Марина Суржевская - Королевство Бездуш

– Зачем ты меня позвал?

– Оказывается,ты не только врунья, но еще и воровка? - тягуче протянул Вандерфилд.

– Я не врала и ничего не крала!

– Да что ты говоришь, пустышка, – в тягучести проявилась злая насмешка. - Разве это твоя вещь? - кивнул он на вырез в моем жакете.

Я похолодела. Рубашка. Вот же гадство! И кто меня дернул ее надеть?

– Слушай, это… недоразумение, – я облизала пересохшие губы. – Э-э… я случайно!

– Случайно надела то, что тебе не принадлежит? – издевательски приподнял он светлые брови. - И часто с тобой случается такая… случайность?

– Послушай, я не хотела дурного! И я верну эту рубашку! Выстираю, выглажу и верну! Я взяла ее, потому что хотела свести пятно! В конце концов, это ты виноват в том, что оно там появилось!

– Тебе на «разрушении» не только волосы обожгло, но и мозг? - съязвил Эш, а я удивилась,что он вообще видел ту молнию, что пришпарила меня. Не смотрел ведь!

– Да! – обвиняюще ткнула я в него пальцем. – Это ты виноват! Я все обдумала. Твоя рубашка сшита знаменитым Экленом Вирдом, его вещи зачарованы! Как и твой утюг! Значит, это ты что-то… назаклинал,и вещи испортились! Назло мне!

– Они испортились, потому что ты неумеха!

– Ρубашку от Эклена невозможно прожечь! – рявкнула я. – Ты что, не знаешь?

И по мелькнувшему на его лице удивлению поняла – нет, не знал.

– Мои вещи покупает семейная экономка, - помрачнел Эш. - И я понятия не имею, где она их берет! Мне на это наплевать!

Ну конечно! То, что для меня невероятно,для белобрысого сноба – лишь обыденность! Он и не задумывается о таких мелочах, как появление рубашек или брюк в его шкафу!

– И ты чокнутая, раз думаешь, что я потрачу чары на какое-то пятно! Или на то, чтобы позлить тебя! Поняла, пустышка? Я тебя даже не замечаю.

– Но ты заметил, что я надела твою рубашку, – тихо произнесла я.

– Ты так выставляла напоказ свои прелести, что надо быть слепым, чтобы не увидеть! – почти прорычал Вандерфилд.

– Я ничего не выставляла! – опешила я. – Да чтo… да как ты смеешь!

– Еще как смею! Решила подработать своими формами?

– Да пошел ты! – не сдержалась я. - Ты рубашку вообще выкинул! Я ее под кроватью нашла!

– Может, мне нравится, что она там лежит?

– Да подавись ты своей рубашкой!

Дернула жакеты, расстегивая застежку, выдернула из-за пояса юбки белый шелк. Расстегнула пуговицы.

Опомнилась.

Что я делаю? Святые праведники! В присутствии этого белобрысого гада я постоянно творю какую-то ерунду!

– Ну что же ты остановилась, пустышка? – голос Эша снова стал тягучим. Обволакивающим. Вкрадчивым. - Продолжай.

– Отвернись.

– Даже не подумаю.

– Α потом ты снова скажешь, что все ненастоящее, да? – тихо произнесла я. Вандерфилд вздрогнул.

– Я к тебе больше и пальцем не прикоснусь. Развлекся,и хватит. Не обольщайся.

– Обольщаешься здесь ты, Вандерфилд.

– Нет, пустышка. Я помню, как ты засовывала в мой рот свой язык. Хочешь повторения?

– Да я чуть не умерла от тошноты!

Он негромко рассмеялся.

– Какая же ты подлая врунья. Правду говорят, в Котловине живут лишь отбросы. Ты хочешь, чтобы я снова усадил тебя на стол и облапал. Или ты хочешь большего?

– Да провались ты в бездну! Ты так просил поцеловать тебя, что до сих пор противно!

– Это было лишь заклинание! – прорычал Вандерфилд. - Заклинание, ясно?

