Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Мне вызвать врача? Я вызову врача… Тут везде кровь…

— Нет. — Я схватила Джианну за лодыжку, чтобы помешать ей убежать, потому что это было то, чего она хотела. Лишь сбежать от меня. Она меня боялась, так как я несла в себе Колина, хотя и блекнущего, но только что он был ещё здесь. Он взял меня с собой. Я знала почему он это сделал. Радости я не испытала, но зато стремление покориться ему, увидеть о нём сны — счастливые сны. Опасностью был его запах. Я хотела вдохнуть его и принять глубоко в себя, чтобы потом погрузиться в горько-сладкие фантазии, как только он ускользнёт. По чувству, они могли быть очень похожи на счастье. По его мнению, эти меры были необходимы, как множество неприятных вещей, которые он в последнее время устраивал со мной.

Снова через мой живот прокатила волна боли, но я стиснула зубы, не отпуская ногу Джианны. Врач мне не сможет помочь, а ещё меньше мама, когда столкнётся с хаосом в моей комнате на чердаке. Кровать стояла наискось, помятые одеяла лежали на полу, моя ночная сорочка порвана на плече, осколки лампы разбросаны по полу. Лопнувшая лампочка, воняя, дымилась. Кровь бежала вдоль моей головы и стекала на шею. Мои губы уже напухали. Он что, поцеловал меня? Он поцеловал меня? Я не помнила. Или же это мой укус заставил разбухнуть губы? Может быть кожа Колина ядовита, когда он голоден? И почему ранена моя голова? Я ударилось лицом о край кровати, но не затылком. Почему было такое сильное кровотечение? В то время, как моя правая рука всё ещё сжимала лодыжку Джианны, левой я пощупала кожу под волосами и поднесла её к глазам. Мои пальцы были тёмно-красными.

— Эли… — Джианна попыталась приподнять свою ногу. Никакого шанса. Я сильнее, чем она и готова ко всему, чтобы скрыть от мамы это ночное интермеццо.

— Никакого врача, ни слова моей маме, ясно? Мне приснился плохой сон — это всё, — соврала я.

— Давай, Эли, в это я никогда не поверю! Он был здесь, не так ли? Колин был здесь. Я почувствовала его, внезапно я больше не могла двигаться, а потом… было слышно лишь шипение, сначала я подумала, что Руфус и Мистер Икс снова дерутся, но шипение исходило из твоей комнаты и… у тебя на голове рваная рана!

— Я не нуждаюсь в пересказе, я сама пережила это, — прервала я её грубо. — Иди спать. Поговорим об этом завтра.

— А твоя голова? Возможно, порез нужно зашить. И живот у тебя тоже болит, верно?

Между тем я уже отпустила Джианну и встала, но всё ещё не могла стоять прямо. Всё же я была уверенна в том, что боль исчезнет к завтрашнему утру. Рану на голове я почти не чувствовала; то что я там чувствовала — это не боль, а скорее жар, как тепло пылающего полуденного солнца в августе. Ещё два раза пульсируя, из раны вырвалась кровь, которая, делая небольшие изгибы, текла вниз под волосами, напоминая змею, потом начала высыхать сама по себе. Внезапно мне на ум пришли последние слова Колина. Я оторопела.

— Увидимся во время чаепития, — повторила я их в недоумении.

Джианна сощурила глаза и склонила голову на бок, как будто ослышалась.

— Что?

— Да, так он сказал. Увидимся во время чаепития. — Я растерянно коснулась лба.

— Британский юмор, хм? — сказала Джианна тоже в недоумении, как и я. — Он приходит ночью к тебе и так изувечивает, чтобы сказать это? Увидимся во время чаепития?

Я больше ничего не ответила, шатнулась назад к кровати, сдвигая её к стене, и неуклюже водружая моё повреждённое тело под одеяло. Осколки я оставила лежать. О них я смогу позаботиться завтра. Теперь мне надо поспать. Долго и крепко поспать. Но прежде чем мои веки закрылись, я ещё раз повернула лицо к Джианне и твёрдо на неё посмотрела.

— Джианна, я не шутила вчера вечером. Колин принёс мне сообщение — своего рода формулу. Только что. Но на данный момент я её больше не знаю. — Я до того устала, что у меня заплетался язык.

Джианна покачала головой, но в её глазах зародилось пугающее её осознание. Я не шутила. Несколько минут назад случилось что-то важное. Что-то, что могло меня убить. Это я точно чувствовала. Джианна тоже.

— Ты очень выносливая, Эли, — услышала я ещё, как сказала она, прежде чем потух свет, и закрылась дверь.

— Это не так, — возразила я тихо и заплакала, беззвучно и голодно всхлипывая, пока не погрузилась в бессознательное состояние.

Мне понадобилось три попытки, пока наконец удалось выловить мобильный из осколков, рядом с моей кроватью, и со стоном поднести к уху. Обычно я бы проигнорировала его вибрацию. Я не чувствовала, что в состояние сделать больше, чем протащиться в ванную и принять душ. Даже об этом раздумывала уже в течение нескольких минут и не могла никак собраться с силами. Разговаривать по телефону намного утомительнее, чем принимать душ, потому что придётся говорить, а мой рот болел, также, как правый весок, плечевой сустав и колени. Кроме того, натянулась кожа, как будто кто-то вырезал из неё по меньшей мере один квадратный метр, а остаток с силой натянул на мои кости и зашил. Только одно лишнее движение, и она порвётся, везде. Я прикоснулась к затылку. Волосы прилипли друг к другу, кровь высохла. Рана зачесалась, когда я коснулась её, и внезапно зажужжало в ушах.

Но это мог быть Тильманн или Пауль. Кто кроме них будет так долго названивать? Я не могла позволить себе проигнорировать гудение. Не то мне придётся сегодня, после обеда, закручивать в волосы Джианны бигуди или же печь пирог.

— Да, алло? — пробормотала я хрипло.

— Мой Штурмик! Ну, проснулась? — Со страдальческим вздохом я зарылась лицом в подушку.

— Ларс, я же тебе сказала, не нужно больше звонить…

— Да. — Мне было слышно, как он переложил свои гантели немного повыше. Наверное, больше не мог тренироваться, не докучая мне при этом по телефону. На линии раздался глухой стук, и он тоже застонал. Наверное, снова лежал на своей скамье и потел. — Когда женщины говорят «нет», они имеют в виду «да», мы ведь все это знаем. — Он громко засмеялся. — Не так ли, Штурмик?

— Нет, — ответила я холодно. Тянущая боль в виске превратилась в пульсирующую. Почему удар об угол кровати, который я сама нанесла себе, причинял больше боли, чем порез на голове? Своей свободной рукой я начала его массировать и вздрогнула, когда пальцы нащупали опухоль рядом с глазом.

— Всё хорошо там внизу в Вестервальде, хм? Давай Штурм, я жду отчёта, хоп, хоп…

Я молчала. Иногда это помогало. Тогда у Ларса пропадало настроение, он орал ещё пару женоненавистных изречений в трубку и в конце концов клал её, чтобы продолжить поднимать в воздух тяжести. Уже в течение многих дней Ларс регулярно звонил — а именно с того времени, как его бросила жена. Это действие свидетельствовало о благоразумие и мудрости, которые я никогда не ожидала от этой окрашенной в блондинку и падкой на солярий женщины.