Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Дара поднял голову и заметил Нари раньше, чем его воздыхатели. Его улыбка стала еще более ослепительной, и ее сердце зашлось в неистовом ритме. Другие Дэвы тоже начали оглядываться и ликовать при виде паланкина.

Нари поморщилась.

– Ты сказала, придет несколько десятков, – зашептала она Низрин, борясь с острым желанием забиться в угол паланкина.

Но Низрин и сама была шокирована размером толпы, двинувшейся в их сторону.

– Наверное, друзья и родственники жрецов напросились присутствовать, и у них тоже оказались друзья и родственники… – взмахом руки она указала на храмовый комплекс. – Ты здесь не последняя фигура все-таки.

Нари вполголоса выругалась по-арабски. Заметив, что другие женщины сняли с лица вуали, она потянулась к своей.

Низрин остановила ее.

– Нет, ты оставайся в вуали. Нахиды, как женщины так и мужчины, всегда посещают храм с покрытыми лицами. А все остальные открывают. – Низрин убрала руку с ее плеча. – И это был последний раз, когда я прикасалась к тебе. В храме никто не должен дотрагиваться до тебя, так что держи руки подальше от своего Афшина. В его эпоху мужчинам отрубали руки, если те смели прикоснуться к Нахиде в храме.

– Не завидую тому, кто попытается что-то отрубить Даре.

Назрин наградила ее серьезным взглядом.

– Дара был бы тем, кто заносит меч, Нари. Он Афшин. Его семья служила так твоей семье с самого Сулейманова проклятия.

Кровь отлила от лица Нари при этих словах. Она вышла наружу, и Низрин следом за ней.

Ее встретил Дара. Он был одет в свое парадное платье: искусно вытканный войлочный кафтан цвета мерцающего огня, просторные угольно-черные штаны, заправленные в высокие ботинки. Его непокрытые волосы (шапку до сих пор не выпускали из рук его маленькие поклонники) глянцевыми кудрями спадали ему на плечи.

– Бану Нахида. – Голос Дары звучал серьезно и почтительно, но он успел подмигнуть, прежде чем пасть перед ней ниц и прижаться лицом к земле. Остальные Дэвы поклонились и сложили ладони в знак своего почтения.

Ничего не понимая, Нари остановилась перед простертым на земле Дарой.

– Скажи ему встать, – шепотом подсказала Низрин. – Он не встанет без твоего разрешения.

Не встанет? Нари изогнула бровь. Если бы они с Дарой были одни, она бы не преминула воспользоваться этим обстоятельством. Но сейчас она просто сделала жест, разрешая ему встать.

– Ты вовсе не обязан этого делать.

Он встал на ноги.

– Мне это только в радость. – Он сложил ладони. – Добро пожаловать, моя госпожа.

От толпы отделились двое и вышли им навстречу: старший визирь Каве э-Прамух и его сын Джамшид. Каве боролся с подступающими слезами. Низрин как-то рассказала Нари, что они втроем с Манижей и Рустамом были очень близки.

Каве сложил перед ней дрожащие ладони.

– Да будет гореть твой огонь вечно, бану Нахида.

Джамшид тепло ей улыбнулся. Сегодня вместо гвардейской формы капитан был одет по моде Дэвов: в нефритово-зеленый кафтан, отороченный бархатом, и полосатые штаны. Он поклонился.

– Счастлив снова видеть тебя, госпожа.

– Спасибо.

Не обращая внимания на любопытные взгляды зевак, Нари задрала голову. Стайка воробьев пролетела над дымовой башней, темными пятнышками на фоне яркого полуденного неба.

– Значит, это и есть Великий храм?

– Целехонек. – Дара покачал головой. – Если честно, я боялся, что его уже нет.

– Наш народ так просто не сдается, – отозвалась Низрин с гордостью. – Мы всегда могли постоять за себя.

– Когда это было необходимо, – уточнил Джамшид. – С Гасаном нам повезло.

Это позабавило Дару.

– Преданный солдат до мозга костей, да, капитан? – Он кивнул в сторону Нари. – Не желаешь проводить бану Нахиду в храм? Мне нужно переговорить с твоим отцом и госпожой Низрин.

Джамшид немного удивился – даже не так, заволновался, нервно переводя взгляд с отца на Дару, но согласился и отвесил неглубокий поклон.

– Разумеется. – Он посмотрел на нее и жестом указал на широкую аллею, ведущую в храм. – Бану Нахида?

Нари метнула в Дару недовольный взгляд. Она с самого утра ждала встречи с ним. Но она прикусила язык, потому что не хотела выставлять себя на посмешище перед огромной толпой Дэвов. И пошла по аллее следом за Джамшидом.

Капитан дождался ее и подстроился под ее шаг. Он шел беззаботной поступью, сцепив за спиной руки в замок. У него было красивое, хотя и бледноватое лицо с тонким орлиным профилем и густыми черными бровями.

– Как тебе нравится жизнь в Дэвабаде? – задал он вежливый вопрос.

Нари задумалась. Она практически не видела города и не знала, как отвечать.

– Здесь суетно, – сказала она наконец. – Очень красиво, очень странно и очень-очень суетно.

Он засмеялся.

– Представить не могу, какой это был шок для тебя. Но если верить моим источникам, ты держишься молодцом.

Кажется, твои источники слишком дипломатичны. Нари ничего не ответила, и они зашагали дальше. Воздух в саду был почти трагически, насквозь недвижим. Создавалось странное чувство, как будто в нем отсутствовала…

– Магия, – догадалась она. Когда Джамшид непонимающе посмотрел на нее, она пояснила:

– Здесь нет магии.

Жестом она обвела скромную растительность вокруг них. Никаких тебе летающих шаров с огоньками, ни цветов из самоцветов, ни сказочных существ, выглядывающих из-за листвы.

– Или я ее просто не вижу, – добавила она с оговоркой.

Джамшид кивнул.

– Ни магии, ни оружия, ни украшений. Храм – это место для самосозерцания и молитвы, любые отвлечения запрещены. – Он посмотрел на безмятежный пейзаж. – Мы строим свои сады как земное отражения рая.

– Хочешь сказать, в раю не будет несметных сокровищ и запретных наслаждений?

Он засмеялся.

– Думаю, у каждого свое собственное представление о рае.

Нари поддела носком гравий на дорожке. Только он мало походил на гравий – это были плоские, идеально отточенные камушки размером с драже самых разнообразных цветов. Некоторые казались рябыми от застрявших в них драгоценных металлов, в других узнавались следы кварца и топазов.

– Это из озера, – пояснил Джамшид, заметив предмет ее интереса. – Поднесены в качестве дани самими маридами.

– Дани?

– Если легенды не врут. Дэвабад когда-то принадлежал им.

Он умолк, когда они приблизились к храму. Изящнейшие колонны поддерживали резную каменную крышу, накрывшую тенью широкую беседку напротив входа. Джамшид показал Нари большого шеду, нарисованного на поверхности крыши, с крыльями, простертыми над садящимся солнцем.

– Это, разумеется, ваш фамильный герб.

Нари рассмеялась.

– Ты не первый раз проводишь эту экскурсию, признайся!

Джамшид улыбнулся.

– Не поверишь – первый. Но я был здесь служителем одно время. Бо́льшую часть своей юности я готовился к тому, чтобы стать жрецом.