Э Смит - Темная кровь

– Здесь нет для тебя битвы, берсерк Варорга, – заявил Алахан.

Еще секунду мужчина стоял, свирепо глядя на него, словно хищник, который смотрит на свою жертву. По его глазам было видно: он борется с потребностью зарычать и броситься на молодого вождя, но крепко сжатые кулаки показывали, что ярость берсерка была для него нежеланна.

– Ты очень далеко от Нижнего Каста, – стараясь говорить как можно более ровным голосом, продолжил Алахан. – Что берсерк Варорга делает на землях Слезы?

Мужчина закрыл глаза и обнажил зубы, каждый из которых был остро заточен, словно звериный клык. Тяжело дыша, он прилагал значительные усилия, пытаясь взять себя в руки.

– Не… Варорга… – выдавил он, – больше… нет.

Он отвернулся от Алахана и тяжело опустился на пол спиной к молодому вождю. Ежедневно сотни капризных детей сидят в такой же позе, но в исполнении чудовищного берсерка из Нижнего Каста она выглядела странно. Он сложил руки перед собой и ссутулился, медленно покачиваясь и бормоча себе под нос что-то неразборчивое.

– Я бы, может, и сказал, что зайду попозже, – произнес Алахан, – но снаружи холодно, и меня преследуют враги.

Берсерк не ответил. Ледяные пустоши Нижнего Каста были домом для вождей Варорга и их свирепых племен берсерков, которые не носили знамен и не поклонялись жрецам. Необычно было видеть одного из них так далеко на западе, и еще более необычно – что он сидел съежившись, точно обиженный ребенок.

– Судя по всему, ваш народ не слишком разговорчив, – заметил Алахан, – но пока буря не утихнет, я застрял здесь, так что не обижайся, если я буду пытаться с тобой поговорить.

Он устало опустился на шаткий деревянный стул и огляделся по сторонам. Берсерк явно уже некоторое время жил в охотничьей хижине. В углу лежало несколько мешков с сушеными фруктами и мясом, а рядом с пустым очагом он соорудил что-то вроде кровати. Во время метели Алахан перестал понимать, где находится, и сейчас не мог точно сказать, в какой стороне своих земель он очутился. «В восточной части Фредериксэнда», – точнее свое местоположение он определить не мог, и неожиданная встреча с живущим тут берсерком, должно быть, означала, что он сбился с дороги во время снежной бури и наткнулся на давно заброшенную охотничью хижину. У берсерка горел одинокий светильник, разгоняя тьму, но в остальном домике было темно, и вряд ли его удалось бы заметить издалека, если только не натолкнуться на него на своем пути, как получилось у Алахана. Хорошо, если так, ведь в этом случае лорденышу Калагу будет труднее его найти – по крайней мере, пока не утихнет буря.

– У тебя есть дрова? – спросил молодой вождь берсерка, указывая на пустой очаг.

Мужчина остался сидеть сгорбившись, спиной к Алахану, и только показал рукой в сторону корзины со сломанной мебелью.

– Тогда, если ты не возражаешь, я верну сюда немного тепла. – Алахан поднялся и швырнул охапку деревянных обломков в открытый очаг. Затем поджег их от низкого пламени светильника, и огонь медленно занялся.

Алахан беспокоился, что преследователи увидят дым, но, взвесив преимущества тепла и слабую возможность разглядеть тонкую струйку дыма за бушующей метелью, он решил рискнуть. Он очень устал. Сначала беспокойно поерзал на стуле, затем убрал его в сторону и опустился на пол.

Алахан несколько раз моргнул, пытаясь прогнать сон. Берсерки Варорга были непредсказуемы, и ему не хотелось засыпать, пока он не вытянет из воина хотя бы пару слов.

– Имя мое Тимон… а прозывают Мясником. – Слова берсерка были похожи на неохотное рычание.

Алахану стало интересно – читал он его мысли или просто знал, как другие ранены воспринимают людей их народа.

