Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Нари подумала. Она оглянулась на шеренгу солдат. Королевские гвардейцы сильно превосходили их с Дарой в числе, не говоря уже о том, что у младшего принца так и чесались руки пустить в ход саблю. Какой бы отвратительной ни казалась эта мысль Даре, город принадлежал Гасану.

Нари не дожила бы до своих лет, если бы не научилась вовремя распознавать, когда бой проигран заранее.

– Даю свое слово, – сказала она.

– Прекрасно. И да покарает нас Бог, если хоть один из нас нарушит слово. – Нари вздрогнула, а Гасан лишь улыбнулся. – А теперь, когда неприятная часть осталась позади, позвольте мне быть откровенным? Вы оба ужасно выглядите. Бану Нахида, по одной твоей одежде видно, сколько крови было пролито за время вашего путешествия.

– Я в порядке, – заверила она. – Кровь не только моя.

Каве побледнел, а король рассмеялся.

– Думаю, ты мне понравишься, бану Нари. – Он поглядел на нее еще немного. – Говоришь, ты из долины Нила?

– Да.

– Татакаллами араби? [31]

Арабский короля был рудиментарен, но разборчив. Это удивило Нари, но она все равно ответила:

– Конечно.

– Так я и думал. Это один из языков нашего богослужения. – Гасан задумчиво замолчал. – Мой Ализейд большой поклонник арабского. – Он кивнул насупившемуся юному принцу. – Али, проводи бану Нари в сад. – Он снова повернулся к ней: – А ты отдохни, умойся, поешь чего-нибудь. Чего душе угодно. Я попрошу свою дочь, Зейнаб, составить тебе компанию. Твой Афшин пусть останется, мы с ним обсудим стратегию в отношении ифритов. Боюсь, не в последний раз мы слышим про этих чудовищ.

– Не нужно утруждаться, – запротестовала она.

И не только она. Ализейд ткнул в Дару пальцем и затараторил что-то на гезирийском.

Король прошипел что-то в ответ и поднял руку. Ализейд заткнулся. Нари это не успокоило. Она не хотела никуда идти с заносчивым принцем и совсем не хотела бросать Дару одного.

Но Дара нехотя кивнул.

– Тебе нужно отдохнуть, Нари. В ближайшие дни тебе понадобится много сил.

– А тебе нет?

– Как ни странно, я отлично себя чувствую. – Он сжал ее руку, и у нее сразу потеплело на душе. – Иди, – поторопил он. – Обещаю не начинать войны без твоего разрешения, – добавил он с неприветливой ухмылкой в адрес Кахтани.

Когда Дара отпустил ее руку, Нари заметила, как внимательно король наблюдает за ними. Гасан кивнул ей, и она следом за принцем вышла в огромные двери.

Ализейд прошел почти половину широкого арочного коридора, когда Нари с ним поравнялась. Она полубежала, пытаясь поспевать за его размашистым шагом, и исподтишка разглядывала дворец. Все вокруг выглядело опрятно и ухоженно, но чувствовался древний возраст стен и осыпающихся фасадов.

Они миновали двух слуг, и те низко поклонились, но принц не заметил. Он шел, опустив голову. Принц явно не унаследовал отцовского дипломатического такта, и открытая неприязнь, с которой он обращался к Даре, действовала ей на нервы.

Нари взглянула на него исподтишка. Его юность бросалась в глаза. Сцепив руки за спиной и втянув голову в плечи, долговязый Ализейд держал себя так, будто совсем недавно резко прибавил в росте и не успел к этому привыкнуть. У него были длинные, утонченные черты лица. Если бы не кислая мина, его вполне можно было бы назвать красивым. На подбородке проросла колючая щетина – еще даже не борода, а только надежда на нее. За пояс рядом с медным зульфикаром был заткнут кривой кинжал, и Нари показалось, что к щиколотке был привязан еще один маленький нож.

Он посмотрел в ее сторону, видимо, надеясь точно так же поразглядывать ее, но их взгляды встретились, и он поспешно отвернулся. Молчание стало невыносимо натянутым, и Нари поморщилась.

Но он был королевским сыном, а она не привыкла сдаваться.

– Ну так что… – начала она по-арабски, вспомнив слова Гасана о том, что Ализейд изучает язык. – Как думаешь, твой отец убьет нас?

Нари просто хотела бестактно пошутить, чтобы разрядить обстановку, но Ализейд скривился, не скрывая недовольства.

– Нет.

Он ответил так быстро, как будто сам размышлял над возможным развитием событий. От неожиданности Нари позабыла всякую напускную шутливость.

– Ты как будто разочарован.

Ализейд мрачно посмотрел на нее.

– Твой Афшин монстр. Он заслуживает стократно лишиться головы за все преступления, что он совершил.

Нари опешила, но пока нашлась, что ответить, принц открыл перед ней дверь и пропустил вперед.

Внезапный послеполуденный свет резанул ей глаза. Тишину нарушили птичьи трели и крики обезьян, иногда уступающие кваканью лягушек и стрекоту сверчков. Воздух был теплым и влажным, и у нее защипало нос от густоты аромата роз, плодородной земли и сырой древесины.

Когда ее глаза привыкли к свету, изумлению ее и вовсе не было предела. То, что раскинулось перед ними, нельзя было назвать просто садом. Это были дикие и необъятные заросли, дремучие, как лес, по которому путешествовали они с Дарой. Как будто джунгли вознамерились сожрать этот сад с корнями. Темные лианы расползались из его глубины, как лижущие языки, заглатывая рассыпающиеся останки фонтанов и сковывая беззащитные фруктовые деревья. Повсюду цвели цветы болезненно-ярких оттенков: алый с кровавыми облесками, рябой, как звездная ночь, индиго. Пара остроконечных фиговых пальм сверкала перед ней на солнце. Нари поняла, что деревья сделаны сплошь из стекла, а плодами служили золотые камни.

Что-то пронеслось у нее над головой, и Нари пригнулась: это пролетела четырехкрылая птица с перьями всех оттенков, которые можно найти в закатном солнце. Птица скрылась в деревьях, испустив рев, который больше подошел бы огромному льву. Нари подпрыгнула.

– Это ваши сады? – спросила она недоуменно.

Перед ними протянулась выложенная плиткой дорожка, растрескавшаяся под напором узловатых шипастых корневищ и подернутая мхом. Над ней парили миниатюрные стеклянные шарики, наполненные пляшущими огоньками, озаряя эту извилистую тропинку, уводящую в темное сердце сада.

Ализейд оскорбился.

– Пожалуй, мой народ не содержит сады в том безупречном состоянии, которое поддерживали твои предки. Мы считаем, что управление городом требует нашего внимания в большей степени, нежели агрокультура.

Нари уже начал утомлять этот королевский нытик.

– Значит, гостеприимные Гезири не убивают своих гостей, но позволяют себе угрожать им и оскорблять? – спросила она с нарочитой любезностью. – Как интересно.

– Я… – Ализейд растерялся. – Я прошу прощения, – промямлил он в итоге. – Это было бестактно. – Он уставился себе под ноги и жестом указал на тропинку: – Прошу, пожалуйста…

Нари улыбнулась с чувством, что ей удалось за себя постоять, и они продолжили путь. Тропинка привела к каменному мостику, низко нависшему над сверкающим каналом. Пока они шли по мосту, Нари выглянула вниз. Вода (Нари в жизни не видела воды столь прозрачной), журча, текла по гладким камням и блестящей гальке.