Джордж Бейли - Рыжая Соня и кладовые тьмы

— Нам повезло! — воскликнул Север.— Здесь стена почти голая, а пол практически чистый. Странно…— добавил он задумчиво.

— А вот я как раз ничего странного не замечаю,— вмешалась Халима.— Там, за стеной, вероятно, Святилище.

— Я ничего не вижу, кроме надписи на полу, но чувствую, что так и есть,— согласилась Соня.

— Все верно,— подтвердила колдунья, и Вожак подумал, что на его памяти это едва ли не единственный случай, когда непримиримые противники разговаривают даже без тщательно скрываемого раздражения.— Сумеем мы попасть внутрь или нет, в любом случае на попытку уйдет время.

Север повернулся к воинам:

— Здесь остаемся на ночь. Площадку придется расчистить… Там! — Он указал на сравнительно свободный от мусора участок пола на незначительном расстоянии от стен.

Часть людей тут же отправилась на охоту за крысами, часть принялась разгребать труху, используя большие прямоугольные щиты в качестве и лопат и носилок, другие занялись сбором топлива.

Вожак пошел назад, вдоль противоположной стены, желая осмотреть и ее. Эта стена выглядела несколько иначе, нежели та, вдоль которой они пришли сюда. Она буквально зияла выдавленными внутрь зала проломами.

Тут и там валялись груды мусора, под которыми, судя по всему, должны были скрываться каменные блоки. Север медленно пронзил мечом слой сухой трухи и, как и ожидал, наткнулся на прямоугольный брус.

Давненько же здесь ломали стены… Он посмотрел на пролом. Густая сеть лиан, загибаясь, уходила внутрь. Вожак давно понял, что крысы именно так попадают из одного помещения в другое, но теперь у него впервые мелькнула мысль, что, быть может, и растение-хищник попало сюда тем же путем. Вопрос в том, откуда?

Север решил пока не ломать голову над этим и направился дальше вдоль череды проломов. Исследовав таким образом стену шагов на двести, он повернул назад. Занятые каждый своим делом люди разбрелись, и огни факелов рассыпались огоньками по залу. В лагере почти никого не осталось, и торец зала погрузился в темноту. И вдруг Северу почудилось… Он прикрыл глаза и, выждав пару десятков ударов сердца, снова открыл их. Нет, не показалось. Стена, рядом с которой под присмотром Кучулуга и пятерых воинов возились две женщины, и впрямь едва заметно светилась. Он ускорил шаг и направился прямо к ним.

— Вы вход видели?

— Да видели, видели…— проворчал Кучу-луг, и обе девушки рассмеялись.

Север подумал, что это просто невероятно.

Он меньше удивился бы, вцепись они друг другу в волосы, однако решил ничего об этом не говорить и даже не подавать вида, что заметил это.

— Ну вот…— протянул он.— А я-то спешил, думал, порадую…

— Ты не расстраивайся так,— улыбнулась Халима.— Лучше я тебя удивлю. По-моему, одно другого стоит.— Она вопросительно взглянула на него, и Вожак лишь сдержанно кивнул, чтобы не злить понапрасну свою вспыльчивую подругу.— Смотри! — воскликнула колдунья и как-то по-особому, величественно подняла согнутую в локте правую руку и развернула предплечье по ходу солнца насколько могла. Ее обращенная к стене ладонь медленно описала полукруг, в то время как черные бездонные глаза впились в стену, словно Пифия могла что-то разглядеть сквозь гранитную толщу.

Сначала ничего не изменилось, но Север терпеливо ждал, и вскоре мягкое серебристое облако замерцало в воздухе. Не облако даже, а сам воздух как бы начал искриться, словно состоял из мельчайших бриллиантовых пылинок. Халима произнесла Слово, которое никто из тех, кто его услышал, впоследствии вспомнить так и не смог.

И тотчас все волшебным образом переменилось. Туман сгустился в искрящийся полог, укрывший собой рисунок на полу и высившуюся над ним стену. Как только это произошло, сложный лиственный орнамент засиял чистым серебряным светом. Сияние перекинулось на стену и мягко побежало вверх двумя устремившимися навстречу друг другу ручейками, чтобы неизбежно встретиться точно посередине. Руны вспыхивали одна за другой, пока не сложились в расположенную полукругом надпись, зеркально отражавшую рисунок на полу. Именно ее, эту подкову, Север и увидел издалека, а теперь мог наблюдать и вблизи.

Как только надпись засияла, точно причудливо змеившийся ручеек чистого расплавленного серебра, Халима начала читать нараспев:

Взволнованный голос Пифии еще дрожал в воздухе, когда сияние достигло своего предела, и Северу показалось, что он различает едва заметный светящийся волосок, разделяющий створки вот-вот готовой отвориться двери.

— Смотрите,— сказал Вожак, указывая на горящую, точно лунный луч, тонкую линию,— она готова распахнуться!

— Да,— кивнула колдунья,— нужно просто произнести нужное слово. Одну загадку я уже разгадала. Осталось разгадать вторую. Правда, моя-то оказалась попроще,— неожиданно честно призналась она.

— Да? И что за загадка? — поинтересовался Вожак.

— Это даже не загадка, а, скорее, проверка на знания,— пояснила колдунья, чуть покусав губу.

Север смотрел на свою подругу, которая, стоя в центре орнамента на полу, пыталась прочесть надпись. Однако у нее ничего не получилось, хотя девушка и знала несколько языков… Пусть не в совершенстве, но вполне достаточно, чтоб хотя бы узнать их. Значит, проверку на знания она не прошла бы…

Пифия видела, что почти все уже справились со своей работой и теперь собрались тут, чтобы посмотреть, чем закончится дело.

— Здесь,— она указала на пол перед собой,— сказано, как в монолите скалы сотворить проход. Теперь он существует, но останется запертым до тех пор, пока кто-то не произнесет заветного слова.

Халима продолжала говорить, все больше увлекаясь. В Логове ее боялись. О ее колдовской силе ходили легенды, но на деле никто не знал, что по силам Пифии Логова, а что нет. И вот теперь она наконец-то может показать этим мужланам свое искусство.

— По сути,— продолжала колдунья,— нужно всего лишь сделать то, что накануне так хорошо проделала Соня: поскольку у нас нет ключа, подобрать к замку отмычку. Как думаешь, мы сумеем? — спросила она у Севера.

— Конечно, сумеем,— гордо ответила за него Соня, явно стремясь показать, что она не только отмычкой орудовать мастерица.

Она собиралась добавить: «Что бы ни придумал один человек, другой в силе разгадать»,— но не успела. Неведомая необоримая сила сдавила ее тело, одновременно попытавшись разорвать его. Девушка почувствовала, как плоть мгновенно налилась свинцом, руки и ноги отяжелели, и в то же время ее не покидало ощущение, что она уподобляется воздушному пузырю, готовому вот-вот оторваться от намыленной руки.