Э Смит - Темная кровь

Гленвуд подался вперед, пораженный происходящим у него на глазах чудом.

– Она отрастает, – произнес он, будто не мог в это поверить. – Твоя рука и правда снова отрастает… Это… очень странно.

Рам Джас извивался и бился в конвульсиях на траве, когда из культи начали появляться пальцы. В первые мгновения каждый из суставов казался черным, со странным рисунком кожи, но затем превращался в обычный человеческий палец цвета сырого мяса. Когда рука полностью сформировалась, он попытался ею пошевелить – и снова согнулся от боли, завывая, словно животное в капкане.

– Как такое вообще возможно? – спросил Гленвуд то ли у кирина, то ли у Далиана.

– На своем веку я повидал немало, но многое еще мне неведомо, – ответил Черный воин. – Проще говоря – я не знаю.

Рам Джас тяжело дышал и пытался пошевелить исцелившейся рукой. Ее словно сводило судорогой, и даже легкое движение давалось ему с неимоверной болью.

– Значит ли это, что он не может умереть? – спросил Гленвуд, удивляясь, почему именно он задает такой вопрос. – Ты же религиозный человек, каресианец, божественное откровение должно подсказать тебе, как такое возможно.

Далиан хмуро посмотрел на мошенника и в очередной раз напомнил себе, что у простых людей Тор Фунвейра совсем другие отношения с богами, не такие, к каким он привык.

– Мое имя Далиан. Потрудись обращаться ко мне именно так, – сурово заметил он. – И никаких откровений у меня нет, ни божественных, ни каких-либо еще.

– А этот восставший из мертвых, Нанон или как его там? – продолжил мошенник.

– Не думаю, что и ему известен предел способностей наемного убийцы к исцелению, – ответил Охотник на Воров.

– Мое имя Рам Джас. Потрудись обращаться ко мне именно так, – съязвил кирин, когда перестал кричать от боли. На его лице возникла усталая улыбка, будто он только что проснулся после тревожного сна. Пригладив блестящие черные волосы, он облегченно выдохнул. – Не знаю, смогу ли я передать, как я счастлив снова оказаться целым человеком. – На его лице появилась широкая улыбка, и он опять стал похож на того жизнерадостного наемного убийцу, которого помнил Далиан.

– Я разделяю твою радость. Ты бы не смог убить Саару Госпожу Боли только одной рукой, – заметил Охотник на Воров, напомнив Гленвуду и Рам Джасу, почему он их преследовал.

– Когда радуешься, нужно улыбаться, – нагло заявил Рам Джас.

– Молчать, мальчишка! – рявкнул Далиан. – Не издевайся над человеком, который спас тебе жизнь!

Рам Джас опустил голову и сказал, изображая наказанного ребенка:

– Прости меня, Далиан.

– Так-то лучше. Приятно узнать, что общение с моим сыном не полностью избавило тебя от хороших манер.

Убийца был необходим Далиану, но он не собирался терпеть грубости от человека моложе его самого.

– Разумеется, Далиан, – произнес Рам Джас, слабо кивнув.

Гленвуд выглядел смущенным.

– Есть что-то такое, чего я не знаю о вас двоих? – спросил он, криво усмехнувшись. – Вы бывшие любовники?

Убийца поморщился, пытаясь выразить, как неразумно оскорблять величайшего из Черных воинов.

– Извини его, Далиан, – вставил он. – Он просто не знает, кто ты такой.

– Я слишком стар, чтобы устраивать взбучку юноше Одного Бога только за его грубость… хотя к вашим священникам возникает много вопросов, если они позволяют относится к старшим таким неподобающим образом. – Темные глаза Черного воина пристально смотрели на Гленвуда.

В темноте раздался шум, и все трое насторожились. Далиан быстро поднялся с места.

– Их бог… более изменчив по сравнению с вашим, – произнес Нанон, выступая к огню.

Обитатель леса улыбался, и, судя по всему, ему вовсе не повредило, что он задержался в Лейте. Как он догнал их так быстро – оставалось только гадать, но Далиан не исключал волшебства: вероятно, существо просто приняло другую форму, которая позволила ему мчаться с большей скоростью.

– Как твоя рука, человек-кирин? – спросил Нанон Рам Джаса.

Убийца улыбнулся в ответ и пошевелил новыми пальцами.

– Гораздо лучше… как бы ни казалось странным, – ответил он.

– Ты Темная Кровь, поэтому подобного вполне можно было ожидать, – произнес обитатель леса, снимая с пояса изогнутые ножны. – Ты, наверное, хотел бы забрать это себе. – Нанон бросил катану через их небольшой лагерь, и она приземлилась на колени к Рам Джасу. – Мне пришлось вернуться за ней. В конце концов, она была подарком от твоей жены.

Он спал урывками, просыпаясь чуть ли не каждый час в холодном поту, который насквозь пропитал простыни, в полной темноте. Раз за разом пробуждаясь от кошмарного сна, он надеялся, что уже наступило утро, – и раз за разом его постигало разочарование. В чертогах Тиргартена тепло поддерживалось очагами и пылающими жаровнями, установленными в каменных коридорах, но для полноценного сна, кроме тепла, воину нужен был еще и покой, а успокоиться он сможет не раньше, чем вернется Тимон Мясник.

По прикидкам Трикена Ледяного Клыка, лорденыш Калаг Медведь и его братья по оружию дойдут до Тиргартена самое большее за день, не давая Алахану права на ошибку в его планах по защите города. Здесь оставалось много сильных и верных мужчин и немало женщин-воительниц, готовых умереть на стенах своего города, но он хотел достичь большего, чем героическая гибель на поле боя.

Он спал, и голос тени Магнуса звучал у него в голове.

– Ты о чем-то беспокоишься, избранник, – произнес призрак, странный однородный сплав его дяди с чем-то еще.

– Я беспокоюсь о том, что многого не знаю, – ответил Алахан, не понимая, спит он или бодрствует. – Меня беспокоит, что Тиргартен падет.

Он ненадолго замолк и подумал о Тимоне и задании, которое он ему дал.

– И я волнуюсь, не отправил ли я своего друга на верную смерть.

Он почувствовал, как всеобъемлющее присутствие призрака ворвалось в его сознание, с ним пришло странное ощущение головокружения, которое говорило о том, что призрак обдумывает его слова.

– Смерть – единственное, в чем ты можешь быть уверен, – последовал загадочный ответ.

– Этого недостаточно, – упорствовал Алахан. – Я не могу смириться с тем, что нам всем суждено умереть – не здесь, не сейчас, не пока я все еще жив и способен держать в руках топор.

– А твои союзники? – спросила тень.

Алахан постепенно привыкал к постороннему присутствию у него в разуме, но голова пульсировала от боли всякий раз, как он видел бестелесный образ своего дяди.

– Их у меня немного, – ответил он.

– Больше, чем ты думаешь, избранник. – Слова прозвучали с уверенностью и легкой долей ехидства, словно призрак отчасти унаследовал нетерпеливость Магнуса. – Ледяной Отец больше не может напрямую говорить со своими последователями, но их упорное нежелание просто лечь и умереть принесет тебе верных и закаленных в бою братьев… и сестер по оружию. Даже сейчас они пытаются связаться с тобой.