Мы уставились друг на друга, тяжело дыша. Мысли в голове путались. Эмоции… их было слишком много. И почему основная – желание увидеть, как презрительная маска высокомерия сползет с красивого лица парня.

– Аодхэн назначил тебе десять штрафных бaлов, - встряхнувшись, произнес Эш. – Вряд ли у тебя есть сины, чтобы внести их в казну. Давай посмотрим, кто здесь врет, пустышка. Я заплачу тебе десять синов за небольшую игру. Каждый по очереди снимает свой предмет одежды. Я не прикоснусь к тебе. А ты – ко мне.

Я быстро осмотрела наряд парня. Прикинула. Но выходит, что на мне вещей больше! И он тоже это знает. В чем подвох? Зачем платить, если заведомо проиграешь?

– Двадцать, – выдохнул Эш. – Ну? Ты же уже все просчитала? Ты даже не рискуешь, пустышка. Или боишься, что не сдержишься и накинешься на меня с поцелуями, когда я сниму рубашку?

Он насмешливо улыбнулся, я сжала кулаки.

– Сдался ты мне!

– Значит, согласна? - вкрадчивый голос змей вползает в сознание.

– Пятьдесят, - зло выпалила я, и Вандерфилд криво усмехнулся.

– Девочки из Котловины своего не упустят,да? Если проиграю, я дам сотню. Если ты oстановишься или прикоснешься ко мне… Выполнишь мое желание.

Голoва кружилась. Что я творю? Зачем? И почему меня до судорог бесит насмешка на его лице? Хочется ударить. Или… Или стереть ее иначе. Ведь за презрением таится голод. Такой же, как был в мастерской, когда Эш меня целовал. Я вижу его…

Вскинула голову и, сорвав шейный платок, положила на край стола. Вандерфилд прищурился и снял пиджак. Поверх платка лег мой жакет. Небрежно сброшена его рубашка. Я на миг застыла, рассматривая красивый загорелый торс. Сухощавый, но мускулистый, с красивой и широкой линией плеч, сильными руками, напряженным рельефным животом. И кожа слегка тронута загаром, словно обласкана солнцем.

Понятно, почему у этого гада столько почитательниц!

– М-м, уже готова проиграть, пустышка? – зеленые глаза блестели лихорадочным злым азартом.

Я брыкнула ногой, скидывая левый ботинок. Вандерфилд снял правый. Мой правый, его левый. Мужские носки. Мои чулки, которые он проводил жадным взглядом…

Азарт в его глазах сменился чем-то другим. Более опасным. Темным, как ночь во льду… Мы стояли слишкoм близко. Мы смотрели слишком пристально. На Эше брюки. На мне все ещё юбка, рубашка, белье…

Усмехнувшись, Вандерфилд снял перчатку с правой руки, отбросил.

Я посмотрела вниз. Чем из одежды я еще могу пожертвовать? Прикинув варианты, потянула вниз застежку юбки. Вандерфилд тяжело втянул воздух. На его виске бешено билась жилка, мышцы напряглись, четче обозначая рельеф. Он пытался контролировать себя, но я видела его взгляд. От этого взгляда хотелось спрятаться. Или снять с себя все. Немедленно.

Юбка с шорохом упала к ногам. Я неловко переступила через нее и запахнула длинную мужскую рубашку, скрывая тело.

Не отрывая глаз от моего лица, Эш снял брюки.

Я облизала губы, запрещая себе смотреть вниз. Я не посмотрю. Ни за что! Там ведь есть белье? Должно быть!

– Ты так смотришь, пустышка… Нравлюсь тебе? - его голос такой хриплый… Царапает мне кожу. И губы. Хочется увлажнить. Лизнуть.

– Ни капли…

Это все зашлo слишком далеко. Злая обида, желание что-то доказать… Разбить его высокомерие. Так где оно теперь – высокомерие? Вандерфилд облизывал меня взглядом. Сдирал шелк с моего тела. Кусал и трогал.