Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Осенняя Луна

— Примерно так и было, — подтвердила Соня.

— Но ближайшую ночь ты проведешь с настоящим князем, — тут же свернула на прежнюю дорожку Ликенион. — Ваниром. Каково? Я это устрою для тебя, ради нашей дружбы. Правда, теперь он тоже в положении раба, но кровь у него голубее некуда. И он сделает для тебя все, чего пожелаешь. Ну что, ты еще колеблешься?

— Пожалуй, — усмехнулась Соня, — стоит попробовать твоего ванира, — при этих словах ее сердце забилось сильнее: дочь ванирки, Соня сочувствовала абсолютно незнакомому человеку, к которому судьба оказалась столь жестока. Едва ли он доволен своей нынешней участью, если только это настоящий мужчина и воин, а не полное ничтожество. Может быть, ей удастся заполучить его себе в союзники. Она понятия не имела, как сумеет использовать новый неожиданный шанс, но рассчитывала распорядиться им с толком для дела.

— Отлично, — воодушевилась Ликенион, — я сразу поняла, что мы с тобой найдем общий язык! — она было собралась заключить Соню в пылкие объятия, но тут появился Эльбер.

При виде «гостьи» он застыл на пороге. Недоумение, ярость, целая буря чувств отразились на его лице.

— Что ты здесь делаешь?! Как ты вообще посмела явиться в мой дом, проклятая сука?!

Мягко говоря, не самый теплый прием отнюдь не смутил Ликенион.

— Эльбер, я знаю, как ты должен меня ненавидеть, — произнесла она, заламывая руки, — но во имя богов, выслушай! Я пришла умолять тебя о прощении. Ведь ты пострадал из-за меня! Во дворце я не могла сказать тебе это прямо, мне приходилось придерживаться приличий, но теперь… вот, — она вдруг молниеносно опустилась на пол, глядя на бритунца снизу вверх, — ты видишь, я на коленях прошу тебя не держать зла на меня в своем сердце!

Он и охнуть не успел, как Ликенион уже цепко обхватила его ноги. В ее глазах дрожали самые настоящие слезы! Соня лишь в недоумении приподняла брови. Может, Эльбер и был неплохим актером, она в этом не разбиралась, но если бы женщинам было позволено появляться на скене, Ликенион точно превзошла бы кого угодно по части разыгрывать драматические роли. Трибуны просто выли бы от восторга.

Эльбер кое-как выпутался, освободившись от ее мертвой хватки, и поднял Ликенион, взяв за плечи и встряхнув. Похоже, ее игра его не впечатлила. Соня с трудом сохраняла серьезность, едва удерживаясь от саркастического смешка.

— Слушай, катись отсюда, — прорычал бритунец, — я что, по-твоему, совсем идиот? Давай-давай, шевелись, пока я тебе не врезал!

— Ты меня и раньше бил, — смиренно вздохнула Ликенион, — это было так сладко! Я помню… Ну да ладно, ладно. У нас еще будет время помириться. Соня, я, пожалуй, поеду домой. Была рада нашему знакомству. До встречи!

— Почему ты ее сразу не выставила? — принялся возмущаться бритунец, стоило Ликенион удалиться. — Я еще понимаю, Араминта! Но эта тварь…

— Мы с ней очень мило пообщались, — хмыкнула Соня. — Ты, что же, не понимаешь, что теперь Ликенион будет все время тебя преследовать в расчете на свой кусок богатств Элментейта? Она не отступится, пока не узнает, что там ничего нет, кроме руин. И не только она. Еще погоди, явится Ишум и будет предлагать тебе все что угодно, вплоть до своей пылкой любви.

— О нет, — хватаясь за голову, простонал Эльбер.

— О да, — передразнила его Соня. — Ты теперь, считай, важная птица. С того момента, как все эти стервятники купились на мой маленький обман, мы с тобой для них бесценны и будем в Бельверусе нарасхват.

