Дарья Снежная - Роли леди Рейвен. Том 2

– Но как тебе удалось убедить его? Насчет помолвки?

– Я сказал, что если он будет настаивать на свадьбе с леди Арундел, то я на ней женюсь. А следом отрекусь от титула. И он получит Томаса в качестве герцога, взбешенного графа и скандал, который долго не утихнет.

– Погоди-погоди. То есть это не он тебе угрожал потерей титула, а ты его потерей титула шантажировал? – Картина не укладывалась у меня в голове.

Кьер хмыкнул.

– Эри, Эдгар непростой человек, впрочем, мне не доводилось встречать правителя, который был бы простым человеком. Но он не дурак и не враг себе. Как и любой правитель, он не терпит неповиновения даже в мелочах, но в то же время умеет прекрасно взвешивать плюсы и минусы. Мой брак с Алиссон Арундел не является жизненном приоритетом для короны, а я в роли герцога и граф, сохраняющий свои капиталы на территории королевства – являются. Так что Эдгар поскрипел зубами, уволил меня из департамента, но дал согласие на расторжение помолвки. Правда, король взял с меня обещание.

– Какое?

– Что в течение двух лет я женюсь на партии, которую его величество сможет одобрить. Из респектабельной и родовитой семьи, верной и несущей пользу короне.

Я посмотрела на него растерянно, чувствуя, как холодеют пальцы рук. И каким образом это хорошо? В чем тогда смысл был сейчас всего этого? Отсрочить неизбежное?

– Я заверил его величество, – невозмутимо продолжил Кьер. – Что управлюсь даже быстрее.

Быстрее?..

– Эри. Эй, стоп. Без паники. Я не собираюсь жениться ни на ком, кроме тебя.

– Я не понимаю, – окончательно признала поражение я.

– У меня есть план, – Кьер выпрямился и, сжав руками мои плечи, заглянул в глаза. – Доверься мне, ладно?

– План? Какой план? – переспросила я, позволяя увлечь себя обратно в герцогские объятия.

– Не скажу. – Поцелуй обжег нежную кожу шеи.

– Кьер!

– И не уговаривай. – Ладонь легла на грудь и чуть сжала, массируя.

– Это нечестно!

– Никто не спорит.

Я засопела, отстранилась и заглянула в бесстыжие глаза, надеясь воззвать к совести, но ни капли ее там не обнаружила.

Что у него на уме? С учетом того, что он додумался забраться среди ночи ко мне в спальню, как какой-нибудь ушлый воришка, а не герцог в десятом поколении – это может быть вообще, что угодно!

– Ты же не собираешься назло королю меня скомпрометировать?!

– Эрилин, если бы я хотел тебя скомпрометировать, я не стал бы ставить полог, и твоя дорогая маменька притащила бы священника прямо к этой кровати.

– Сбежать?

– Эри, право слово, я все же герцог! – Кьер открыто потешался, и за ухмылку на чересчур довольной физиономии мне хотелось его искусать.

– Я обещаю, все будет чинно, пристойно и с его величайшего королевского позволения. Потому что…

Он замолк на мгновение. Погладил меня по щеке, и улыбка медленно сползла, уступив место серьезному и сосредоточенному выражению.

– Я уже один раз поставил тебя под удар, и это не повторится. Идти вот так сразу к королю было глупостью, я поспешил. Потому что подумал – что он мне сделает? Отставка? Ну и черт с ней, я отнюдь не королевской службой себе на жизнь зарабатываю. Выдвинуть обвинения? Какие? В чем? Состряпать дело на пустом месте не выйдет даже у короля, не в средние века живем, его величество не всесилен. С короной, конечно, лучше дружить, а не воевать, но герцог не барон, и очень многим может не понравиться, если Эдгар начнет ни с того ни с сего рубить головы высшей знати. Абсолютизм давно не в моде. Ну лишит он меня влияния при дворе, объявит монаршую немилость. Дальше? Титул? Ему не выгодно лишать меня герцогства. Поэтому я поторопился и не подумал о другом – что он сделает тебе.

Мне? Мне?! Король? Дочке опального виконта? Не слишком ли много чести?

– Видишь ли… – Ладонь герцога двинулась вверх, по позвоночнику, зарылась в спутанные волосы на затылке, взъерошила и поползла обратно вниз, касаясь теперь только кончиками пальцев. Вверх. Вниз. Я блаженно прикрыла глаза, забыв, что он вообще начал что-то говорить. – Если я женюсь на тебе сейчас, не добившись разрешения от Эдгара, то… он поднимет из архива дело твоего отца и прикажет пересмотреть.

Я вздрогнула, уставилась на Кьера с испугом. Что? Да, на пустом месте состряпать дело не выйдет. А не на пустом? Измена короне почва благодатная, там можно такого при желании наворотить…

– Что случится с офицерской карьерой твоего брата – ты можешь себе представить. А двери в высший свет будут закрыты навсегда. Я очень сомневаюсь, что ты согласишься стать моей женой на таких условиях.

– Но…

– Я уже попросил, доверься мне, ладно? Все будет хорошо. А это, – он сунул руку в карман брюк, покопался там, – чтобы не сомневалась.

И выудил кольцо.

Массивное, тяжелое, с крупным сапфиром. И явно очень старое.

И вот. Я – голая, лохматая, с лицом весьма сомнительной свежести (где там маменька с ее «нежными бутонами»?). Он – тоже лохматый, в распахнутой рубашке. Оба на смятой постели, в моей спальне, в доме моих родителей! И кольцо это…

Не так, ох не так, я себе все это представляла в юности!

И уж тем более я не представляла, как буду выпихивать своего жениха (или еще не жениха? Кем его теперь считать-то?!) в окно. Потому что, когда в коридоре раздались тяжелые шаги по поскрипывающему полу, я сразу растеряла весь дурацкий, затуманивающий разум настрой. Особенно, когда шаги эти замерли возле моей двери.

Свет! Свет выбивается в щели…

Пульс ускорился настолько, что мне показалось, сердце сейчас выскочит из груди, но шаги, неуверенно помявшись, направились к лестнице. Кажется, папенька спускался к себе в кабинет. Ему иногда не спалось, и он сидел над бумагами ночами. Когда внизу щелкнул замок, и в доме снова воцарилась тишина, я смогла наконец выдохнуть, от души шлепнула герцога по плечу за доставленные переживания и вытолкала из постели. Все! Хватит с меня нервных потрясений, а то я как маменька стану – истеричная, с платочком и с каплями!

Кьер выпихивался со смешками и ядовитыми комментариями, на которые я могла отвечать только раздраженным шипением, и явно получал удовольствие от происходящего. А еще герцог!

Убедившись, что этот сумасшедший благополучно слевитировал в кусты и что случайных свидетелей этого циркового трюка в поле зрения не наблюдалось, я закрыла окно, заперла его, задернула шторы и устало рухнула на постель.

Разжала кулак. Посмотрела на лежащее на ладони кольцо. А потом сжала обратно, сунула кулак под подушку, повернулась на бок и закрыла глаза.

Спать. Надо спать. А еще перестать идиотски улыбаться.

На работу на следующее утро я шла со смешанными чувствами.

Подумать о том, чем отстранение Кьера грозит департаменту, я успела, а вот о том, чем оно грозит лично мне, как-то забыла. И вопрос, что, а вернее кто теперь помешает Трейту выставить меня из отдела, оставался открытым. И, несмотря на то, что, когда я устраивалась сюда, ни о какой поддержке свыше и речи не шло, теперь я вдруг ощутила себя здесь очень одинокой. Беззащитной.