– Рад с тобой познакомиться, Тимон. Я Алахан Слеза. Это моя земля… ну, если будет на то воля Рованоко, когда-нибудь эта земля станет моей.

Услышав имя Ледяного Гиганта, Тимон Мясник стал кататься по полу.

– Прости меня, Варорг. Я слаб! – завопил он.

Сейчас его голову было лучше видно, и Алахан заметил белеющие через широкие трещины на коже кости черепа. На черепе виднелись шишки, торчащие под странными углами, а вокруг головы, пересекая лоб, были намотаны кожаные ремни, чтобы голова не деформировалась еще больше. Молодой вождь никогда раньше не встречал никого из служителей Варорга, а слышанные им легенды явно не воздавали берсеркам должное. Даже хнычущий, свернувшийся в клубок берсерк выглядел чудовищно.

– Уверен, Ледяной Гигант простит тебя. Не думаю, будто его так легко разгневать.

Алахан слышал легенды о Варорге. Дядя рассказывал о первом появлении Рованоко перед народом раненов. В легенде говорилось о явлении разъяренного Ледяного Гиганта первобытным людям Нижнего Каста и о гортанном рычании, издаваемом Рованоко в обуревавшей того ярости, в котором им послышалось слово «варорг». Магнус часто говорил, будто впоследствии Рованоко пожалел о своем первом появлении и старался сдерживать гнев. Однако верным оставалось и то, что берсерки Нижнего Каста стали самыми ранними последователями Рованоко, как бы они его ни называли.

Тимон перестал голосить и сел на пол, скрестив ноги. Он сгорбился, затем посмотрел на Алахана и выдавил из себя несколько слов.

– Ты вождь? – спросил он более разборчиво, чем раньше.

– Да… хотя моя земля сейчас в руках предателя, – ответил Алахан, снимая с себя оружие и стараясь расположиться поудобнее.

– Ты не искал меня? – На выразительном лице Тимона было заметно облегчение.

– Нет, – покачал головой Алахан. – Думаю, я случайно набрел на твою хижину. Похоже, меня преследуют на моих собственных землях.

Он вытянул руки и потер ладони перед огнем.

– Ты устал, – пробормотал Тимон. – Спи… когда ты проснешься, я буду лучше соображать.

Берсерк боролся со своими переживаниями и все еще беспокойно ерзал на месте.

Алахан постарался поудобнее откинуться назад и почувствовал, как тяжелеют веки.

– Думаю, мне стоит последовать твоему совету, друг Тимон. Но я и вправду хотел бы поговорить с тобой, когда твой разум прояснится.

Алахан Алджессон Слеза погрузился в тревожный сон. С тех самых пор, как он покинул Фредериксэнд, ему снились яркие, беспокойные сны, и в охотничьей хижине он просыпался все так же часто. Он рад был снова увидеть своего отца, как тот, в черном плаще из медвежьей шкуры, с топором в руке и свирепым взглядом, стоит с величественным видом на собрании раненов. Алахану становилось спокойнее, когда он вспоминал лицо отца, но в то же время он знал, что события во сне будут развиваться и скоро он начнет беспокойно ворочаться с боку на бок.

Отец медленно исчезал, воссоздать в памяти его лицо становилось все труднее, и в сознании молодого вождя появлялась темная женщина. Он не мог рассмотреть ее лицо, а извивающиеся щупальца, которые вылезали у нее изо рта, придавали ей ужасающий лик хаоса. Во сне к Алахану никогда не приходило ее имя или знание, кто она такая, но каким-то образом он знал, что она – враг. Страх, который накатывал на него при виде этой женщины и темных теней, шевелящихся за ее спиной, угасал только при появлении дяди. Отец Магнус Вилобородый появлялся всегда в тот момент, когда Алахан уже не помнил себя от ужаса. Щупальца изо рта темной женщины, извиваясь, проникали в его разум – но всегда вмешивался Магнус и возвращал Алахана к Рованоко.