Кассандра Клэр - Земля, которую я потерял

— К тому же, этот ребенок всех ненавидит, — объяснил сапожник. — Будь с ним поосторожнее. Он кусается.

Сейчас они были почти у тоннеля, ведущего к выходу с Теневого рынка. Здесь, вдали от центра рынка стены обрушились — яркое свидетельство разрушенного войной и оставленного в запустении места.

— Хей, — обратился к Рафаэлю Алек. — Mach dir keine…

— Ты просишь его не волноваться на немецком, — радостно сообщила Лили.

Алек вздохнул и опустился коленями на пыльную щебенку, указывая Рафаэлю жестом сесть на кусок обвалившейся стены. Ребенок крайне недоверчиво смотрел на Алека и на ботинки в его руке. А затем уселся и позволил Охотнику надеть на него не по размеру большие ботинки.

Ножки мальчика были маленькими, а ступни черными от грязи. Алек сглотнул и затянул шнурки на ботинках Рафаэля так туго, как он смог, чтобы ботинки не спадали, и мальчик мог нормально в них ходить.

Рафаэль встал, как только Алек завязал шнурки. Алек тоже поднялся.

— Пошли.

Рафаэль снова посмотрел на Алека темным, оценивающим взглядом. Охотник замер и стоял совсем неподвижно.

Затем мальчик повелевающим жестом поднял обе руки вверх. Алек так привык к этому жесту Макса, что, не задумываясь, подхватил на руки Рафаэля.

В этом не было ничего общего с тем, как он носил на руках Макса, маленького и пухлого, вечно смеющегося и обнимающего старшего брата. Рафаэль был высоким для своих лет и слишком худым. Алек мог чувствовать выступающие позвонки на его спине. Рафаэль вел себя очень сдержанно, будто его подвергли неприятным мукам. Это было все равно, что держать небольшую статую, которую вы очень жалели и в то же время не знали, что с ней делать.

— Сапоги бесполезны, раз я все равно несу тебя на руках, — пробубнил Алек. — Ничего, все в порядке. Я рад, что идешь с нами. Теперь ты в безопасности. У тебя есть я.

— No te entiendo, — тихий, звонкий голос Рафаэля раздался рядом с ухом, а после задумчивой фразы произнес, — Boludo.

Алек был уверен в двух вещах: ничего хорошего это слово не значило, и Алек мальчишке совсем не нравился.

Джем и Тесса стояли у ворот Теневого рынка, когда увидели его. Они надеялись поймать Лили и Алека до того, как они отправятся в Институт Буэнос-Аэроса. Не обнаружив их следов, они заволновались, что Брейкспер задержал их, но знакомый маг Тессы отправил послание, что Сумеречного охотника пустили на рынок. Теперь они переживали, что Королева рынка удерживала их. Джем обсуждал это с Тессой, когда ворота рынка открылись.

На фоне колючей проволоки и мерцающих звезд они увидели высокого мужчину. Он склонил голову, голубые глаза ласково смотрели на мальчика, которого он держал на руках.

« Уилл », — подумал Джем и крепко сжал руку Тессы. Что бы ни чувствовал он, ей было хуже.

Алек посмотрел на них и с облегчением произнес:

— Тесса.

— Какое прекрасное завершение затянувшейся ночи, — радостно произнесла Лили. — Если только это не бывший Брат Захария.

— Лили! — воскликнул Алек.

Но Тесса, которая все еще держала Джема за руку, с задором посмотрела на него и красиво, легко улыбнулось.

— Это Лили, знакомая Рафаэля Сантьяго, — сказала Тесса. — Как я рада видеть тебя. Прости, я веду себя так, будто знаю тебя лучше, чем есть на самом деле. Он часто рассказывал о тебе.

Улыбка на лице Лили тут же померкла, словно кто-то уронил зеркало.

— Что он рассказывал обо мне? — спросила она тихим голосом.

— Он сказал, что ты умнее и решительнее остальных членов клана, которые сплошь тупицы.

Джем воспринял эти слова равнодушно: так говорил Рафаэль. На лице Лили снова появилась улыбка, теплая, как пламя, что теплится меж двух сложенных ладоней. Она напомнила ему Лили в день ее первой с ним встречи. Тогда он еще не знал, что Тесса отправила к нему на помощь Рафаэля. Тогда он сделал все, что было в его силах, а теперь Лили стала его другом.

— Спасибо вам обоим за то, что пришли помочь нам, — ответил Джем. — А что это за малыш?

Алек пересказал события ночи: как он вернулся из Института Буэнос-Аэроса, как узнал об исчезновениях, как нашел Рафаэля — ребенка, которого бросил Институт.

— Жаль, что ты вообще пошел в Институт, — сказал Джем. — Мне стоило предупредить вас, но я так давно не был Сумеречным охотником. Я не додумался, что первым делом ты отправишься туда. В нашем доме есть свободные комнаты, и, по крайне мере, в одной из них нет окон. Поехали с нами.

Алек с легкостью нес ребенка — ему было не впервой. Одна рука оставалось свободной, чтобы схватить оружие. Так он и шел по улице с маленькой ценной ношей. Джем, ввиду долгого отсутствия практики, не смог бы так повторить. Он держал на руках детей Тессы: Джеймса и Люси, когда они были маленькими, но, то было больше века назад. Не многим хотелось видеть Безмолвного Брат рядом со своим ребенком, если только этот ребенок не был при смерти.

Они шли по улицам мимо домов, окрашенных в яркие цвета алого пламени, синего моря, крокодилового зеленого; вдоль улиц росли палисандровые и оливковые деревья. Наконец, они добрались до своего дома: низкого белесого здания, начинающего синеть с первыми закатными лучами. Джем распахнул круглую красную дверь и попросил у хозяйки еще несколько комнат, одну из них без окон.

Джем и Тесса уже позаботились о безопасности небольшого внутреннего дворика в центре дома: круг небольших каменных столбов, устремленных к небу, овивались мягкой фиолетово-голубой бугенвиллией. Там они собрались вместе, Алек осторожно посадил Рафаэля на каменную скамейку рядом с собой. Мальчик передвинулся на другой край скамейки. Он опустил голову и умолк, пока Тесса мягко говорила с ним по-испански, расспрашивая у него о какой-нибудь информации о пропавших женщинах. Джем о них раньше не слышал, но теперь, когда он узнал, было очевидно, что им нужна помощь. Розмари Эрондейл могла быть в опасности, как и те женщины-оборотни. Джем хотел сделать все, что было в его силах, чтобы помочь им.

Вновь обрести дар речи было для Джема странным, но Тесса знала много языков, и научила его всему, что могла. Джем тоже пробовал разговаривать с Рафаэлем, но мальчик угрюмо мотал головой.

Лили сидела на земле, скрестив ноги, одним локтем опираясь на колено Алека, чтобы быть поближе к ребенку. Она наклонила к Рафаэлю голову и спросила, хочет ли он продолжать, ведь близился рассвет и скоро ей нужно было ложиться.

Рафаэль протянул руку и погладил ярко-розовую прядь волос Лили.

— Bonita, — произнес он, выражение лица по-прежнему было серьезным.

Бедный ребенок почти не улыбается, подумал Джем. Да и Алек, который выглядел печальным и полным решимости в вопросе пропавших женщин, конечно, тоже особо не улыбался.

Лили, которая улыбалась очень легко, сделала это и сейчас.