Евгений Нетт - Вестник. Книга 2 [СИ]

– И… Летис сохранит глаз?

– Все зависит от Фиалиса. Только с помощью глаза, сердца или гребня василиска можно остановить заражение от нанесенной этой тварью раны. Его глаз я вырвал… Всё остальное, повторюсь, зависит от Фиалиса. – Мэтр вздохнул и, оторвавшись от стены, подошел к выходу из кабинета. – Ему я доверяю как себе.

Летис открыл глаза и тихо застонал – нахлынувшие неудержимой волной воспоминания вызвали сильную головную боль, от которой было попросту некуда прятаться. Еще несколько минут он просто лежал, пока, наконец, она не утихла. И лишь тогда Летис осознал, что его правый глаз отчего-то видит все не совсем так, как обычно – всё, вокруг словно бы лишилось цветов.

Белоснежные стены и потолки ярко контрастировали с выполненным из чёрного камня полом, отчего комната казалась до невозможности маленькой. Но, несмотря на это, помимо небольшой кровати, задвинутой в самый дальний угол, в помещении нашли свое последнее пристанище древний, готовый, казалось, развалиться от малейшего прикосновения шкаф во всю стену и пара не менее старых, грубо сколоченных табуретов.

– Как себя чувствуешь? – Летис вздрогнул, когда прямо перед ним из ниоткуда появился сморщенный, облаченный в просторную серую мантию старик. – Правый глаз видит?

– Да, но я вижу не так, как обычно…

– Так и должно быть. К сожалению, твой глаз в его первозданном состоянии сохранить не удалось… Но я взял на себя смелость его изменить. – Старик довольно осклабился. – И, судя по всему, удачно.

– Изменить?! Как?! – Рука Летиса самопроизвольно метнулась к глазнице… А через мгновение он скривился от пронзившей лицо боли – А! Чёрт!

Летис принял из рук старика предусмотрительно протянутое зеркало… и ошарашенно уставился на свое отражение. Тонкий, уже покрывшийся струпьями шрам уродливой отметиной пересекал правую глазницу, словно бы акцентируя внимание на глазу с алым, словно кровь, вертикальным зрачком.

– Ч-что это?! У нас ведь не бывает таких глаз! – Спросил он дрожащим голосом, обернувшись к и не подумавшему стереть со своего лица довольную улыбку старику.

– У нас – нет, зато у василисков – очень даже! – Фиалис посмурнел. – Если говорить серьезно, то у меня просто не было выбора. Счет шел на секунды – когда Дэр доставил тебя ко мне, твой глаз уже был поражен ядом василиска… А такое магией исцеляется крайне трудно – даже повреждения кожи зарастить мне удалось с трудом, чего уж говорить о восстановлении глаза? У меня просто не было выбора – или такой глаз, или никакого вообще.

Летис молча прикрыл глаза и, так и не почувствовав навалившегося на него заклинания, уснул. Фиалис устало помассировал виски и отправил весточку ожидающему в гостиной боевому магу.

– Как он? – Спросил мэтр Дэрроу, едва увидел неподвижного ученика. – Спит?

– Спит. – Целитель кивнул в такт своим мыслям и, чуть улыбнувшись, продолжил. – Я внедрил в его глаз сущность ока василиска.

– Разве это возможно? – Мэтр уставился на глаз Летиса, словно бы пытаясь его разглядеть сквозь веко.

– Возможно. Я уже довольно давно занимаюсь пересадкой органов разных тварей своим подопытным. Сам понимаешь – тела наши несоразмерно слабее магии и зачастую неспособны выдержать всей её мощи, попросту умирая. Желание приравнять свои физические возможности к магическим вполне естественно.

– Опыты на эльфах запрещены, Фиал, и ты это прекрасно знаешь…

– Я что-то говорил про наших собратьев? – Резко оборвал друга Фиалис, посмотрев на него укоряюще. – Людей, в том числе и лишенных прав преступников, в этом мире в достатке.

– Кхм… Не сказал бы, что одобряю подобное, но преступники… А! К чёрту! – Дэрроу махнул рукой и, подойдя к кровати, склонился над учеником. – Какие могут быть последствия?

– С оком василиска я работал впервые, но после опыта с виверной человек начал видеть магические потоки, что логично – виверны способны творить простейшую магию, что без способности видеть или ощущать потоки просто невозможно. Но чего ждать от василиска я даже предполагать не берусь. Способность рассеивать магию? Маловероятно – глаз такими свойствами не обладает. Контроль сознания? Так для этого у василиска отведен отдельный орган. Скорее всего, никаких последствий кроме отличного от нашего зрения не будет.

– Я очень надеюсь, Фиал, что так оно и будет. Моих учеников и без того многие не любят.

– Как и моих, Дэр, как и моих…

Наше время, родной мир Каэла

Зыбкие силуэты домов медленно выплывали из тумана и скрывались в нём же. Каэл и не думал останавливаться на постой — очнулся ото сна он совсем недавно и… он помнил всё. Жизнь простого деревенского мальчишки, оказавшегося одарённым и бытие мага, с упрямством носорога шагающего на вершину построенного на силе общества, смешались воедино, образовав совершенно новую личность. И, как бы странно это ни звучало, прямо сейчас эта личность ощущала себя двояко.

С одной стороны, Каэл хотел выяснить, за что и почему лучший друг пошел на предательство и убил его, уничтожив портал. Но, с другой стороны, он совершенно не хотел причинять ему вреда… И сейчас в его новообразовавшейся душе буйствовали противоречивые чувства. Но в одном он был уверен точно – за те пять тысяч лет, что проспала одна из его половинок, мир сильно изменился. И, не будь он одним из величайших магов своего времени, кто-то или что-то прямо сейчас пытался прорваться в мир извне… И это были не эльфы — способ перемещения отличался в корне. Другой вопрос – знали ли его сородичи о грядущем вторжении? Нет, не могли не знать — совет обязан следить за миром, в котором правит, и заблаговременно реагировать на угрозы. С уверенностью сказать, с какой стороны гирлянды миров пытаются прорваться, пользуясь одной лишь магией, Каэл не мог — подобное вообще было никому не под силу, но, учитывая, что в одном из миров точно остались его собратья-эльфы, вторжение могло начаться только со стороны неисследованной части Гирлянды.

Вдруг нос мага уловил резкий, но оттого не менее приятный запах свежеприготовленного мяса. Каэл остановился и, взглянув на единственное во всей растянувшейся вдоль большака деревне двухэтажное здание, вздохнул. Он очень не хотел терять время на поздний ужин, но возраст и общая физическая слабость тела давали о себе знать – молодому организму, только начавшему жить, требовалась еда.

Каэл толкнул массивную входную дверь и оказался в слабо освещённом зале. Из десятка столов свободна оказалась лишь половина, чему юноша сильно удивился – даже представить, что кто-то будет есть в такой глуши ночью, было трудно.

— Чего изволите... – Крошечные маслянистые глазки жирного, словно боров, трактирщика, за считанные доли секунды пробежались по потрепанной одежде Каэла и замерли на зажатой в его пальцах серебряной монете. – ... господин?