Александр Балабаш - Александр Македонский (история жизни и смерти)

— Я почувствовал, — сказал Александр, — Жаль, что это продолжалось недолго. Мою вину не искупить так просто.

— Знаешь, — сказала Зарина, — В брошенности есть своя особая сладость. Сначала ты сдерживаешься, напрягаешь силы, душишь слезы и улыбаешься знакомым, словно ничего не случилось. Но ты догадываешься, что им известна твоя печаль. Сжимая зубы ты ловишь спиной их сочувственные взгляды. Потом перестаешь выходить из комнаты потому, что уже не хватает сил на улыбку. Ты отдаешься охватившему тебя отчаянию. И вот тогда приходит эта горькая сладость.

— Как ты назвала нашу дочь? — спросил Александр, гладя ее по волосам.

— Попробуй угадать сам.

— Сдаюсь.

— Алексис. Сначала я очень тосковала и злилась на тебя. Потом когда вырос живот, во мне родилась новая любовь, и жизнь снова приобрела смысл. И когда боль отступила, я перестала тебя ненавидеть. Кроме того я знала, что ты когда-нибудь вернешься. Ты скучал по мне?

— Да. Очень. А ты ждала меня?

— Да. Но до самого сегодняшнего вечера не знала, как поступлю. Возможно я прогнала бы тебя, явись ты осенью или зимой, когда на улице стоит отвратительная погода, идет дождь, или метель воет за окном, когда на душе холодно и тоскливо. Где ты пропадал все это время? Тише, не отвечай. — Она положила пальцы ему на губы. Он поцеловал их кончики. Тогда она опустила голову ему на грудь и заплакала.

Они вернулись в замок. Запирая за ними ворота, привратник проворчал себе что-то под нос.

— Видишь, я в белом. Это платье ждало тебя почти два года. Внеси меня в мою спальню на руках.

Он взял ее на руки и, поднявшись по ступенькам, внес в комнату и положил на кровать. Она позволила себя раздеть и укрыть одеялом. Когда он собрался уходить, он сказала: — Я буду рада, если ты останешься со мной. Просто ложись рядом и охраняй мой сон.

И он остался и не спал долго, почти до самого утра. Затем веки его смежились. И, когда утром она проснулась, то не стала его будить.

Замок был построен с большим изяществом и окружен обширным парком. Парк ограждала невысокая каменная стена, служившая скорее препятствием диким животным, нежели фортификационным сооружением. В центре замка размещалась высокая башня. На самом ее верху, на пересечений всех степных ветров, Зарина устроила свою лабораторию.

Чем она в ней занималась, какие опыты ставила, в какие тайны трав и растений заглядывал ее пытливый ум, оставалось неизвестным даже близким ей людям. Иногда, правда, они удостаивались наблюдать результаты ее исследований, но сама распространяться об этом она не любила. Кроме научных занятий ее интересы сосредоточились на воспитании дочери, которая лишь недавно сделала свои первые шаги.

Алексис вызывала всеобщее восхищение, умиляя окружающих своей птичьей, никому не понятной болтовней и живым интересом ко всему, на чем останавливались ее плутоватые глазки. В начале, когда Александр подходил к манежу, где она играла с сыном Анис, Алексис смущалась, отступала в дальний угол или отворачивалась. Но прошло совсем немного времени, и она уже улыбалась в ответ на пощелкивания и причмокивания отца и тянула к нему ручонки. Тогда Александр брал ее под мышки и подкидывал вверх, и комната наполнялась ее восторженным смехом.

— Ты должен разговаривать с нею, — говорила Зарина, — Она уже многое понимает, а скоро и сама начнет говорить.

Анис встретила Александра сдержанно. Тетушка же не чаяла в нем души и проводила с Зариной воспитательные беседы, в которых всячески расписывала преимущества замужней женщины.

— Вот, посмотри на меня. — говорила она, — Я была набитой дурой, когда отказалась выйти замуж. Думаешь я всю жизнь была такой старой уродиной, на которую и мухи не садятся? Был у меня один жених. Ничего, неплохой парень. Но решил податься в капитаны. Денег-то у него на учебу не было. Ну и устроился он на корабль матросом. Я расстроилась. Быть женой моряка, это хоть кого испугает. Я ему сказала тогда: «Раз ты любишь море больше чем меня — не пойду за тебя, хоть ты тресни.» Он еще долго потом ко мне захаживал. Но уломать меня не смог. Теперь я думаю, что жизнь моя могла бы повернуться совсем по иному.

Зарина смеялась и отшучивалась. Она вовсе не нуждалась в этих разговорах. Но пыл тетушки было трудно остудить.

— Что же вы, тетушка, с мужчиной никогда не были? — опустив глаза, с притворно скромным видом, спрашивала ее Зарина.

Тетушка слегка краснела, — Почему не была, еще как была. — поборов смущение, бросалась бой тетушка, — Не думаешь ли ты, что я была уж совершенно деревянной. Любились мы с ним. А как же! Но моего это еще больше распаляло. Когда я поняла, что не отвяжется от меня, тогда сказала ему, мол пойди поищи себе подружку в порту, а меня больше не лапай.

— Как-то уж больно вы строги, тетушка. — Зарине явно доставляло удовольствие вызывать старушку на подобные откровенности.

— Время такое было, — строго сказала тетушка. — Это вам теперь все нипочем. Ты думаешь, что я такая слепая и глухая была, когда вы с Аниськой еще до свадьбы к дружкам своим по ночам шастали? Да я в своем доме каждый скрип, скрипушек знаю. И ваши кувыркания очень даже замечала.

Теперь настала очередь краснеть Зарине. — И про сонный напиток вы знали? — спросила она смущенно.

А ты как думаешь? Лежишь, бывало, слушаешь ваши рулады и думаешь: «Не пойти ли, не разогнать вас по норкам», ну и выпьешь настойку-то твою, чтоб заснуть легче было. Впрочем, — опомнилась она, — Что я такое несу? Любите, пока есть время. Александр, я всегда говорила, мужчина особый. А ты не будь дурой, не упускай своего счастья.

— Я не упускаю, — отвечала Зарина, — Вот посмотрите, — она расстегнула верхнюю пуговку на платье и показала тетушке красное пятнышко на груди.

— Ну и бесстыжая же ты девка! — восхитилась тетушка.

Однако Зарина говорила неправду. Гордость и любовь боролись в ней каждую ночь. Вместе с ней они ложились в ее постель, любовь справа, а гордость слева, нашептывая в уши противоречивые советы. И когда руки Александра начинали ласкать ее тело, она отстранялась, ругая себя в душе последними словами. Их ночи превращались в нежное поле боя, мучительное и прекрасное. Утомившись, они разговаривали и с трудом засыпали лишь под утро, наполненные нерастраченной любовью. И синева под их глазами была лишь следствием этого постоянного недосыпания.

Все эти дни Александр разу не высказал своего неудовольствия. Но Зарина знала, что в душе он расстроен и переживает не меньше ее. Долгими бессонными ночами он рассказывал ей о далеких странах в которых успел побывать, о пустынях и диких горах, о Синем Городе.

Личность Удивительного Енота в его пересказе приобрела явный комический оттенок, и Зарина от души смеялась, слушая рассказ Александра о том, как они вместе с ученым отбивали нападение Волочар.