Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Осенняя Луна

— Подожди… подожди немного, всего несколько часов, — тихо сказала Соня. — Может быть, мы когда-нибудь вместе увидим твои Острова.

Как удачно все сложилось, подумала Араминта, мысленно поблагодарив богов за такое везение.

Соня ушла, кажется, о чем-то серьезно поспорив перед этим с Эльбером… который решил не сопровождать ее. Он остался… он и она, Минта, благо ей позволили задержаться в особняке. Теперь остается собрать все свое мужество и сделать, наконец, единственно важный и верный шаг, к коему она давно готова. Ради Гларии, ради ее памяти, и Эльбера, и себя самой — она должна признаться ему в своих чувствах. Девушка нервно облизнула пересохшие от волнения губы.

Она не слышала ничего, кроме грохота крови в ушах, когда, почти теряя сознание от смущения, вошла к Эльберу и остановилась на пороге комнаты.

— Что тебе, крошка? — спросил он, заметив ее присутствие. Теплые, чуть прищуренные глаза смотрели внимательно и весело. Он рад ее видеть? Несомненно. Все так, как и должно быть.

— Я пришла, чтобы сказать… Я давно собиралась… Важно, чтобы ты узнал: я люблю тебя.

— Ну, отлично. Я тоже люблю тебя, — отозвался он. — Ты смелое создание, и я никогда не забуду, сколь многим тебе обязан.

— Нет, — она покачала головой, — я не о том. Не о… просто добром отношении и прочей ерунде. Я хочу принадлежать тебе, как женщина — мужчине.

Она шагнула к нему и, с силой обхватив за шею, прижала губы к его плотно стиснутым губам. Затем, отпрянув, слабо улыбнулась, ожидая ответных действий с его стороны.

— Ничего себе, — выдохнул он. — Невероятно!

— Может, ты думаешь, что я слишком молода для тебя? Но я давно не ребенок. В моем возрасте большинство девушек уже замужем. И я совершенно уверена в своих чувствах, — Араминта полагала, что зашла слишком далеко, чтобы можно было отступить.

— Прекрасно, — протянул Эльбер. — Тогда докажи мне это.

— Чем д-доказать? — запинаясь, произнесла она, затравленно глядя на него и не понимая, чего он еще хочет.

Лицо Эльбера вдруг показалось ей совершенно чужим, а он внезапно крепко обнял ее, и она почувствовала его настойчивый язык у себя во рту, так глубоко, что начала задыхаться. Хуже того, его властные руки жадно и грубо шарили по ее груди. Минта отчаянно рванулась, оттолкнула его и с остервенением вытерла губы ладонью.

— В чем дело? — спросил он. — Чем ты недовольна? Если ты любишь меня, то должна быть готова отдать мне не только душу, но и тело, спать со мной, заниматься любовью так же, как это делают, скажем, лошади и собаки!

Минта молчала, в ужасе от его слов и не зная, как поступить.

— Будь я тем мужчиной, которого ты в самом деле любишь, это было бы для тебя абсолютно естественно, — улыбнулся Эльбер. — Ты бы хотела и ждала от меня именно таких действий.

— Я могла бы научиться, — прошептала она, опустив глаза.

— Милая, таким вещам не научишься, истинные чувства или есть, или нет. Одно могу сказать твердо, да ты уже и сама понимаешь, что я прав: я — не тот, кто тебе нужен, а когда он появится, ты безошибочно его узнаешь. Если не станешь снова себя обманывать, — добавил он. — Это я тебе обещаю.

— И ты не сделал бы со мной ничего, если бы только я… сама не этого захотела? — спросила Араминта.

— У меня было много женщин, но видят боги, я никогда, ни одну из них не брал силой. Ну, все? Ты успокоилась?

Успокоилась?! Да он только что дал ей куда больше, позволив ощутить себя совершенно свободной! Теперь Минта просто обожала Эльбера и полностью доверяла ему.

