Шеннон Чакраборти - Латунный город [litres]

Сейчас и Нари не отказалась бы от таких умений. За последние сутки какие только фантастические твари не покушались на ее жизнь – чаша ее терпения была переполнена, и она обойдется без подозрений Кахтани.

– Вам нужно доказательство того, что я Нахида? – поинтересовалась она.

Нари указала на кривой кинжал за поясом у принца.

– Дайте мне это, и я исцелюсь прямо у вас на глазах.

Дара вышел вперед нее, и воздух задымился.

– Это было бы крайне нежелательно.

Юный солдат, принц или кто он там – в общем, юноша с колючей бородой и враждебным взглядом тут же занял место рядом со старшим принцем. Он положил ладонь на рукоять медной сабли.

– Ализейд, – одернул его король. – Прекрати. И ты угомонись, Афшин. Веришь, нет, но Гезири обычно не закалывают своих гостей в припадке гостеприимства. Во всяком случае, пока мы не познакомимся по всей форме. – Он хитро улыбнулся Нари и положил руку себе на грудь. – Я король Гасан аль-Кахтани, как вы уже знаете. Мои сыновья: эмир Мунтадир и принц Ализейд, – сказал он, указывая на сидящего принца и угрюмого юного сабельщика, и перешел к старшему Дэву. – А это мой старший визирь Каве э-Прамух. Это его сын Джамшид проводил вас во дворец.

Нари не ожидала услышать арабские имена, такие родные ее уху, как не ожидала и того, что оба Дэва окажутся приближенными короля. Наверное, это хороший знак .

– Мир вашему дому, – сказала она осторожно.

– И твоему, – Гасан раскинул руки. – Прости наше недоверие, госпожа. Только мой сын, Мунтадир, сказал правду. У бану Манижи не было детей, и она мертва уже как двадцать лет.

Нари задумалась. Она не любила с кем попало делиться важной информацией, но узнать правду о себе она хотела больше всего на свете.

– Ифриты сказали, что они с ней заодно.

– Ифриты с ней заодно? – впервые на лице Гасана промелькнуло грозовое выражение. – Ифриты ее и убили. С превеликим удовольствием, судя по всему.

Нари стало не по себе.

– Что вы имеете в виду?

На этот раз ответил визирь.

– Ифриты устроили облаву на бану Манижу и ее брата Рустама на пути в мои угодья в Зариаспе [29]. Я… я был в числе тех, кто нашел останки их каравана. – Он прочистил горло. – Большинство тел было невозможно даже опознать, но Нахиды…

Чуть не плача, он замолчал.

– Ифриты надели их головы на пики, – мрачно закончил за него Гасан. – И набили им рты реликтами всех джиннов из их каравана, которых они забрали в рабство, как будто в насмешку. – От его воротника клубами валил дым. – Заодно они, как же.

Нари опешила. Даже если джинны обманывали ее до этого, этот рассказ был лишен всякого обмана. Старший визирь терзался, да и в серых глазах короля мутилась нескрываемая мучительная ярость.

И я чуть не попала в руки монстрам, которые способны на такое. Нари была потрясена до глубины души. Она всегда жила с уверенностью, что способна распознать любую ложь, но ифритам почти удалось перехитрить ее. Все-таки прав был Дара, говоря, что они лгут, как дышат.

Дара, кстати, даже не думал скрывать своих чувств по поводу жуткой кончины брата и сестры. От его тела волнами валила жгучая ярость.

– Как бану Маниже и ее брату вообще позволили покидать черту города? Вам не показалось, что это может быть опасно: отправлять двух последних Нахид в мире на все четыре стороны в дэвастанскую провинцию?

Эмир Мунтадир разозлился.

– Они не были нашими узниками, – горячо возразил он. – И об ифритах никто и слыхом не слыхивал больше века. Едва ли мы…

Тихий и горестный голос Гасана заставил замолчать его старшего сына.

– Нет… он задал справедливый вопрос. Видит Бог, я и сам задаю его себе каждый день после их смерти. – Он откинулся на спинку трона и как будто постарел на глазах. – Ехать должен был только Рустам. Урожай целебных трав в Зариаспе поразила изгарина, а Рустам был сильным ботаником. Но Манижа настояла на том, чтобы сопровождать его. Она была очень дорога моему сердцу и очень, очень упряма. Как оказалось, губительное сочетание. – Он покачал головой. – Она так непоколебимо стояла на своем, что я… ах.

Нари прищурилась.

– Что?

Гасан посмотрел на нее, еле сдерживая в себе что-то, чего она никак не могла истолковать. Он недолго помолчал и наконец спросил:

– Сколько тебе лет, бану Нари?

– Точно не знаю. Думаю, около двадцати.

Он поджал губы.

– Любопытное совпадение.

Ему не понравился ее ответ.

На щеках старшего визиря проступили яркие пунцовые пятна.

– Король, вы же не думаете, что у бану Манижи, благословенной дочери Сулеймана, женщины безукоризненных нравственных качеств…

– Двадцать лет назад появилась внезапная причина сбежать из Дэвабада в далекое горное имение, где ее окружали бы молчаливые и безоговорочно преданные ей Дэвы? – он вздернул бровь. – И не такие странные дела случались.

Внезапно до Нари дошел смысл их диалога. Огонек наивной, глупой надежды загорелся в ее душе, и она ничего не могла с этим поделать.

– Значит, мой отец… еще жив? Он живет в Дэвабаде? – Она не смогла скрыть надрыва в голосе.

– Манижа отказывалась выходить замуж, – сказал Гасан откровенно. – У нее не было… привязанностей. Во всяком случае, мне об этом ничего неизвестно.

Его резкий ответ пресекал все дальнейшие вопросы на эту тему. Нари нахмурилась, пытаясь сопоставить все факты.

– Как-то не сходится. Ифриты знали про меня. Если она бежала, когда еще никто не знал о ее положении, и она была убита в дороге, то…

Меня не было бы в живых. Эти слова остались недосказанными, но Гасан и сам был озадачен тем же.

– Я не знаю, – сдался он. – Может, ты родилась в дороге, но тогда не могу представить, как бы ты выжила и уж тем более как оказалась в человеческом городе на другом конце мира, – он развел руками. – Мы можем никогда не получить ответов на эти вопросы. Но я надеюсь, что последние минуты твоей матери были скрашены уверенностью в том, что ее ребенок выжил.

– Значит, кто-то спас ее, – заметил Дара.

Король опять развел руками.

– Остается только гадать. Чары, воздействующие на ее внешность, очень крепки. Может, их наложил вовсе не джинн.

Дара посмотрел на нее. Что-то смутное отразилось в его взгляде, и он снова повернулся к королю:

– Она действительно не кажется вам шафиткой?

Робкая надежда, которую Нари услышала в этом вопросе, ранила ее, и это был факт. Все-таки, несмотря на их близость, чистота крови оставалась для него важным вопросом.

Гасан покачал головой.

– Такая же Дэва, как и ты. А если она и вправду дочь бану Манижи… – Он помедлил, и что-то промелькнуло у него в лице.

Это заняло всего мгновение, и маска ледяного спокойствия тотчас вернулась на место, но Нари была наблюдательной, так что она все заметила.