Беттина Белитц - Поцелуй шипов

— Не знаю такой.

— Элиза, это невозможно описать, не имеет значения, знаешь ты царицу Савскую или нет. Во всяком случае я никогда этого не забуду. Ты была зрелищем, которое запечатлели бы художник или скульптор. Мифическая женщина из древних книг, которая внезапно ожила. А когда ты взобралась на гору, голая, с скорпионом на шее и змеями в волосах — это нужно было заснять на камеру. Правда. Заснять, смонтировать и отослать в Голливуд, добавить туда ещё героя. Не Анжело. Настоящего героя.

— У нас был герой. Даже два, — напомнила я. Я, как уже часто, вспомнила то мгновение, когда Колин и Тильманн бросили мне факелы, и я внезапно поняла, что нужно делать.

— Нет. Героиней была ты. Баста. — Две пряди Джианна уже смогла распутать. С мрачной решительностью она принялась за следующую.

— Какой же дерьмовой героиней я должно быть была, если раньше все её так боялись… Вы даже покинули дом, потому что больше не могли выносить меня. Вы просто исчезли!

— Мы поехали в Рим, моя дорогая, и искали там тебя, потому что Тильманн проследил звонки на своём мобильном до римской телефонной линии… К сожалению, было постоянно занято. — Джианна наградила меня материнским взглядом, который ей совсем не плохо шёл.

— Итальянские аэропорта, — объяснила я.

— Так мы и подумали. В конце концов мы выяснили, что ты вылетела на одном из самолётов на Санторин, и стояли на эскалаторе, чтобы полететь за тобой вслед. А тут Тильманн звонит Паулю на сотовый и говорит, что ты уже вернулась, и нам срочно нужно приехать. Он так же вызвал доктора Занд, с которым мы ранее фактически беспрерывно говорили по телефону, потому что спрашивали его совета по поводу тебя. Подожди, мне нужно присесть, у меня болит поясница.

Джинна опустила крышку унитаза и села.

— Кроме того Тильманн рассказал Колину, а он в свою очередь привёз Морфия. И каким-то образом всё получилось.

Доктор Занд… Точно, он хотел поговорить со мной по телефону, незадолго до того, как они показали мне фильм. Но были помехи. Может из-за меня? Возможно к тому времени на меня перешло уже так много, что я могла сама вызывать помехи в технике? Или мне просто захотелось услышать эти помехи?

Я сама схватила расчёску, чтобы Джинна могла сделать небольшой перерыв, а я отвлечься от этой нехорошей мысли, и попытала моё счастье на особенно свалявшейся пряди, но в конце концов взяла ножницы и отрезала конец. У меня поистине, было достаточно волос, этого даже никто не заметит.

— Джианна… я говорю это не потому, что хочу тебя в чём-то упрекнуть, я лишь пытаюсь восстановить прошедшие недели и понять, что случилось и почему. Вы и до этого уезжали, не так ли? У меня было такое чувство, что дом пуст.

— Ну да, хорошо, я признаю это… — Джианна откинулась назад и закрыла глаза. — Я больше не хотела спать в этом доме, но не только из-за тебя, но также из-за Колина. Мне было рядом с вами постоянно плохо, я чувствовала себя несчастной, постоянное недомогание, я даже не могу это объяснить. Что-то гнало меня от вас прочь. Я умоляла Пауля, увести меня, и в конце концов он нашёл нам отель. Но в течение дня кто-то всегда был рядом с тобой. Мы сменяли друг друга. Ты только больше не видела нас. Так как когда не плавала в море, пряталась в своей комнате или наверху на балконе. И всё же, я тоже была здесь, каждое утро пополняла холодильник и убирала хаос на кухне.

— Что за хаос? — обеспокоенно спросила я. Я ведь ничего больше не ела и не готовила. Поэтому меня ещё больше удивляло то, что я не казалось истощённой. Я была немного худой, но не выглядела болезненно-истощённой. Попа и грудь остались круглыми.

— Хаос, который ты устраивала по ночам, когда жрала всё подряд во время своих лунатических приступов. — Джианна застонав, встала и снова принялась за мою голову.

— Я не спала.

— Да, не спала. Ты ходила во сне, и я с тех пор на сто процентов уверенна в том, что лунатики не спят. Они только… в другой сфере. Это хорошо, что у тебя были эти приступы, в противном случае ты умерла бы с голоду. Просто меня раздражало то, что ты никогда ничего не убирала на место, и по утрам на кухне ползали насекомые. Термиты, мокрицы, тараканы… весь многоножковый арсенал мерзостей. Фу.

— Да, и именно что-то подобное, настоящие героини не делают, — безрадостно ответила я. — Героини вовсе не попадаются на такой обман. Всё ещё намного плачевнее, чем ты думаешь, Джианна.

— Ещё плачевнее? — Её рука замерла в воздухе. — Не реви, Элиза, нет! Тебе только что удалось остановиться! — Но было уже поздно. Слёзы, большие и солёные, катились по щекам, и как всегда мои глаза стали при этом зеленоватыми.

— Это было прекрасно! — всхлипывая, воскликнула я. — Я считала это прекрасным. Я была счастлива. Всё было таким красивым… эта страна, море, солнце…

— Но она и так прекрасна! — с энтузиазмом перебила меня Джианна. — Это красивая страна и такой она останется, даже для тебя. Вот увидишь.

Я упрямо замотала головой.

— Я больше никогда не смогу смотреть на неё и воспринимать так, как во время этих недель. И Анжело не говорил глупостей или подлизывался. Он никогда не приставал ко мне, ни разу! Все высказанные им аргументы и истории — у меня не было причин не верить в них. Между ними были разумные предложения, много разумных предложений, и иногда он говорил вещи, о которых я никогда не осмеливалась размышлять, но всегда чувствовала их и мне хотелось, чтобы кто-то чувствовал точно так же, как я…

— Потому что он был чертовски хорош в манипуляции, Элиза! Умелые манипуляторы — это риторические гении. Они говорят то, что лежит у тебя на душе, всё тщательно продумывают. Изо рта кого-то другого эти мысли прозвучали бы даже безобидно. Это их намерение отравляют всё, так как они идут не от сердца, а проистекают из плана. Всё рассчитано, от начала до конца. Это-то и есть самое скверное… Они устраивают всё так, что получается паутина, в которую ты автоматически попадаешь.

Теперь Джианна снова перешла на свой учебный жаргон, и в этот раз я была ему рада. Так как по-другому это просто невозможно было выдержать. Мне нужна была дистанция точно так же, как и ей.

— Но я должна была понять! Я должна была понять, что всё спланировано… — Шмыгнув носом, я вытащила салфетку из коробки и высморкалась, так что моя вена на лбу опасно набухла.

— Ты не могла понять, потому что это случилось в первый раз. В первый раз у них всегда самые лучшие шансы. Изощрённого манипулятора ты сможешь распознать лишь тогда, когда тобой уже один раз манипулировали, — читала лекцию Джианна. — Эй, меня два года дурачили, два года! А тип был уродлив, как мокрая крыса. Он даже не был красив. Анжело, однако, был очень красив. Всегда легче попасться на удочку красивого человека, а не уродливого, а моему бывшему всё же удалось поймать меня.