— Спасибо, — радостно произнесла она. — Извини, что я вела себя, как дура.

…В том, что без сложностей не обойдется, Таймацу убедился раньше, чем это стало очевидно Соне.

Пробуждения Огдена ожидала не она одна.

Островитянин, неотступно следовавший за нею, определил присутствие еще двоих людей возле гробницы сразу, хотя сама Соня еще ничего не успела заметить, а если и успела, то не поняла, что именно ее настораживает. Впрочем, те двое тоже не заметили, как она подошла, потому что были полностью сосредоточены на другом. При иных обстоятельствах Таймацу немедленно оказался бы бок о бок с Соней и предупредил ее о новой опасности, но сейчас, в одном из двоих мужчин узнав Хэйдзи и прекрасно понимая, что это значит для него, он не смог вмешаться в ход событий сразу.

К этой встрече Призрак не был готов.

В небе угас последний солнечный луч, и могильная плита в склепе шевельнулась и сдвинулась.

— Сейчас, — одними губами прошептал Ютен, делая Хэйдзи знак приготовиться.

— Огден, берегись! — крикнула Соня, вырастая перед ними, как из-под земли, лицом к лицу. У нее был выбор — избежать опасной встречи с графом, исчезнув так же бесшумно, как появилась, пока тот не заметил ее, или прежде подумать о том, ради кого она здесь, собственно, очутилась.

— Займись баджангом сам, — коротко бросил Ютен Хэйдзи, не сводя с Сони глаз. — Я счастлив, что мы с тобой снова встретились, моя дорогая рыжеволосая красавица! Как это романтично, не правда ли? Похоже на тайное любовное свидание, ты не находишь?

— Не подходи ко мне, — предупредила Соня. — Не приближайся, Ютен!

— Да ну? — он саркастически приподнял брови, словно ее слова его лишь чрезвычайно позабавили. — А то что?

Яростный, полный злобы и боли, неожиданно высокий визг Огдена заставил ее вздрогнуть и на мгновение отвлечься. Вампир атаковал Хэйдзи, натолкнувшись на непреодолимую серебряную преграду, а то, что Соня отреагировала на его вопль, выпустив из поля зрения Ютена, позволило графу-жрецу броситься на нее и повалить на землю с торжествующим криком. Нелепая, непростительная ошибка едва не стоила ей жизни. Понимая, что Соня — чрезвычайно опасный противник, Ютен не замедлил закрепить преимущество, ударив ее головой о камень и заставив на какое-то время отключиться. Второго удара, впрочем, не последовало. Таймацу метнул нож. Лезвие дважды перевернулось в воздухе и по рукоять вошло в шею графа, перерубив серебряный оберег. Ютен выпустил Соню и затрясся в предсмертных судорогах. Огден воспользовался этим, жадно припав к его горлу.

Хэйдзи прямо взглянул в глаза Таймацу. До Огдена, будь тот хоть трижды баджанг, ему больше не было никакого дела. Но отступник, тот самый, за которым он столько долгих зим гонялся по всей Хайбории, теперь оказался в его руках, и Хэйдзи знал, что на сей раз ему не уйти…

И Таймацу знал это ничуть не хуже, поэтому просто стоял, опустив руки, не делая попыток сопротивляться или бежать. Упорство и мастерство его преследователя заслуживало награды. Хэйдзи не был его врагом, он лишь выполнял то, что был обязан исполнить. Ничего личного. Даже ненависти. Поменяйся они местами, Таймацу делал бы точь-в-точь то же самое и испытывал такие же чувства, поэтому прекрасно сознавал, что происходит сейчас в душе Хэйдзи. Когда-нибудь этому суждено было случиться. Осенняя Луна не ощущал ни страха, ни сожаления. Хэйдзи извлек ритуальный меч и протянул ему, показывая этим, что считает Таймацу заслуживающим достойной смерти.