— Я этого не вынесу, — растерянно произнес бритунец, начав оценивать масштабы собственной популярности и последствия, к которым таковая приведет.

— Ну что ты, милый. Еще как вынесешь. Ты же всегда любил быть в центре внимания, вот и пользуйся моментом. Целая вереница «влюбленных» женщин у твоего порога — представь только, какая честь и сколько удовольствия! Ладно, шучу. Хватит болтать, давай одевайся, пришло время тебе посетить Килву. Ведь для начала, я так понимаю, ты все-таки доведешь до ума свою затею с постановкой драмы об Элгоне?..

Долго уговаривать Эльбера ей не пришлось. До сих пор он, правда, даже просто приближался к стенам Килвы с невероятным трепетом, не решаясь войти внутрь, но теперь… Соня вместе с ним взошла на пустую трибуну. Она видела, как замер бритунец, жадно впитывая самый запах огромного театра.

Его ноздри трепетали, глаза сияли. Он прикоснулся рукой к отполированному дереву ближайшей скамьи и судорожно, счастливо вздохнул. Потом быстро сбежал по крутым ступеням на арену, поднял горсть песка и пропустил его между пальцев. Он был, кажется, готов целовать этот песок, эту землю.

В последний раз Соня видела его в состоянии такого возбуждения, радости и какого-то близкого к религиозному экстаза во дворце Элгона, в Элментейте. Она подошла и встала с ним рядом.

— Я так… так боялся, что уже никогда не вернусь сюда, — выдохнул Эльбер. — Что не смогу играть. А теперь почти верю, что это все-таки будет со мной снова. Килва… Я, кажется, всю свою жизнь стремился только сюда. Ты только посмотри, как здесь красиво. Ох, Соня, если можно, оставь меня ненадолго одного. Я должен привыкнуть…

— Да, Муонг, — она погладила его плечо. — Конечно.

Еще бы: он ведь испытывал примерно те же чувства, которые обуревают человека на первом свидании с любимой женщиной, а это слишком интимно для посторонних глаз.

К тому же у Сони была собственная цель посещения Килвы помимо того, чтобы разделять восторги Эльбера. Она поспешно спустилась вниз в поисках Кейулани и довольно скоро нашла ту хлопочущей возле очередной жертвы недавней схватки.

— Кей? — окликнула ее Соня. В тишине под каменными сводами мрачного сырого подземелья голос прозвучал непривычно гулко.

Старуха повернулась к ней молча, выжидающе, настороженно. И вдруг, чуть помедлив, сама шагнула к Соне.

— Скажи Таймацу, его ищут люди с Островов, — скороговоркой произнесла она. — За мной следят тоже, зная, что я с ним связана. Призрак в большой опасности. И берегись Ликенион. Она одержимая. Она хочет использовать и затем уничтожить тебя. Будь осторожна, рыжая.

— Благодарю за совет, — искренне отозвалась Соня. — Я постараюсь защитить Таймацу и за себя постоять тоже сумею. И, Глария… Он здесь. Если хочешь, ты можешь его увидеть.

Несколько мгновений две женщины пристально смотрели в глаза друг другу.

— Глария мертва, — донеслось затем до слуха Сони. — Прощай.

Кей снова склонилась над раненым, словно утратив всякий интерес к рыжеволосой воительнице. Соня из-за ее плеча увидела серое, искаженное страданием лицо мужчины, похоже, потерявшего слишком много крови.

— Я останусь с ним, пока ты поднимешься к трибунам, — твердо произнесла она. — Я знаю, ты хочешь этого. И я тоже умею ходить за ранеными. Я поставила на ноги Эльбера, когда его порвал леопард, — она мысленно попросила прощения за свою ложь у Нганги, знахаря племени, за то, что не упомянула о нем. — Иди. Гладиатор не умрет до твоего возвращения — я не дам ему этого сделать.