Игорь Бер - Лето испытаний [СИ]

— Ему бы стоило научиться вначале искусству диалога. Мне трудно простить того, кто не удосужился собственнолично прийти сюда и попросить прощения или хотя бы сказать пару сочувствующих слов.

— Прекрасно вас понимаю, — покорно согласился с ним проповедник. — Но только знайте, что истинную силу Океана Надежд способен ощутить лишь тот, в чьем сердце нет места злости и ненависти к ближнему своему. Когда-то я был молод и был обижен на весь Мир, считая его несправедливым только ко мне и благосклонным ко всем остальным. Я считал, что нет более обделенного милостью человека, чем я. Но, затем я ступил на свой истинный жизненный путь и признал свои ошибки, поняв, в чем я был не прав. И знаешь, чем это обернулось?

— Не представляю, — немного с пренебрежением отозвался Джек. Алекс слегка скривил уголки губ, в знак неудовольствия, а проповедник продолжил, как ни в чем не бывало:

— Я стал другим человеком. Я понял, что искать поддержки и сострадания от нашего Мира — не главное. Главное — получить ее от Мира Вечности, и тогда все Миры будут к тебе благосклонны.

— К сожалению, я не верю в Него.

Либрук в удивление приподнял брови, а его глаза заблестели, словно в них отражался не Джек Беллами, а самый большой золотой самородок, добытый на местной шахте. Затем он повернулся в сторону Криза, ожидая от того подтверждающего кивка, но Криз продолжал молча стоять у дверей и ни один мускул не дрогнул на его лице.

«Сейчас он скажет, что в его храме нет место неверующим и что я должен покинуть их» предположил Джек. Но Либрук только пожал плечами и добавил:

— Это твое право, хотя я не разделяю твоих убеждений, я все же не могу их не уважать. Что же, можешь отдыхать дальше. Ты явно еще не накопили всех своих сил. Нам же, пора идти на работу, не так ли Алекс?

Тот покорно кивнул.

— А можно, я пойду с вами.

— Ты не перестаешь меня удивлять, мой друг. — Либрук приобнял его за плечи и открыто улыбнулся ему, обнажив абсолютно-белые зубы. — Твое желание похвально, но работа на шахте отнюдь не легкое время препровождение, особенно со сломанным плечом.

— У меня был только вывих, — поправил проповедника Джек.

— Конечно, — поспешил он с ним согласиться. — Но даже со столь незначительными травмами тебе будет совсем нелегко.

— Я знаю, что меня ждет. У меня есть опыт в таких работах.

Либрук вновь оглядел его с нескрываемым интересом, словно алмаз размером с кулак, который, по воле судьбы, был найден в его золотых шахтах.

— Тогда, если ты чувствуешь в себе достаточно сил, чтобы помочь нам, я не смею тебе отказывать. Алекс, позаботься, чтобы Джеку Беллами выдали рабочую робу и нужные инструменты. И, ради Океана Надежд, проследи за тем, чтобы не нагружать его чрезмерной работой.

— Хорошо, — кивнул Криз, после чего вышел в коридор. За ним последовал и Либрук, слегка похлопав Джека по плечу.

За высоко расположенным окном, слышались голоса прихожан, которые собирались на работу. Джек не мог их видеть, но мог разглядеть синеву неба и медленные облака, плывущие в сторону запада. Джек поправлял постель, на которой лежал, когда за его спиной раздался голос Эйрин.

— Это правда?

Джек обернулся. Она стояла в проеме дверей, слегка смущенная, но и решительная в то же время.

— Что правда? — спросил он, хотя прекрасно знал, о чем шла речь.

— Что ты… любишь меня.

Шахт было три: две большие — явно старые — и одна поменьше, не столь глубокая. Джека Беллами утвердили в новую, где работой командовал Алекс Криз. В других командовал Баретт Гибсон — агрессивный бородач, и Гилберт Коннорс — мужчина сорока лет, с крепкими руками и широкой спиной. По словам Алекса, до того как попасть в общину он был довольно известным участником кровавых боев в губернии, что находилась восточнее от этих пустынных мест. Бросил он бои, когда лишился одного глаза, вместо которого теперь зияла пустота, в которой можно было разглядеть орбитальную кость черепа. Травмированный глаз он прикрывал лишь во время работ в шахте, да за обеденным столом. В свободное от работы и трапез время он предпочитал не скрывать своего обезображенного лица.

Сам Джордж Либрук не участвовал в работах, что Джека совсем не удивило. Алекс заверил, что у проповедника есть гораздо больше забот, но Беллами это не убедило. Таких людей как Джордж Либрук он встречал и ранее: они ни за что на свете не станут пачкать руки, если есть возможность возложить грязную работу на других.

Да, Джордж Либрук ему не понравился, но Эйрин Либрук не была похожа на своего отца. Она работала на кухне вместе со всеми и не чуралась сложностей, хотя ее положение ни к чему ее не обязывало. Джек ее любил, о чем не стал молчать. Он признался ей в любви во второй раз, когда они остались наедине. Возможно, он поспешил с откровенными речами, но Джеку Беллами было всего восемнадцать лет, а в эти годы никогда не рано признаваться в любви.

В ответ на его признание Эйрин поцеловала его в губы, затем, улыбнувшись ему на прощание, выбежала из комнаты. Джек остался стоять на месте, все еще ощущая вкус ее губ на своих губах.

— Итак, — Алекс положил на его спину свою ладонь и подвел к входу шахты. — Дабы не нагружать твою руку, мы не станем просить тебя таскать камни. Как насчет кирки? Сможешь удержать ее в одной руке?

— Да, — кивнул Джек. — Как я уже упоминал, мне уже приводилось работать в подобных местах.

— Отлично! Будешь работать рядом со мной. Я буду за тобой приглядывать, где надо буду помогать тебе советом или же делом.

Джек улыбнулся в ответ, после чего присел на корточки и поднял небольшой камешек, почти невидный на пыльной дороге. Протерев его пальцами, он увидел тусклый блеск. Повернувшись к солнцу, он подставил ладонь под свет. Камешек ярок заиграл в лучах солнца, переливаясь ярко-желтым цветом.

— Золото, — кивнул Алекс. — Твой первый успех в нашем деле.

Камешек был мал, не больше ногтя на мизинце, но в этом камушке было что-то особенное.

«Просто это первый кусочек золота, который тебе посчастливилось найти», ответил он себе.

— Можешь оставить его, — сказал Алекс. — Никто не будет против.

— Часто члены общины оставляют найденное в своих карманах?

— Никогда. Но всегда делаются исключения. К примеру, когда кто-то из нас хочет сделать подарок своей женщине. Тогда Джордж Либрук дает свое согласие.

— А что если кто-то найдет большой самородок и захочет оставить его себе, не прося разрешения у Джорджа Либрука?

— О таком не может быть и речи. Все отношения между нами основаны на доверие. В общине нет место разделению на «твое» и «мое».

— Кроме женщин.

— Кроме женщин, — подтвердил Алекс.

— А у самого проповедника есть женщина?