Алекс Келин - Семейные обязательства [СИ]

Она мечтала о свободе и самостоятельности, рвалась на волю, даже пыталась сбежать из-под венца, глупо, по-детски, в глубине души ни на грош не веря в успех...

Вот тебе твоя свобода.

Делай что хочешь. Никто тебе не указ.

Господи, страшно-то как!

После вчерашних похорон осталась гора писем с соболезнованиями. Закончив завтрак, Элиза уселась их разбирать, чтобы заняться хоть чем-то. Нужно было разобрать красивые листы со стандартными, каллиграфически выведенными пустыми словами: "Скорбим... Утрата... В расцвете лет...".

Элиза пересела поближе к горящему камину и попыталась представить лицо Пьера. Вместо мужа в памяти все время всплывала нарисованная девчонка. Интересно, она была на прощании? Элиза хотела вспомнить, но кроме горького: "Ты! Ты его убила!" ничего не всплывало в памяти.

Может быть, найти ее? Отдать портрет? Это будет не сложно, не так уж много женщин - курсантов военной академии... А дальше что? Устроить скандал с любовницей покойного мужа?

"То-то мало о тебе сплетен по Гетенхельму ходит, - с сарказмом сказала себе Элиза. - Забывать начали, надо подогреть интерес".

Она читала имена на конвертах с соболезнованиями и бросала их в огонь. Толстая бумага горела плохо, особенно когда в камине скопилась достаточно большая стопка. Элиза пошевелила письма кочергой, закашлялась от едкого дыма, зато пламя заплясало веселее.

Она взяла следующий конверт и удивленно хмыкнула.

Это было обыкновенное письмо. Без траурной рамки, простой пакет. "Петру Васильевичу Румянцеву, собственный дом". Вместо обратного адреса - размытая печать.

Элиза на секунду задумалась - сжечь, не читая? Все-таки чужие тайны...

Рука сама потянулась к ножу для бумаги.

"На ваш запрос от двадцать пятого октября сего года направляю копии обоснований для перечисления денег из императорского благотворительного фонда"

В конверте лежало несколько приказов, переписанных профессиональным канцелярским почерком. На каждом из них в правом верхнем углу стоял штамп: "копия верна" и крючковатая подпись архивариуса. Видимо, это те самые "скучные бумаги" с которыми работал Пьер. В основном это были документы о церковной благотворительности - столько-то на приют при монастыре, столько-то на раздачу еды нищим...

Элиза равнодушно читала о перечислении денег на школы и больницы для бедняков. Это было лучше соболезнований.

"Получатель - Елизавета Николаевна Лунина" значилось на одной из бумаг.

Что?!

Элиза медленно, несколько раз прочитала копию распоряжения.

В Гнездовское отделение имперского банка на имя Елизаветы Николаевны Луниной уже двадцать лет в начале марта перечислялось по четыре тысячи семьсот тридцать восемь марок.

Основание - распоряжение кавалергарда Георга фон Рауха от имени императрицы Изольды.

Ее покойной тетке раз в год отправляли огромные суммы по распоряжению фон Рауха. Причем не в Империю - в Гнездовское княжество, за перевал.

Элиза была единственной наследницей тетушки Елизаветы, но ее приданое даже близко не походило на эти богатства.

Однажды отец, когда был уверен, что Элиза его не слышит, выразил свое недоумение экспрессивным возгласом: "Ну охренеть теперь!"

- Ох-ре-неть, - негромко проговорила Элиза, покачивая в руке бумагу.

- Мрррря? - потянулась кошка на соседнем кресле.

Вошел профессионально-величественный дворецкий с траурной лентой на ливрее. Только по едва заметно покрасневшим глазам солидного господина можно было понять, что лента - не просто дань этикету. Слуга Пьера любили.

- К вам посетитель, госпожа, - сообщил дворецкий. - Кавалергард Его Величества Георг фон Раух.

"Помянешь черта...", - фыркнула про себя Элиза.

- Пригласите господина кавалергарда, - сказала она вслух. Когда слуга вышел, Элиза быстро спрятала бумаги и конверт в потайной карман платья, а который раз помянув добрым словом новые веяния моды.

- Здравствуйте, Елизавета Павловна. Примите мои соболезнования, - поклонился ей невысокий, невыразимо элегантный господин.

"Какой умный мальчик..." - всплыло в памяти.

Стой.

Не сейчас.

Пьера больше нет.

Тебе нужно думать о живых.

- Спасибо, господин он Раух. И спасибо, что пришли. Присаживайтесь.

- Извините, что не смог прибыть раньше и присутствовать на похоронах. Я был за пределами Империи. Госпожа Бельская передала вашу просьбу о встрече. Повторю ее слова - что я могу для вас сделать?

Элиза перевела дыхание. Поправила траурный головной убор и посмотрела прямо в лицо. Встретилась взглядом с глазами цвета жуткого пойла из пузатой пыльной бутылки - вчера она пыталась заглушить боль алкоголем.

Кажется, кавалергард смотрит с сочувствием?

Неужели?

- Я прошу вас организовать мне встречу с отцом, - твердо сказала Элиза. - Он жив, содержится под стражей, - и повторила, четко и раздельно: - Я прошу о свидании с ним.

Лицо кавалергарда не изменилось. Только тень усмешки проскользнула где-то в глубине взгляда.

- Сударыня, вам не сообщали об его судьбе. Никому не сообщали, до полного выяснения всех обстоятельств дела. Откуда такая уверенность?

- Подслушала, - без тени смущения призналась Элиза. - Вы приезжали в имение Румянцевых и говорили с моим мужем. Я в этот момент стояла на балконе... и поняла его намек. Пьер, конечно, ничего мне не говорил, но тогда я всерьез задумалась - почему же вы не дали мне похоронить отца?

- Не буду отрицать, вы правы, - кажется, кавалергард был рад возможности сказать эти слова. - Его арест держался в тайне, на это были свои причины, сейчас они не важны. Только поясните, при чем тут похороны?

- Судебник Гётской Империи, - горько улыбнулась Элиза впервые после смерти мужа. - И наша вечная гётская бюрократия с маниакальным стремлением следовать букве закона. Есть только одно преступление, тела виновных в котором не выдают родным. Некромантия. Всех остальных казненных возвращают семье, а если семья неизвестна - хоронят в братских могилах за государственный счет. Допустим, моего отца вы зарубили при попытке покушения. Но кто занимался его погребением? Хозяйственная служба Цитадели? - Элиза нервно хохотнула, - в императорской усыпальнице Кафедрального собора? Или вывезли на городское кладбище, как бродягу? Слишком много сложностей. Кому, кроме меня, нужно хоронить господина Лунина? И скрывать место погребения, если оно все-таки существует, никто бы не стал. А на мой запрос даже ответ пришел: "сведениями не располагаем, обратитесь в канцелярию епископата". Простите, я многословна... Просто мне не с кем было об этом поговорить.

Элиза замолчала и с затаенной гордостью посмотрела на фон Рауха.

- Восхищаюсь вами, сударыня, - покачал он головой, явно угадав ее мысли. - Действительно, об этом никто не подумал. Гражданская казнь состоялась, он лишен всех званий, титулов и дворянства, имущество конфисковано - на этом вопрос закрыли. Подумать о могиле никому в голову не пришло.