Джанго Векслер - Тысяча Имен

Маркус оглянулся на Фица, но лейтенант уже выскользнул из палатки. «Смышленый парнишка», – подумал Маркус и неопределенно махнул рукой Валу:

– Да, конечно. Располагайся. Хочешь выпить? Фиц ухитрился сберечь пару бутылок.

– Никак нет, сэр.

Маркус вздохнул:

– Вал, мы знаем друг друга уже пять лет. Если ты начнешь величать меня «сэром», можешь сразу засунуть свое неотложное дело сам знаешь куда.

– Прошу прощенья, сэр. – Вал заметно ссутулился. – То есть… извини, Маркус. Я… я просто не знаю, что мне делать.

– Для начала присесть. – Маркус устроился возле ненавистного стола, с наслаждением вытянул ноги и жестом указал Валу на другую подушку. – А потом рассказать, в чем дело.

– Дело… – Вал выдохнул так протяжно, что тонкие усики затрепетали. И на одном дыхании выпалил: – Дело в том, что я должен подать в отставку.

– В отставку? – Маркус озадаченно моргнул. – Почему?

– Из-за того что с самого начала не раскусил Адрехта, – с несчастным видом пояснил Вал. – Он, по сути, похитил тебя и полковника, а я был готов безоглядно последовать за ним. Какой позор!

– В то время ты еще не знал, что он нас похитил, – заметил Маркус.

– Следовало догадаться! – вспыхнул Вал. – К тому же было очевидно, что он задумал поднять бунт. Моим долгом было остановить его.

Маркус неловко поерзал:

– В мое отсутствие старшим капитаном должен был стать Адрехт. Ты ничуть не нарушил свой долг, подчиняясь его приказам.

– Проклятье, ты сам знаешь, что дело не в этом! – Вал взволнованно скомкал свой ус, но тут же разгладил. – Я пошел за ним, потому что считал, что он прав!

– Многие так считали, – заметил Маркус, подумав: «На самом деле – все, кроме Фица и лейтенанта Игернгласса».

– Но они не командовали батальоном! – упрямо возразил Вал. – Они не могли пресечь все это на корню!

– И что бы ты сделал? Приказал второму батальону стрелять по четвертому?

– В случае необходимости, – чопорно ответил Вал.

– Это было бы гораздо хуже, чем то, что произошло на самом деле, – сказал Маркус. – Поверь мне.

– Но… – Вал замялся. – Разве после всего, что случилось, полковник сможет мне доверять?

Вот она, суть, подумал Маркус. Одно дело – принять ошибочное решение, и совсем другое – думать, что твой командир не простил этой ошибки. Он заговорил, тщательно подбирая слова:

– Полковник не дал мне ни малейшего основания полагать, будто он утратил доверие к кому-либо из офицеров. Если уж на то пошло, он винит в случившемся себя. – И мысленно добавил: «И разве это не удивительно?»

– Ты так думаешь?

Маркус пожал плечами:

– Если полковник с кем и говорит откровенно, так это со мной, а я до сих пор не слышал от него ни слова о недоверии. Притом неужели ты думаешь, что сейчас ему на руку твоя отставка? В ближайшие дни у нас каждый человек будет на счету.

– Если понадобится, я могу взять мушкет.

Маркус представил себе, как Вал с его щегольским мундиром и ухоженными усиками идет в атаку вместе с рядовыми солдатами, – и, не выдержав, прыснул. Вал крепился, но в конце концов тоже слабо улыбнулся:

– Ты же меня понимаешь, правда? Я просто счел, что должен как-то загладить вину.

– Знаю. Наилучший способ это сделать – позаботиться о том, чтобы второй батальон находился в полной боевой готовности. Завтра будет битва.

– Ты так думаешь?

– Полковник прозрачно намекнул мне на это, а он впустую намекать не станет.

