Ника Ёрш - Разведи меня, если сможешь

Я слушала сестру Адама, затаив дыхание, боясь, что она прервет свой ужасный рассказ. Но, видимо, она решила выговориться до конца:

— Так я осталась одна в большом городе, с кучей неразрешенных проблем и в жуткой депрессии. Я перебивалась мелкими подработками. К родным обращаться было стыдно, и я вряд ли сделала бы это, если бы не поняла, что беременна. Срок оказался уже большим, а в том, кто отец, сомневаться не приходилось. И я направилась к Поуку. Он не был рад ни мне, ни тем более беременности. Перевел мне триста кредитов со своего счета на аборт и на моральное утешение и попросил больше в вашей жизни не появляться. В твоей и его жизни.

— И ты избавилась от ребенка? — спросила я, чувствуя, как холодный пот покрывает спину. — Я совсем тебя не помню. Ничего из твоего рассказа. Только того парня, и то смутно… Представляю, как ты меня ненавидела.

— Ненавидела, да, — не стала спорить Донна. — Тогда я многого не понимала и винила в нашем расставании кого угодно, только не самого Роджера. Мне казалось, что ты окрутила его, и он непременно однажды опомнится… и его кредиты пошли на другое. Я решила потратить их на самый дешевый перелет домой. Сюда. К родителям. Они встретили меня и не узнали. Я требовала, чтобы они решили мои проблемы и дали денег на аборт. Мать отвела меня к врачу, но там сказали, что делать что-то поздно и опасно. Оставалось только рожать, если в будущем я хотела остаться полноценной женщиной…

Донна замолчала, протерла рукой столешницу, собирая в ладонь крошки, и, пожав плечами, добила меня:

— Меня убедили рожать.

— У тебя есть ребенок? От Роджера? — Я забыла, как дышать.

— Ей скоро будет десять, — кивнула Донна. — Очень похожа на него. Настолько, что…

Рассказ прервался ее сдавленным вздохом-спазмом. Теперь молчали мы обе. Я пыталась осмыслить сказанное, но ничего не получалось. Значит, у Поука есть дочь.

— Где она? — спросила, не выдержав. — Он знает?

— Нет, не знает, — Донна усмехнулась, — Адам поработал над этим. У Марианны другая фамилия, да и место жительства.

— Как это?

— Это… — Донна оперлась локтями на столешницу и стала массировать виски, глядя куда-то перед собой. — У меня постоянно были приступы, они все усиливались. Голова разрывалась на части, нарастали нервозность и общее недомогание. И все это я связывала с ребенком. Я его почти ненавидела. А потом по просьбе родителей приехал Адам. Они не справлялись со мной, не могли сдерживать мою агрессию, не понимали, что делать. А он в этом был специалист. С семи лет в закрытой школе, в вечном напряжении, без друзей и подолгу не видя родных, он все равно умудрился сохранять душевный баланс. И знал намного больше родителей, практикуя свою некромантию по всему югу. Увидев меня, Адам сразу заподозрил неладное, долго расспрашивал, кто отец ребенка, как складывались наши с Поуком отношения… Бесконечно тормошил, требовал мельчайших подробностей. Даже летал на север, в Хорсес. Там он что-то выяснил, вернулся и сразу нашел мне нескольких менталистов-психотерапевтов. И началась длительная работа по реабилитации. Никто не ставил диагноз «насильственное ментальное проникновение», но он витал в воздухе. Марианна родилась, когда я еще не была готова. Маленькая, очень слабая, она смотрела на меня его глазами, двигала его губами, морщила его нос… Я просто не могла находиться рядом, решив, что наверстаю упущенное позже, когда поправлюсь. Родители дали мне сбежать, даже заверяли, что все нормально. Почти пять лет я скиталась по клиникам, путешествовала, меняла работы и круг общения… Потом встретила своего нынешнего супруга и словно проснулась. Он дал мне силы понять, что не так, и принять собственную дочь. Только было поздно восстанавливать отношения. У Марианны проснулся дар некроманта. Мама, любящая внучку даже больше, чем детей, сразу сильно сдала. Сердце. Мало ей было потерять Адама в семь лет…

Донна вскочила со стула и зашагала по кухне, заложив руки за спину.

— В каком смысле потерять? — не поняла я. — Он ведь жив и здоров.

— Да, но совершенно для всех потерян. Его энергетика слишком давит на других людей, настолько, что жить рядом просто нереально.

Я вскинула брови и неверяще посмотрела в пустой проход, через который вышел Адам.

Брось, ты должна это чувствовать. — Донна нахмурилась. — Вы ночевали в одном доме.

— И?

— Что «и»? Разве ты не ощущаешь, как нарастает желание наброситься на кого-нибудь с кулаками? И шелест листвы за окном бесит. И пол этот скрипучий…

Я перевела взгляд на деревянный пол. Ну да, скрипит. Нужно починить.

— О, — выдала Донна. — Значит, не чувствуешь? Правда? И он тебя не раздражает? Совсем?

Я пожала плечами и качнула головой.

— Тебя точно нужно показать нашему менталисту, — поражении заявила Донна. — Дело в том, что Адам намного сильнее многих ему подобных. Он играючи обращается с тьмой, и последствия у этого самые нехорошие. С ним невозможно долго находиться рядом. И у Марианны примерно такие же перспективы.

— То есть она в той закрытой школе? — наконец поняла я.

Донна поджала губы и опустила голову.

— Да. Первый год мы пытались сделать все, чтобы она осталась дома, но дар усиливался… В конце концов Адам забрал ее в «Гнездо» и какое-то время жил там, устроившись преподавателем. Она его обожает.

— А ты? И ваши родители? И муж?

— Я езжу к Мари, как только появляются свободные дни. Иногда Коул — мой муж — меня сопровождает. А родители умерли один за другим. Сначала мама, а следом — отец. Это очень тяжкая ноша — быть матерью некроманта, Кэтрин. У нее просто не было выбора, когда дар Адама проявился. Мы тогда жили на севере, но переехали в имение, так как оно находится недалеко от «Гнезда». Они хотели дать ему почувствовать, что семья не отвернулась. И когда спустя много лет родилась Мари, родители были на седьмом небе, вкладывая в нее всю свою любовь. Пока и ее не отнял чертов дар.

— Значит, для некромантов обучение обязательно? — Я посмотрела на Донну и поднялась, желая найти Адама. И как можно скорее.

— Да. Иного не дано. Если в семье рождается некромант, ему необходим интенсивный курс занятий по самоконтролю и многое другое, а находиться рядом просто опасно.

— Мне жаль, — только и сказала я, не зная, как выразить свои чувства, которые распирали грудную клетку. — Я и не думала, что Роджер способен на такое…

— Никто не думал. А если и думали, то предпочитали помалкивать. Кто-то молчал из-за страха, кто-то — из-за собственной выгоды… Только не Адам. Он сразу заподозрил Поука и стал под него копать, и чем больше узнавал, тем сильнее распалялся. Ради него даже второе образование заочно получил, стал юристом и несколько лет работал в полиции Хорсеса внештатным специалистом. Но Роджер всегда был слишком осторожен, его карьера набирала обороты, появлялись влиятельные друзья… Да и мама у него очень непростая. В общем, официально что-то ему предъявить так и не удалось. Тогда Адам решил завести полезные знакомства другого рода и начал адвокатскую практику. Я мало знаю о его делах, но понимаю мотивы, Кэтрин.