Крис Вудинг - Туз Черепов

Кот. Запах другого кота.

Другой кот на борту «Кэтти Джей».

Глаза Джез открылись. Ей овладело сокрушительное чувство потери. Она лежала на своей койке на борту «Кэтти Джей».

Она отчаянно хотела, чтобы бессознательное состояние вернулось. Ей хотелось вернуться в то драгоценное время, когда она, бесформенная, свободно дрейфовала в пространстве, и все вокруг было музыкой. Голоса ее рода звали, их мысли вспыхивали повсюду, великое средство общения манов. И даже в темноте без мыслей, она была соединена с ними, они приветствовали ее, просили их сопротивляющегося родственника остаться, перестать бороться, прийти и воссоединиться с ними, стать одной из них, навсегда. Она чувствовала их огромное единство, и это чувство походило на сверкающий уголек, горящий в сердце.

Но воспоминание растаяло даже быстрее, чем сон. Она вернулась обратно в мир, обратно в место с ограниченными чувствами и ограниченными желаниями. Обратно в серую холодную апатию. Обратно в одиночество.

— Вы слышите их, верно?

Голос Пелару заставил ее резко повернуть голову. Он сидел во тьме около ее койки. Увидев его, она почувствовала поток нервной радости, который смыл печаль.

— Да, — сказала она. Язык почувствовал что-то незнакомое. Она с трудом составила слово. Именно так же было в прошлый раз, когда она вернулась. Все сложнее и сложнее вспоминать, как быть человеком.

Пелару задвигался. Похоже, он испытывал замешательство.

— Осгер слышал их. Все время, так он говорил. Они соблазняли его. Отрывали от меня. Иногда он… — Такиец оборвал себя. — На что это похоже, быть так близко к ним?

— Это… чудесно, — сказала она. Он помрачнел, и она поняла, что сказала что-то не то. Но она не могла солгать.

— Как вы думаете, он сейчас с ними?

— Не знаю.

Ее глаза пробежали по его лицу. Печаль подходила ему, делала его благороднее; но ей хотелось увидеть его улыбку.

— Он всегда был… расколотым, — сказал Пелару и улыбнулся, но не той улыбкой, которую она хотела увидеть. Горькой улыбкой, признавая иронию сказанного. Осгер закончил свою жизнь двумя половинами. — Я никогда не понимал. Почему вы должны сдаться? Утратить свою человечность? Стать одной из них ?

Последнее слово он выговорил с такой ненавистью, что Джез испугалась. Как он мог любить полумана и, тем не менее, так презирать их?

— Нет, это не означает утратить себя, — наконец сказала она. — Это означает открыть себя.

— Превратить себя в оживший кошмар, — презрительно сказал Пелару, и ее ранило омерзение в его голосе.

Она села на кровати. Оказалась, что она полностью одета и все еще покрыта каменной пылью; комбинезон был разорван на руках и ногах. Она выглядела растрепанной, но ей было все равно.

— Так вот кем вы меня считаете? — спросила она. — Ужасом?

— Нет, — ответил он. — Нет, и это самое худшее. Я… я испытываю к вам чувство , Джез. С первого же мгновения, как я увидел вас, я что-то почувствовал. Что-то очень сильное, похожее на то, что я испытывал к Осгеру. Даже когда в храме я увидел вас в состоянии… мана, это не изменило ничего.

По ней пробежала волна тепла, холода и благодати, словно к ней прикоснулось какое-то доброжелательное божество. Она попыталась заговорить, и оказалось, что это трудно, хотя и по другой причине, чем раньше.

— Я… я тоже чувствую его, — скованно сказала она.

Он, возбужденный, вскочил на ноги.

— Что? — спросила она, боясь, что сделала что-то неправильно, что оттолкнула его. Но как она должна была действовать? Она никогда не делала такого раньше, ничего даже похожего на это .

— Этого не должно быть, — сказал он хриплым голосом. — Осгер погиб для меня не сегодня и все-таки… — Он сжал кулаки. — Этого не должно быть! — зло повторил он, вышел из каюты Джез и задвинул за собой дверь.

Джез осталась сидеть на койке, секундная радость увяла, остался только пепел отчаяния.

— Почему нет? — тихо спросила она темноту.

Прибытие — Комитет по встрече — Прорицатель — Ашуа становится изобретательной — Всеобщая Душа говорит

Солнце вырвалось из-за горизонта, когда они достигли Дельты Барабака. Клубничный свет едва пробивался через испарения колоссального мангрового болота, протянувшегося от горизонта до горизонта. Фрей потер усталые глаза и уставился на бесконечное пространство перед собой. Заболоченные рукава и могучие реки прорезали каналы в зелени, сверкавшей в свете рассвета. Из темной воды поднимались острые отвесные холмы, заросшие тропическими деревьями. Вардия была настолько большой страной, что погода на одном ее конце резко отличалась от погоды на другом. Здесь, на южном побережье, недалеко от Фельдспарских островов, никогда не чувствовалось холодное дыхание зимы.

Им потребовались сутки, чтобы добраться сюда. На первое рандеву Фрей прилетел вскоре после полудня, далеко опередив более медленные суда флота. Он посадил «Кэтти Джей» в горной долине и, пока собирались пробужденцы, спал крепким сном, наверстывая упущенное. Когда настала ночь, Сило разбудил его, и они опять поднялись в воздух. Последовал следующий раунд проверки, для которого опять потребовалась помощь Эбли, и только потом они, не зажигая огней, всем скопом отправились на юг.

Ночной полет с недисциплинированной смесью новобранцев и добровольцев — опасное занятие. Большинство из них никогда не летали в строю, и уж точно в темноте. И хотя они рассеялись по всему ночному небу, и между кораблями было вполне достаточное расстояние, столкновений избежать не удалось, с фатальными последствиями. « Знала ли их все видящая Всеобщая Душа, что так и будет? » безжалостно подумал Фрей.

Пока они летели, Фрей начал надеяться. Наконец-то он направляется к Тринике. Мысль вдохнула в него энергию, предчувствие помогало перенести длинный ночной полет.

Он знал, что провел экипаж через много неприятностей. Он знал, что с самого начала должен был рассказать им о том, что задумал. Но тогда ему казалось, что он неплохо справится, идя по тонкой линии между тем, что хочет экипаж и тем, что хочет он. Может быть, Малвери и Крейк были не прочь повоевать, но все остальные точно хотели держаться от войны как можно дальше. Может быть, некоторые члены экипажа не думали, что Триника стоит того, чтобы рискнуть ради нее своими жизнями, но они рисковали жизнями за Фрея множество раз по самым разным поводам, и почему этот чем-то отличается? Он был уверен, что заплатит им: в трюме лежали сокровища пробужденцев, которые он забрал у Пелару как часть их последней сделки; плюс все то, что они вытащили из храма под Корреном.

Но, да, он все еще не был уверен, что не охотится на призраков. Он все еще не был уверен, что Триника захочет увидеть его, даже если он сумеет ее найти.