к некоему решению, повернулся к Маркусу и сопровождавшим их солдатам.

– Вы хотели бы узнать, что мы здесь делаем, – проговорил он, подчеркнуто глядя только на Маркуса. – Я был бы рад просветить вас, однако долг обязывает меня хранить молчание. Могу сказать только то, что исполняю сейчас волю нашего монарха и почитаю за честь обязательство, которое возложил на меня его величество. Сегодня утром я намерен разделить это обязательство с вами. Я прошу только следовать за мной, выполнять мои приказы и молчать обо всем, что вам доведется увидеть. – Полковник помолчал немного и добавил: – Всякий, кто почитает себя недостойным доверия его величества, сейчас может уйти, и я никогда не стану ему это поминать.

Наступила долгая тишина. Наконец старший сержант Джеффери Арго поднял руку, точно школьник на уроке. Маркус почувствовал досаду, однако Янус как ни в чем не бывало кивнул:

– Да, сержант?

– Это обязательство, – проговорил здоровяк, – означает, что нам придется драться?

По команде пробежал шепоток. Солдаты вооружены, однако все они ветераны Первого колониального и прекрасно знают, что Памятный холм – это кошмарное нагромождение каменных построек и бесчисленных глухих проулков.

Янус улыбнулся:

– Нет, сержант. Сегодняшний наш противник – пара дряхлых старух, и самое страшное, что вас ждет, – толика физического труда.

Арго кивнул:

– Тогда ладно. Думаю, что смогу держать язык за зубами.

Кое-кто из солдат тоже закивал. Маркус окинул их оценивающим взглядом, но промолчал.

– Тогда следуйте за мной, – сказал Янус. – И ничего не предпринимайте, пока не услышите мой приказ.

С этими словами он уверенно вошел в ворота, а Маркус с солдатами двинулись следом. Вокруг стояла мертвая тишина. Неестественно тихо было во всем городе – жители забились по углам, наглухо заперли двери, прячась от небольшой, по сути, армии ворданаев, – однако же Маркус, идя по улицам, все-таки чувствовал на себе людские взгляды. Здесь, на холме, тишина была могильной.