Вал кивнул:

– Самое время. Вода уже на исходе. Да и парням не терпится начинить свинцом пустынных ублюдков.

– Как и всем нам. – Маркус жестом указал на письменный стол. – Все лучше, чем эта тягомотина.

– Что это за бумаги, кстати?

– Увольнения. Для солдат второй роты, которые были замешаны в бунте, и для кое-кого из четвертого батальона.

Вал непонимающе сдвинул брови:

– Увольнения? Разве их не возьмут под стражу до трибунала?

– Полковник сказал, что у нас нет ни времени, ни людей на содержание арестованных. Он намерен выдать им столько воды и пищи, сколько они смогут унести, и отпустить. Пускай добираются до побережья, если смогут.

– Через Большой Десол? – Вал втянул щеки. – Незавидная участь.

– Если мы когда-нибудь вернемся в цивилизованный мир, им всем будет уготована виселица, – заметил Маркус. – Министерство не одобряет бунтов.

– И все же… – Вал замялся, посмотрев на него. – Адрехт отправляется с ними?

Маркус кивнул. Вал покачал головой:

– Бедняга Адрехт. Нужно было ему остаться в Эш-Катарионе. Как чудовищно может подействовать на человека потеря руки или ноги.

– Может быть, он и доберется до Эш-Катариона.

– Может быть.

Несколько минут они сидели молча. Затем Вал проговорил:

– Мне кажется, Мор чувствует то же, что и я.

– Касательно Адрехта?

– Касательно отставки. Он считает себя виновным.

– Днем по его лицу это было не слишком заметно.

– Ты же знаешь Мора, – сказал Вал. – Он либо злится, либо притворяется, что зол. Однако в глубине души…

– Ты поговоришь с ним? Или же можешь прислать его сюда, если так проще.

– Я поговорю с ним, – решил Вал. – Боюсь, переубедить его получится не сразу.

И они снова замолчали.

– Ну что ж… – Вал хлопнул себя по коленям и поднялся на ноги. – Мне, пожалуй, и самому следовало бы отдохнуть. Завтра бой, говоришь?

– Почти наверняка.

В палатке стояла непроглядная темнота, но сон все не шел. Маркус лежал в койке, скомкав и сбив на сторону тонкое одеяло, и неотрывно смотрел в брезентовый потолок. Всякий раз, закрывая глаза, он видел Адрехта. Пока полковник произносил приговор, они не обменялись ни единым словом, но Адрехт ни на миг не сводил с Маркуса глаз.

«Как может он утверждать, что я предал его? Он, а не я поднял этот чертов бунт».

И все же, закрывая глаза, Маркус видел Адрехта – не мрачного однорукого капитана Ростона, а смеющегося азартного юнца, каким он был в академии. Вот он поднимает тост на дружеской пирушке, вот целует хорошенькую блондинку с нежной кожей и подведенными черным глазами… А вот протягивает Маркусу пистолет, и глаза его полны боли. «Если уж решил убить себя, Маркус, так по крайней мере сделай это как мужчина…»

«Ему было не место здесь, при всем его пристрастии к узорчатым тканям и хандарайским красавицам. Это было мое назначение». Маркус отправился в Хандар вслед за изгнанным Адрехтом из солидарности, но оказалось, что это место службы подходит ему куда лучше, чем его другу. Хандар находился далеко от Вордана, от пепелища родного дома и пожара, в котором сгинули все, кто был ему дорог.

Зашуршал полог палатки. Взгляд капитана метнулся в сторону звука и различил на фоне скудных огней лагеря женский силуэт. Маркус расслабился.

Полог упал на место, и палатка вновь погрузилась в темноту. Маркус различил шаги, затем шорох сброшенной одежды. Секунду спустя Джен скользнула в койку и прижалась к нему нагим теплым телом. Маркус просунул под нее руку, повернул голову, чтобы поцеловать девушку, – и уткнулся носом в нечто холодное и твердое.