Анна Филатова - Что-то придется менять [СИ]

— Я тот, кто мыслит непредвзято, потому что выросла там, где такой травматизм не является нормальным, тем более для детей, — про себя Гермиона подумала, что совершенно не в курсе, насколько травматичными бывают всякие единоборства, ну так чистокровные и подавно не в курсе, значит, можно об этом не думать. — Вам с детства голову дурят этим Квиддичем, а ведь давно можно было бы выдумать какую-нибудь менее опасную игру.

— Просто тебе не понять, Грейнджер, — мечтательно сказал Малфой. — Тебе не понять, как это, когда ты летишь на пределе возможностей высоко над землей, когда участвуешь в схватке, когда видишь Снитч и гонишься за ним…

— Можно подумать, ты знаешь, как это. Поправь меня, если я ошибаюсь, но кажется, в Квиддич разрешено играть только одному первокурснику.

Это она, конечно, зря. Это был слишком жестокий ход. То есть, некоторым, конечно, понравилось, особенно Забини. Но когда утром Хэллоуина она проснулась и осознала, что случилось, она сразу поняла, кто это сделал и, главное, за что.

Конечно, Паркинсон. Конечно, за Малфоя.

Эта гадина ее остригла, и не как-нибудь, а, конечно же, самым неаккуратным из возможных способов, где-то обрезав волосы почти под корень, а где-то оставив нетронутые и оттого еще более жалкие клочья. Не замаскировать. Не сделать вид, что это стрижка. Вообще ничего не сделать. И как она умудрилась-то это сделать, не разбудив?!

Гермиона сидела за пологом кровати, твердо решив не выходить оттуда, пока весь Слизерин не уберется на завтрак, слушала, как девочки собираются, и предавалась попеременно то мечтаниям о мести, то паническим мыслям о том, что же теперь делать.

Подстричь волосы и сделать вид, что это такая стрижка, не получится: даже если в уставе школы ничего не сказано о допустимой длине волос у девочек, это не значит, что коротенький ежик на голове у первокурсницы, да еще и слизеринки, преподаватели воспримут нормально. Значит, надо не стричь волосы, а возвращать им длину, благо в магическом мире это наверняка возможно. Тут два варианта: искать заклинание самой или обратиться за помощью. Чтобы искать заклинание, надо идти в библиотеку, а в таком виде она туда пойти никак не может, да и гарантии, что она вообще найдет его хотя бы за сегодняшний день, конечно же, нет.

Просить помощи у слизеринцев? Ни за что. Если кто-то из них увидит ее в таком виде, это будет безоговорочная победа Паркинсон. Идти к декану? Он может не знать заклинание, зато у него наверняка есть какое-нибудь зелье… Все-таки тоже нет. Это почти то же самое что прийти и пожаловаться ему на Паркинсон. Так дела не делаются. По крайней мере, так дела не делаются в Слизерине. Остается простой и неприятный вариант: Больничное Крыло. Гермиона еще ни разу не была там, но приблизительно знала, где оно находится. А уж врач (или как там говорится, колдоведьма?) наверняка знает нужное заклинание. Пусть только все уж точно соберутся на завтрак, и тогда она сможет спокойно пройти по замку до Больничного Крыла.

А пока в гостиной еще стоит какой-то шум, можно посидеть и подумать, что же ее так сильно проняло, что даже слезы на глазах? То, что кто-то смог подкрасться к ней спящей? То, что Панси так приспичило ее хоть как-нибудь обидеть? Или все-таки сам факт потери волос?

Когда все наконец ушли, она выбралась из кровати, оделась и встала перед зеркалом, оценивая нанесенный ее внешности ущерб и внимательно следя за своей реакцией. Выяснилось удивительное: оказывается, она не так равнодушна к своей внешности, как ей казалось. Оказывается, ее перекашивает от одного своего обстриженного вида. Кто бы мог подумать. И ведь было бы чем дорожить, не красавица же. Она скорчила зеркалу рожу и осторожно двинулась в сторону Больничного Крыла.

Она была морально готова ждать под дверью, пока колдоведьма вернется с завтрака, но оказалось, что она завтракала в Больничном Крыле, так что можно было решать проблему, не теряя времени. Выслушав Гермиону, колдоведьма посмотрела на ее форму и просто отмахнулась от нее:

— Не морочьте мне голову. Это заклинание знают все чистокровные девочки чуть ли не с пеленок. Не знаю уж, зачем вы потащились ко мне, но уроки прогулять у вас не получится. Идите на занятия, волосы отрастите по дороге.

— Я маглорожденная, — сказала Гермиона, и впервые это признание встало ей поперек горла. Одно дело — бравировать своим происхождением среди слизеринцев, и совсем другое — просить помощи и признавать, что ты чего-то не знаешь в силу происхождения. Это оказалось невероятно противно.

— Вы же из Слизерина, — констатировала очевидное ведьма.

— Я маглорожденная. Мне вам на крови поклясться или идти в таком виде через ползамка в спальню за письмами родителей-маглов? Или что?

— А вот хамить не обязательно. Идите сюда, девушка, я все отращу, раз так. Запишите заклинание, если с вами еще раз такое случится, будете справляться сами.

Не то чтобы Гермиона считала, что все всегда должны быть с ней любезны и дружелюбны. Не то чтобы она была не в курсе, что предубеждение против слизеринцев существует, цветет и пахнет. Но день как-то не задался.

Может быть, если бы ее не обстригли, а заколдовали, она поступила бы иначе.

Может быть, если бы колдоведьма была чуть приветливее с ней, она поступила бы иначе.

Но все сложилось так, как сложилось. Гермиона вновь обрела свои не то чтобы замечательные волосы, послала поочередно к черту, Мерлину и боггарту все уроки и пошла в один из туалетов: отсиживаться, читать Борея Брейда и дуться на весь мир.

Дулась Гермиона самозабвенно и с полной самоотдачей. О, если что-то она и умела, то именно это! К тому же, что еще ей оставалось делать, если, придя в туалет, она поняла, что сумку-то оставила в спальне, а значит, и ее настольная книга, Борей Брейд, тоже там? Ну не бегать же от туалета до спальни и обратно, чтобы страдать с комфортом! Это совсем уж глупо получается. Только и оставалось, что сидеть и жалеть себя. Все-таки, день совсем не задался. Вот просто совсем.

Ее хватило примерно на час. После этого она начала тихо хихикать над собой, уж больно нелепая ситуация получилась. Ну вот, все как всегда. Даже обидеться на весь мир — и то не получается. Где-то за дверью стало шумно. Это, должно быть, закончился первый урок. Вот сейчас как раз самое время выйти и влиться в учебный процесс. Отсутствие на Гербологии она потом объяснит Больничным Крылом, ну, или просто попробует поплакаться профессору Спраут… на что-нибудь. Не на Паркинсон же… Спраут, вроде бы, добрая, с ней этот номер может и пройти. А сейчас надо быстренько сбегать в спальню за сумкой, и…

«И» не получилось.

В туалет влетело нечто заплаканное в гриффиндорской форме, судя по росту, первокурсница, метнулось в одну из кабинок, заперлось изнутри и зарыдало. Гермиона постояла, прислушиваясь к себе. Что победит: здравый смысл или нездоровое любопытство и потребность отыграть роль? Пока что любопытство лидировало с большим отрывом.