Виктор Кораблев - Детство кончилось [СИ]

Волосы девушки не пахли гвоздикой. Они были даже не совсем чистыми, но они пахли – ей самой.

– Полегче здоровяк. Сейчас всю меня снюхаешь.

– Я с непривычки. Давно не доводилось ездить в паре, – Редрик по гномьи попросил Смоки, продолжать идти.

– И как давно?

– Никогда.

– Значит, я у тебя – первая, – взглянула из-за плеча Далила.

– Как это у вас Путников называется? Может “попутчица”? Ты – моя первая попутчица, – увернулся от ловкого намека Редрик. Девушка отвернулась.

– Я больше не в культе, – тихо, будто себе, прошептала она. – Меня подсидели.

– Чем ты там занималась, что тебя смогли подсидеть.

– Работала в приюте. Он в столице, оттуда Билли и Элли, да и все дети с которыми ты познакомился. Это один из приютов, которые основаны Странником.

– Знаю, слышал, что это вообще – первый.

– А его историю?

– Говорят, что Странник разрушил храм, который ему возвели. А на его месте, сам, месяц строил приют, – начал вспоминать Редрик. – Это произошло задолго до того, как появилась сама столица, если я правильно помню.

– Верно, тогда вместо Аусбруха на том месте находился Приют паломника.

– А теперь там Реформаторская площадь – голые плиты.

– Даже иногда грустно становится, когда вижу то место, – выдохнула девушка и вернулась к прошлой теме. – А закончив он вошел в двери приюта и произнес: “Вот – мой храм”.

– А затем взял на руки маленькую девочку. Что же он тогда сказал? – почесал висок парень.

– “Вот – то, почему я все еще здесь”.

– Вам говорили, что это значит?

– Нет. Но теперь приюты есть во всех крупнейших городах.

– И на что они существуют? На деньги с портретов, что пишет Странник?

– Откуда знаешь? – изумленно повысила голос девушка, почти по совиному повернув шею.

– Догадался из разговора со старым солдатом. А что?

– Деньги просто появлялись в виде векселей. Я думала это пожертвования, – она снова смотрела вперед. – Но сейчас даже такая безумная догадка вероятнее людского небезразличия.

– Ну, может я и додумал. Скорее всего благотворительность тоже замешана, – пожал плечами Ред.

– Дворянство – беднеет они озабочены своими детьми.

– Государство?

– Эти кайзеровы хапуги только берут, ничего не отдают.

– Ну, я на них работаю, мне – они платят зарплату. Так кто тебя подсидел?

– Да козочка одна. Легла под самого жирного и мерзкого иерарха. Чтоб у нее череп треснул, когда эта туша упадет на нее. Ей плевать на детей. Она просто хотела мое место в храме. Получила, – она проговорила это отрывисто, будто хотела поскорее закончить с этой темой.

– И что ты?

– У Путников с этим просто, выход из культа – тоже путь. Никто не запрещает.

– А в приюте ты не могла остаться?

– В работниках недостатка нет. Или… – девушка засмеялась. – Редрик, мне – шестнадцать. Я уже старовата, чтоб дальше жить там на пансионе.

– И когда у тебя день рождения? – спросил Ред. Он только что переосмыслил многие моменты их общения и был очень взбудоражен. Парень пытался выкроить хоть денек, чтоб казаться себе менее незрелым.

– Оно было в тот день, когда мы встретились.

– Я вижу подарок тебе понравился, – сказал он, незаметно погладив белую шерсть воротника, закрывающего шею девушки.

– Это был мой первый в жизни подарок на день рождения.

Смоки сошел с тракта. Теперь конь трусил по тропинке, идущей на восток.

– Твой конь заблудился?

– С чего это?

– Ты не держишь поводьев.

– У него нет поводьев – он их съел.

Смоки повернул голову и оскалился, демонстрируя свободные зубы.

– У него клыки, – тихо проговорила девушка.

– Как и у тебя, он просто всеядный, как мы, хотя скорее, как гремлины.

Редрик вытянул руку и махнул коню двумя пальцами, чтоб тот следил за дорогой. Смоки закатил глаза и развернулся. Далила внезапно укусила его за руку. Правда, это скорее было приятно, чем больно.

– Словно подошва, – пожаловалась девушка, отпуская руку Реда.

– Ну так не кусайся.

– Ты сам напросился, ты сравнил меня с лошадью.

– Смоки, лишь похож на лошадь.

– А я?

– Ты похожа на девушку, делающую поспешные выводы, – Редрик вернул назад руку, будто нечаянно, зацепив ее волосы.

– Ладно. Так куда мы едем?

– В колонию полуросликов – Самсоновку. У нас гостит “инспектор по закромам”, как мы его называем. Нужно забрать у старосты отчет по зернохранилищам, теплицам и прочему, а затем доставить ему.

– Это же работа самого инспектора. Или нет?

– Так-то оно так. Но инспектор – больше по глушению самогона и банькам, чем по закромам.

– Его проблемы.

– Ну смотри. Если я сделаю его работу за него – он мне заплатит. Если ему придется работать самому – платить будем мы, – произнеся это, Редрик горько засмеялся. Далила помотала головой и ругнулась себе под нос.

Самсоновка приветствовала Редрика твердыми дверными косяками и низкими потолками. Далилу он оставил со Смоки. Она порывалась пойти с ним, но в коридорчиках дома старосты полуросликов было слишком тесно, даже для одного человека.

В кабинете кукольного домика, под настенным алтарем их странной религии, сидел седеющий полурослик. У него была самая наглая и хитрая харя, которую когда-либо видел Ред. Правда, на ней виднелось и несколько шрамов. Старосту все называли – Рема Бывалый. Говорили, что в свое время, он обстряпывал скользкие дела в Аусбрухе, а теперь ушел на покой.

Староста, на удивление мило, поздоровался и предоставил Редрику все бумаги. Парень сразу заподозрил неладное и скрупулезно просмотрел их. Собственный опыт “черного канцеляра” легко помог выявить несоответствия.

– Послушайте, господин Бывалый. Я такой, извиняюсь, херни, в жизни не видел. Хотя подделываю сметы с тех пор, как научился считать.

– Такой молодой человек, а такой грамотный, ей богу грамотный. Родик, мой мальчик, как ты можешь быть таким грамотным, но таким недалеким?

– Что, простите?

– Родик, у нас горе за горем – все пропало, ей богу пропало.

– Ну так напишите об этом в отчете – прямо. Или оно пропало не стихийно, а планомерно? Или не пропало вовсе? – иронически глянул на коротышку Редрик.

– Родик, мой дорогой, твои выводы достойны самого достойного хоббита.

– Полурослика?

– Это вы нас так называете. Из-за неуважения к нам.

– И где тут неуважение?

– Вы не считаетесь с нами. Родик, ты хороший мальчик – вежливый, смотришь сверху, но не свысока. Но весь ваш народ угнетал, угнетает и будет угнетать мой.

– Знаю я одну даму в столице, казначеем в управе работает. Так это она там всех угнетает.

– Ты знаком с госпожой Вергельд? – выпучил глаза полурослик.

– Ага, крикливая, но милая женщина.

– Ах какая женщина, – мечтательно глянул в окно Рема. – Вот где истинная натура, вот где дух нашего народа.