Макс Мах - Дама Пик

— … мастера крови, — сказал он, а в следующее мгновение парировал шпагой опасную атаку вражеского клинка.

Весьма быстро. Почти мгновенно, чего и следовало ждать от одного из лучших дуэльных бойцов Бургундского королевства. Вот только клинков, как он узнал в следующий краткий период времени, было три. Выпад первого убийцы, Август парировал, по ходу дела уйдя, — просто отступив в сторону, — и от второго противника. Однако третий убийца метил не в него. Он ударил Теа, а она, как видно, опасность ощутила слишком поздно. Ни своего корейского веера, ни спрятанного в складках юбки немецкого стилета Теа достать не успевала. Парировать выпад ей было нечем, и она сделала единственное, что смогла, находясь в невероятном цейтноте, — развернулась к клинку убийцы правым боком. Им она и приняла удар.

Удар. Август уловил его на самой границе зрительного поля. Его собственный выпад. Вскрик женщины за плечом. Клинок Августа входит убийце где-то между 11-й и 12-й ребрами справа. Взмах юбок теряющей опору Теа, замеченный Августом при развороте. Убита? Ранена? Но Август никак не успевает к ней на помощь, у него еще один противник, да и первый скорее ранен, чем убит. В общем, суета сует и кровавые слезы сердца. Нападавших он, в конце концов, убил, — двоих, поскольку третьего прикончил упавший с неба Кхар из рода Мунина, — но Тане ни Август, ни ворон помочь не смогли. Просто не успели. Получив удар шпагой в бок, женщина потеряла равновесие. Сделала несколько неуверенных шагов назад и свалилась в канал. Только брызги полетели, догоняя вырвавшийся из ее горла хриплый крик. Но даже эти подробности Август узнал практически задним числом, осознав и проанализировав обрывки впечатлений, подхваченных им в ходе короткого, но ожесточенного боя.

Впрочем, как ни скоротечна была эта схватка, к месту падения графини Август подбежал с опозданием. Пока бежал, чуть не умер от ужаса, но, к счастью, обошлось и для него, и для нее. Честно сказать, он ожидал худшего, однако, хвала богам, Теа выжила, и сейчас ее как раз вытаскивали из воды, но почему-то на противоположном берегу канала и метрах в двадцати от места, где она упала в воду. Так что, пока он добежал до ближайшего моста, пока вернулся, Теа уже оказалась на берегу. Полусидела, опершись спиной на стену дома и пыталась остановить рукой текущую из раны кровь.

Август упал рядом с ней на колени и, не раздумывая, стал разрезать кинжалом корсет, иначе было невозможно добраться до самой раны. Судя по первому впечатлению, графиню спасли вставки из китового уса и передняя стальная планшетка — бюск. [42] Корсеты шьют из мягкой ткани или кожи с жёсткими упругими вставками из дерева, стали или китового уса. С одной стороны корсета делается шнуровка. Для корсетов со шнуровкой сзади нередко делают спереди две жёсткие планшетки из дерева или стали с застёжками для более удобного снятия и надевания — бюск. Острие шпаги сначала попало в одну из вставок корсета, затем ударило в край бюска и пошло внутрь, прорезая лезвием другое ребро жесткости. Это, по-видимому, несколько притормозило движение клинка, который к тому же входил под углом, поскольку Теа не стояла на месте, а двигалась, отступая назад и разворачиваясь на ходу. Если бы не ворон, убийца ударил бы ее еще раз, но, как только его атаковал Кхар, наемнику стало не до графини, а потом она и вовсе свалилась в канал. Так что ей скорее грозило утонуть, чем истечь кровью. Хотя крови она потеряла довольно много. И не случайно. Когда Август добрался до раны, он обнаружил довольно длинный вертикальный разрез. Неглубокий, но, скорее всего, болезненный, и, разумеется, он сильно кровоточил. Но это были уже сущие пустяки. Кровь Август остановил с помощью магии, а обеззараживал рану крепкой граппой, которую всюду носил с собой в крошечной серебряной фляжке.

— Ты как? — спросил зашипевшую от боли Теа.

— Хороший у вас тамада, — криво усмехнулась графиня, переходя на родной язык, — и конкурсы интересные…

До Граца добирались долго. Начались дожди. Дороги раскисли. Лошади еле тащились, словно какие-нибудь худосочные клячи, а не запряженные цугом мощные арденцы. День зачастую походил на вечер. Ранние сумерки, где-то так. Настроение у обоих, — но в особенности у Теа, — было нерадостное. Однако убивать их, похоже, перестали. Вернее, прекратились попытки отравить их или проткнуть холодным железом. Тем не менее, оба, — и Август, и графиня, — постоянно находились начеку. За едой и напитками следила Теа, а за дорогой — Кхар, ну и Август, разумеется, не дремал. Кое-какие приемы колдовства — обереги, например, охранные заклинания и прочие небесполезные в обиходе инструменты из арсеналов высшей и низшей магии, — действуют, по общему мнению, совсем неплохо. Если знаешь, конечно, чего ожидать. А вот с этим как раз все обстояло не так, чтобы хорошо. Август до сих пор не знал даже, на кого, собственно, объявлена охота. На него или на Теа, а может быть, и вовсе, на них обоих. И это, не говоря уже о том, что он и заказчика-то пока не вычислил. Кто? За что? Почему? Знал бы, соломки подстелил или еще что. Но, увы, не знал. А сил все эти заклинания отнимали немерено. Оттого, быть может, он с трудом сдерживал рвущуюся наружу злость, и единственным человеком, на которого не мог сердиться, перед которым пасовала даже его изначальная тьма, являлась Теа. Вот кому он готов был простить все на свете, кого опекал, кого — есть силы или нет, — пытался поддержать.

«Такова жизнь, — вздохнул он мысленно, глядя на нахохлившуюся, закутавшуюся в меховой плащ женщину. — Не ведаешь, когда и где, не веришь, что такое возможно вообще, а потом раз — и все!»

Как ни странно, думал он сейчас не о смерти, а о любви, но так уж вышло, что его любовь по-настоящему открылась только в присутствии смерти. Когда обессилившую от «переживаний» графиню доставили в гостиницу, и Август целиком увидел рану, нанесенную острием шпаги, вот тогда его и проняло. Как-то до этого момента он ни разу не думал о смерти, как о чем-то реальном и возможном. Это, разумеется, странно для бретера и дуэлянта, но так все и обстояло. Даже на войне, — а он по молодости лет участвовал в двух военных компаниях во Фландрии и Брабанте — страх смерти, имея в виду настоящий осознанный страх, Августа не посещал. Случалось, тревожился и даже «трепетал» в преддверии тех или иных потенциально опасных обстоятельств — дуэль с сильным противником, штурм крепости, безумный эксперимент — но труса не праздновал. Да и о смерти всерьез не размышлял. Вернее, если и размышлял, осмысливал и изучал, — он ведь темный колдун как-никак, — то именно с профессиональной точки зрения. А вот на себя не примерял. Впрочем, он и сейчас за себя не боялся. Фатум. Чему быть, того не миновать. Но вот о Тане он в таком ключе думать не мог. Когда, освободив Теа от одежды, увидел рану целиком, так от страха за свою женщину едва не лишился чувств.